Спасибо одиночеству (сборник)

– Вот и прекрасно.

Она понюхала цветы. Покачала головой. – Никогда ещё так много не дарили. – Люди мелочатся, а я не из таковских!

– А из каковских? – игриво спросила девушка. – Откуда вы взялись?

– Есть такая страна – Плотогония. – Не слышала. И где это, интересно?

– Расскажу, но чуть позже. Давайте цветочки пристроим куда-нибудь, а то они падают в грязь. Жалко всё-таки.

– Хорошо. Сейчас пристроим. – Вас как, простите?

– Лиза. Лизавета.

– Лизабэт? Прекрасно.

За разговором они прошли куда-то в соседний двор.

Лизавета остановилась возле белой легковушки и, достав ключи, непринуждённо открыла дверцу. Лицо у Скрипалёва изумлённо вытянулось.

– Вот это да, – пробормотал он, – прямо как в кине…

Оставив охапку цветов на заднем сидении, Пташка потоптался, не зная, что делать дальше.

Лизавета посмотрела на картину, зажатую под мышкой Скрипалёва.

– Может, вас подвезти?

– О, да! – обрадовался он. – С удовольствием! – Вам куда?

– Да с вами хоть на край земли!

– Бензину, боюсь, не хватит.

– Ну, бензин я беру на себя! – заверил он, усаживаясь рядом с девушкой и робея от такой внезапной близости – плечи их соприкоснулись.

В салоне было чисто и тепло, заиграла приятная музыка, всё пышнее, всё ароматнее запахло цветами, духами и чем-то ещё, что сводило с ума.

Несколько секунд они молчали, глядя друг на друга, затем машина плавно развернулась – навстречу солнцу, выходящему из-за туч. И в голове у Птахи зашумело, загудело от пьянящего восторга. И показалось, будто машина не едет – птицей летит над промокшими улицами, над суетою, над прозой обыденной жизни.

Происходило нечто невероятное – колдовские чары взяли власть над душой человека. Что-то подобное с ним приключилось однажды в тайге, в сердцевине страны Плотогонии.

13

Осень тогда золотыми нарядами хвасталась по таёжной глухомани. Залюбовался Пташка – и заблудился. А между тем вечерело. Солнце, огромной красной каплей смолы сползая с неба, растекалось на камнях далёкого хребта. Туман теребился пухом и перьями диких гусей. Травы источали дивный аромат, круживший голову. А где-то вдалеке за чернолесьем, за погибельным болотом словно бы звучала торжественная музыка. Скрипалёв понимал, что это не концертный зал Чайковского – это, скорее всего, западня, устроенная то ли русалками, то ли какими-то лесными нимфами. Понимал, но ничего не мог поделать – шагал и шагал бездорожьем, обрывая одежду о сучья. И тогда он вспомнил: опытные люди говорили, что нужно делать в подобных случаях, чтобы избавиться от нечистого духа. Нужно снять свою обувь и стельки перевернуть – для того, чтобы найти обратную дорогу.

Опуская голову, Скрипалёв посмотрел на блестящие новые туфли и засмеялся. Потом спохватился:

– А чего мы стоим?

– Так я ж не знаю, куда нам ехать. А почему вы смеётесь? Расскажите, вместе посмеёмся.

– Да вспомнил кое-что… Скажите, Лизабэт, а вы случаем ни того – вы не русалка?

– Нет. Я воды боюсь. Хотя родилась на реке.

– А может быть, нимфа?

– Тоже нет. А вы это к чему?

– Больно красивая! – признался парень и головой встряхнул от восхищения.

Лизавета, польщенная, поправила чёлку, вороным крылом сбивавшуюся на глаза.

– Ну, так что? Куда мы едем? – Вокруг Земного Шара!

Машина какое-то время беспечно кружила по городу. Притормаживая то там, то здесь, Лизавета показывала здешние музеи, памятники. Рассказала о том, что до свержения царизма Якутск был местом политической ссылки – здесь побывали декабристы, народники. Пашка-Пташка всё это прекрасно знал и в другое время заскучал бы. Но теперь, когда смотрел на розовые губы – самые банальные слова и цифры воспринимались как откровение. Он согласно качал головой и поддакивал, приходя в восторг от одного только вида Якутской ГРЭС, судоремонтного завода, филиала Сибирского отделения Академии Наук. Даже якутская лошадь, повстречавшаяся на зелёных задворках, в неописуемую радость приводила – низкорослая, выносливая лошадь, способная заниматься тебенёвкой – добывать себе корм из-под снега.

Свернули к набережной, откуда отваливал белосахарный трёхпалубный теплоход. Посидели, помолчали, наблюдая, как сахарная глыба растворяется в тумане. И вдруг – почти одновременно – глубоко вздохнули. Оба отметили это и, посмотрев друг на друга, заулыбались.

После причала поехали осматривать околицу. – А вы отчаюга! – похвалил Скрипалёв.

– Почему?

– С незнакомцем за город! Не боязно? – С вами – нет.

– Вот как! Странно.

– А что такое?

– Так на мне ж три судимости. Два с половиной побега.

Она засмеялась, дразня зубами – ровными, белыми.

– Неправда.

– Вы уверены? А почему?

– Ну, человека сразу как-то видно. Он вдохнул полной грудью.

– Вот! А говорят ещё, в Якутске солнца нет. А вы? Разве не солнышко? В моем глухом окне.

Она засмеялась.

– Вы говорите как поэт. Стихов не пишите?

– Бог миловал. До последнего времени. А теперь вот, кажется, начну. Хватит быть прозаиком.

И девушка снова смеялась, ощущая в груди щемящее, жаркое чувство. «Какой хороший! – удивлялась. – Только в супермена зря играет. А вот когда серьёзно говорит, так просто прелесть. Только что-то в глазах у него… Обреченное что-то. Или мне показалось?»