Зигзаги времени. Книга первая

– Андрей Иванович, Вы опять меня удивили! Что это за скорострел такой у Вас, что Вы положили всех татей раньше, чем они подошли для сечи?

Я, поставив автомат на предохранитель, подал воеводе. Тот с интересом повертел его и не поняв принципа, спросил, как заряжать, как стрелять. Отсоединив магазин, я передернул затвор и показал выпавший патрон из ствола воеводе:

– Вот, здесь и порох, и пуля в одном заряде, называется патрон. Чтобы в бою не передергивать постоянно, их заряжают в магазин. В него входит 32 патрона.

Я зарядил этот патрон в магазин, вставил последний в автомат и, передернув затвор, сделал короткую очередь в воздух, вокруг наши ходят, могу попасть в темноте. Воевода от неожиданности отпрянул, но потом осторожно взял и, подняв автомат также вверх, дал очередь. Лицо его озарила сияющая улыбка:

– Андрей, голубчик, да мы с такими скорострелами всех врагов уничтожим! Обязательно государю батюшке показать надо!

– А вот тут надо поосторожнее! Дабы не прознали соглядатаи вражеские, и своим накажи, что бы ни одним словом не обмолвились!

Дружинники стояли на расстоянии, боясь подходить к нам, хотя многие уже знали «огневой» бой, но сами стрелять не пробовали.

– У нас потери есть? – спросил я у воеводы, убирая автомат обратно на место. Тот подозвал десятников и поинтересовался тем же, те ответили, что стрелу получил лишь ездовой в бедро, но его уже перевязали.

– Хорошо, давайте я его посмотрю! – я достал мой медицинский ранец, попросил Ермолая полить водой на руки, после чего обтер их спиртом.

Подошел к телеге, где лежал раненый, попросил посветить. Я заново обработал рану, присыпал ее стрептоцидом, вкатил ему укол пенициллина от заражения и туго перебинтовал. Воевода, видя, что я закончил, позвал меня к себе:

– Андрей Иванович, меня все волнует твое секретное оружие, можем ли мы разбить крымского хана Ямгурчея и Казанского хана Ядыгея?

– Запросто, Иван Михайлович! Только мне надо подготовить отборную сотню, которая обучится работать с этим оружием. И чтобы были немы яки рыбы! Главное, чтобы все оставалось в тайне. Да и по секрету скажу, есть у меня за пазухой еще и не такие козыри!

Достав листок бумаги, я набросал ему татарский план нападения:

– Будем бить их же приемом! Небольшой отряд на свежих лошадях нападает на татар. Те начинают их преследовать большими силами. Наши отступают, отстреливаясь, и заманивают их в ловушку, которую мы заранее подготовили: тут и пороховые заряды, и разбросанный чеснок, и земляные ловушки, и в центре мои скорострелы. С боков же их поражают стрелами и бомбами, – все, татар нет.

– Государю расскажешь, а я пройдусь и предупрежу своих – об этом сражении молчок. Да, Андрей, ребята там трофеи собрали, так они все твои! – уходя в темноту, произнес воевода.

– Подожди, Иван Михайлович! Куда мне этот хлам?

– Тебе по закону надо будет выставить десять воинов при оружии, доспехах и конях, вот и бери, что-то и подойдет, ну а остальное продашь или перекуешь! Вон у тебя и кузнец рядом, посмотрит, что оставить, а что на переделку.

Из-под телеги вылез бледный Ермолай, который первый раз присутствовал при стрельбе, но держался, как мужчина, не выказывая страха. Уже рассвело, и стали видны трупы татей, разбросанные по поляне, некоторые с перерезанным горлом, когда их, раненых, добивали дружинники, чтобы не портить кольчуги.

– Сходи, Ермолай, взгляни на трофеи, выбери себе что-нибудь! – отправил я слугу, а сам взял пироги, котелок и пару банок с тушенкой, и отправился к воеводе.

Тот сидел на пне возле костра, и что-то уже ел из глиняной миски. Увидев меня, жестом пригласил сесть рядом с собой. Я, налив в котелок воды, поставил его над костром. Затем подал одну банку с тушенкой воеводе и стал ножом открывать свою:

– Это что за штука у тебя опять, Андрей Иванович? – воевода даже перестал есть, с интересом рассматривая банку.

– Мясо готовое, которое долго хранится и не портится! Хорошо в походы брать. – открыв свою банку, я протянул ее воеводе. Тот черпанул ложкой, попробовал и оценил.

– Ты смотри, и вправду будто недавно сварено! – он поставил банку на угли костра, и через минуту с удовольствием ел разогретую тушенку, закусывая моим пирогом.

– Вот сколько тебя знаю, Андрей Иванович, столько нового и вижу! Вот такие бы обеды для наших воинов, сможешь сделать?

– Ну, сделать само мясо можно, но банки железные… Нет, это заграница! Но если глиняные горшочки, да залить все это кипящим салом, то с месяц-два можно будет сохранить. Да и крышки надо на них глиняные, в общем, попытаться можем. Но это все ж большой объем и большие деньги! Давай покажем государю, и если даст добро, начнем готовиться к походам.

Так как полночи не спали, я после завтрака взобрался на телегу, привязав коня сзади, и дремал до самой Москвы. К вечеру мы добрались до окраины и, проехав почти до самого центра, въехали в открытый дружинниками большой двор. Тут же набежала челядь и стала разгружать телеги. От своей я их отогнал и, поставив Ермолая, уже одетого как воин, сторожить, пошел следом за воеводой. На крыльце нас встречал боярин в соболиной шубе и такой же шапке с кувшином и ковшом. Рядом стояла дородная женщина, украшенная золотом как новогодняя елка. Воевода взаимно с уважением поклонился:

– Здравствуй, батюшка Алексей Федоровичи Вы, уважаемая боярыня.

Выпив ковш сбитня, он расцеловался с Адышевым, затем ковш перешел ко мне.

– А это, Алексей, наш загадочный гость, о котором я тебе отписывал. – пояснил воевода дьяку.

– Это который движущиеся картинки показывает? – поинтересовался Адышев.

– Да не только! Пойдем к тебе в кабинет, там все и расскажем!

«Одень ладанку, которую купил у ювелира» – произнес мне в голове «Хранитель». Ну, если надо, значит надо… Я достал из кошеля ладанку и одел ее, пока подымался вслед за государственными мужами.

Кабинет был заставлен шкафами, завален свитками бумаг. В углу, несмотря на лето, тлел камин. Посередине стоял большой стол, на котором также находились свитки бумаг, гусиные перья и большой подсвечник с пятью свечами. Хозяин освободил половину стола, сдвинув все на одну сторону. Он позвал слугу и приказал принести вина и закуски, после чего посадил за освободившееся на столе место.

– Уж извините, но служба есть служба! Государь наш в любой момент может вызвать, а я должен быть осведомлен, что в государстве нашем, да и за границей делается! Ну, а теперь слушаю Вас, Иван Михайлович! – сказал он, когда слуга принес еду и кувшин вина.

Когда воевода рассказал, как я положил за пару минут столько татей, то Адышев даже вскочил от изумления и дрожащим голосом поинтересовался, где сейчас этот скорострел.

– У меня в телеге лежит!

– Да ты что, такую ценность и без присмотра?

– У меня слуга телегу охраняет.

– Неси сюда, и я посмотрю, и в доме надежней.

Я сходил, принес автомат, запасной магазин и лампу «летучая мышь», которую захватил на всякий случай, вот он и наступил. Войдя в кабинет, я поставил ее на стол и зажег ее зажигалкой, комната сразу же осветилась ярче, чем от пяти свечей. Адышев смотрел с удивлением, то на зажигалку, то на лампу, то на автомат, висевший у меня на плече.

– Лампа и зажигалка Вам в подарок, прошу принять от чистого сердца! – и я положил зажигалку возле лампы.

– Спасибо, Андрей Иванович! Кстати, а Федоров Иван Петрович не родственник Вам?

– Отец мой! – предупрежденный «Хранителем» заранее, ответил я. – Меня захватили в плен татары, напав из засады на нас, всех убили, а меня, десятилетнего, повезли к себе на продажу. Через день на них наткнулись купцы иностранные, долго их охрана билась с татарами, но все же всех перебили, а меня освободили. Но так как я от всего этого заболел и у меня была лихорадка, меня взял к себе их сотник, у которого вся семья вымерла от чумы. Вот он меня и воспитал как своего сына. Недавно он умер, а я поехал на родину. Я получил образование лекаря, так что сам себя могу обеспечить. Ну, от родного отца у меня осталась лишь ладанка. – я снял ее с шеи. – А от того, кто воспитал, его сабля. – хлопнул я ладонью по боку, где висела сабля. – Так что, я сын Ивана Петровича Федорова!

Адышев взял в руки ладанку, посмотрел и положил себе в кошель, сказав что скоро вернет ее:

– Давайте, выпьем и спать, завтра с утра нас ждет государь, нам много стоит обсудить и решить! Спокойной ночи, господа, в покои вас проводят. А этот скорострел, Андрей Иванович, с Вашего позволения я пока уберу! Завтра Вы его увидите у государя.

Нас проводили на мансарду, где были две небольшие комнаты. Молчаливый слуга расправил постель и лишь потом спросил, что еще боярин соизволит. Махнув ему рукой, что ничего не надо, я вытянулся на мягкой перине. Я обдумывал весь разговор с этим «серым кардиналом» Ивана Васильевича. Сейчас, как никогда, они нуждались во мне, я – их секретное оружие, когда Россия находится в окружении враждебных стран. С одной стороны, казанское ханство, рядом из Сибири и Урала всегда может подойти им помощь ногайцев, башкир и прочих малых народов, с юга крымский хан с его 150-тысячным войском, имея за спиной турецко-османскую поддержку, с юго-запада Литовское и Польское государство только что не давятся слюной на русские земли. Остается только попытаться перебить их поодиночке, а для этого мне надо перевооружить армию, перевести их на кремниевые ружья. То есть переделать фитильные ружья на кремниевые, требующие меньшего времени заряжения и прицеливания. Изготовить чугунные пустотелые ядра для заполнения их порохом. При стрельбе они будут взрываться не хуже шрапнели. Привезти штук сто толстостенных полутора метровых труб диаметром 100 мм, чтобы изготовить примитивные пушки. Кузнецы заварят один конец у трубы, сделают запальное отверстие, насадят трубу на тележные колеса, – пушка готова. Подготовить к ним пушкарей, порох и шрапнель, это надо человек триста. Еще надо мне сотню стрельцов из винтовок, здесь лучше, конечно, охотников. Десяток пулеметчиков и десяток минометчиков. Итого, мое войско 500 человек. Сколько у Берии «максимов»? Видел явно три, но склад очень большой, кругом ящики. Будем исходить, что три, значит делаем тачанки, как у Батьки Махно и учить, учить бойцов. Так размышлял я и уснул.

Разбудил меня воевода, уже одетый и при оружии. Принес мне более дорогой кафтан, красные сапоги:

– Приоденься, Андрей Иванович, к государю идем!

Вся одежда и сапоги были как по мне сшиты. Сунув браунинг за пояс, я повесил саблю на перевязь, нож за голенище, ложку в тряпице – за другое, все, я готов к труду и обороне! Спустились вниз. Адышев сидел за столом и неторопливо обгладывал куриную ножку.

– Садитесь, откушайте, да и с богом тронемся! Андрей Иванович, Вы свои вещи скажите слуге положить в мою карету, ведь государь по любому за ними отправит, а так они уже будут в Кремле.