Зигзаги времени. Книга первая

Вскоре он принес бутылку и сунул в карман сантехнику, предварительно обтерев с не несуществующую пыль. Мог ли знать сантехник, у которого кружилась голова от такой суммы шальных денег и «халявной» бутылки, что участь его была решена во время телефонного разговора. Он должен был замолчать навеки, чтобы тайна, которую он узнал случайно, больше не распространялась, поэтому и дал ему Тофик по приказу сверху вместо чачи метиловый спирт, и к утру холодный труп сантехника был обнаружен в его мастерской, без признаков насильственной смерти. Вот так и завертелось колесо мафии и смерть маленького человечка, который случайно сунул нос не туда, никого не огорчила и не заинтересовала. Но это было лишь начало.

Через день, когда поутихли разговоры о смерти сантехника, Тофик встретился с Шефом в кафе «Уральские пельмени», после обеда там было немного народа, и поэтому никто не мешал. Заказав по двойной порции пельменей и бутылку армянского коньяка, Тофик перешел к делу. Передав письмо и конверт с адресом, он коротко рассказал суть произошедшего, уточнив в конце, что все прошло чисто и подозрений нет, так как все знали, что покойный был последним алкоголиком и пил все, что только можно было пить, была бы там хоть капля алкоголя.

Шеф довольно похлопал его по плечу:

– Молодец, а теперь нужно проследить за тем «Лохом». Билеты на поезд «Хмурый» уже взял, думаю, что вчетвером вы управитесь!

Увидев, что Тофик недовольно ковыряется в тарелке, и явно не желает куда-то ехать, Шеф усмехнулся и положил перед ним два пухлых конверта:

– Один за проведенную работу и сведения, а второй – задаток. Уберете «Лоха» и найдете бункер, получите еще по десять «косых». Отвечает за всю операцию «Хмурый», а тебя прошу присмотреть за ними. Если вздумают улизнуть со сведениями или с тем, что найдете в бункере до меня, убей их! – он затянулся дорогой сигаретой, – Ты все, батонэ, понял?

– Хорошо, а ты помоги пока здесь продать мои фрукты, только вчера получил, а то не доверяю я Гиви, хоть и родственник, но глаз да глаз за ним нужен, «скользкий» он какой-то! – укладывая конверты во внутренний карман куртки, ответил Тофик.

– Ладно, я скажу пацанам на рынке, присмотрят! Ты же созвонись с «Хмурым», возьми у него свои вещи…

– Какие вещи? – перебил его Тофик.

– Неужели я отправлю вас без «командировочного довольствия»? Все, что необходимо в этой поездке, я распорядился вам положить, и даже больше. Так что зайди, возьми свою сумку! – прощаясь сказал Шеф.

Тофик для вида еще лениво поковырялся в пельменях и, рассчитавшись по счету, отправился выполнять распоряжения.

Х Х Х

Спустя десять дней после того как я отправил письмо другу, четверо незнакомцев прибыли в Путилово. Ни чем не отличаясь от окружающих дачников, приехавших отдохнуть от городской суеты, они все же выделялись какой то настороженностью в глазах. Это были люди разного возраста, но всех их объединяло одно – жажда денег. Самый старший из них, сухощавый мужчина лет под сорок, был у этой группы главарем. Второй – высокий и слегка сутулый, с грязными длинными волосами, по-видимому наркоман со стажем, так как давно уже перестал следить за собой. Третий – кавказец, лет тридцати, с густой копной черных волос, выбритый до синевы с аккуратными усиками одетый в модные джинсы. Четвертый – самый молодой, лет двадцати пяти, с тонкими губами садиста и жидкими светлыми волосами. Одеты все были неброско, но так же как кавказец, со вкусом, чувствовалась городская жилка., лишь сутулый выделялся среди них

своей неряшливой одеждой. Через плечо у каждого была перекинута спортивная сумка, только цвета у них были разные. У старшего за спиной висел еще и рюкзак «Абалакова». Остановились они у бабки Марфы, напротив моей избушки, почти на самом берегу Нейвы.

Я не знал, что теперь нахожусь под постоянным контролем, и занимался своими делами, дожидаясь, когда приедет мой друг. Так прошло еще несколько дней, и я, устав ждать, решил на свой страх и риск идти один к бункеру. Погода стояла прелестная, редко когда на начало мая выпадали такие деньки. Ночи были еще прохладные и по утрам иногда появлялся иней, но днем температура поднималась до 20 градусов тепла. Поэтому нагружаться теплыми вещами я не стал, ограничившись толстым свитером, штормовкой и лыжной шапочкой. В рюкзак уложил палатку и спальник, которые были не разлучными спутниками моего деда, заядлого охотника. В кармашке рюкзака уже лежали компас, леска с крючками и алюминивая солдатская фляжка. Прихватил я и дедов котелок, в который насыпал картошки из подполья, рассчитывая вернуться дней через пять. На всякий случай прихватил дедову двустволку с наполненным патронташем, охота на водоплавающих еще не закончилась, вдруг повезет. Так как в деревне, да и в округе меня хорошо знали старожилы, я с рюкзаком и ружьем не вызвал любопытства, сразу видно, что человек пошел на охоту.

Предупредив соседа, старого друга деда, Николая Григорьевича, чтобы присмотрел за домом, я направился в сторону Верхней Синячихи. Солнце уже поднялось высоко и хорошо припекало. Тайга, приняв в свои объятия дорогу, стояла тихая, умиротворенная, как будто прислушиваясь к разноголосью птиц. Воздух был наполнен запахами смолы, свежей листвы и другими, только лесу присущими запахами. Так, не спеша, идя обочиной дороги, я дошел до Нижней Синячихи и, не переходя реку, вновь залюбовался на красивейший храм, гордо возвышающий свои купола над селом. Я направился вдоль реки и перешел ее уже возле Верхней Синячихи, сократив значительно дорогу. За поселком я углубился в тайгу, не замечая, что сзади и немного в стороне, стараясь остаться незамеченным, двигался за мной налегке человек, прячась, когда я останавливался, чтобы обойти упавшие деревья. Сзади него, на расстоянии 50 метров, двигались еще трое с сумками через плечо, старший из которых нес в руках карабин. Я шел вдоль реки, где гряда была выше, и немного легче было идти. Время от времени я отдыхал, а затем снова шел, не спеша, любуясь пробуждающимся лесом в зеленой дымке молодых листьев. А сзади шипучей змеей ползла незамеченной моя беда.

Пройдя около десяти километров от Верхней Синячихи, я увидел на береге реки прекрасную поляну, где и решил заночевать. Установив палатку и разведя костер, я поужинал разогретой рисовой кашей с говядиной и напился чая из сухих трав, доставшихся от деда. Уже наступили сумерки, когда я, подкинув в костер пару толстых стволов валежника, принесенных рекой, залез в спальник и заснул чутким сном.

Не знаю, долго ли я спал, когда сквозь сон до меня донеслись в лесной тишине чьи-то шаги рядом с палаткой.

– Хозяин! У огонька можно погреться? – негромким голосам окликнули меня.

Мысли мои спутались: «Кто бы это мог быть? Может, охотник забрел на огонек? Да вообще-то, от охотничьих угодий далековато будет! Подтянув, на всякий случай, дедову двустволку, я выглянул из палатки. У костра сидел н курил пожилой, худощавый незнакомец. На охотника он не походил, хотя и был с карабином, который лежал у него на коленях. Неожиданно сзади у палатки я услышал хруст под чьей-то ногой, но не успел я повернуть голову, как сильный удар по затылку отправил меня в небытие. Пришел я в себя не скоро, так как уже начинался рассвет. Я лежал у сосны, сильно болел затылок, куда нанесен был удар, сверху на лицо тонкой струйкой лилась вода, которую лил из моего котелка молодой парень, с почти безгубым ртом.

– Эй, Хмурый, эта падла очухалась! – окликнул он кого-то, увидев, что я открыл глаза.

Я попробовал подняться, но руки и ноги были туго связаны веревкой.

– Лежи, не дергайся, Фраер! А то на ломти порежу! – увидев, что я пытаюсь встать, пнул меня в живот молодой бандит.

Дыханье перехватило, и я со стоном поджал ноги к животу, пытаясь прикрыть его от ударов разъяренного садиста. Тот еще несколько раз пнул меня и отошел костру, где сидели остальные бандиты.

– Кто вы? Что вам от меня надо? – спросил я в несколько приемов, сплевывая кровь из разбитого рта, куда пнул меня молодой бандит напоследок.

– На эти вопросы тебе отвечу я, золотце ты мое! – ко мне подошел пожилой, худощавый мужчина, которого я увидел у костра, до нападения на меня. – Ну, как самочувствие, Турист? Головка побаливает, да? Ну, приношу свои глубочайшие извинения за моих мальчиков. – у костра заржали бандиты, которые внимательно слушали речь главаря, – Ну на что не пойдешь ради безопасности своих парней! А вдруг ты бы нас плохо встретил, из берданы бы начал пулять, да еще бы попал в кого-нибудь! Вот и пришлось подстраховаться на всякий случай! – продолжал ерничать Хмурый.

– Ой, Хмурый, больше не могу, ой уморил! – Заливался молодой бандит заискивающим противным бабским хохотом.

– Вы «3еки»? – не обращая внимания на его хохот, спросил я.

– Видать самочувствие у тебя все же плохое еще, отбили твою извилину! Разве мы похожи на беглых зеков? Хотя не отрицаю, что все мы побывали в этой неприятной роли, но сейчас мы на свободе, и как были по жизни бродяги и воры, так и остаемся ими. Ну, а на твои первые вопросы, мой мальчик, я даю исчерпывающий ответ! – и он вытащил из своего кармана карту, которая до этого лежала у меня в рюкзаке вместе с письмом дяди.

Я прикрыл глаза, все ясно! Это не просто зеки или грабители, которые случайно наткнулись на мой лагерь, это профессионалы, и они приехали сюда специально за мной, за моей жизнью. Думай парень, думай, шевели извилинами!

– Ну и что вы собираетесь делать со мной? – стараясь как можно спокойнее говорить, спросил я, хотя внутри все вопило и орало от безысходности, так как я знал, что никто здесь меня не спасет от этих упырей. Более десяти километров в округе ни души, и значит помощи не будет!

– О, это тебя не должно волновать! – рассмеялся главарь, – специалисты у меня хорошие: если пулю или нож, так это к нашему гостю с Юга надо обращаться! Прошу, батонэ! – кавказец демонстративно метнул кинжал в сосну над моей головой.

– Или буль-буль! – словно не замечая просвистевшего ножа, продолжил старшой, – так это у нас Малюта, любит побаловаться, помучить! Да вот он! – показал на молодого бандита.

– Ну, а если хочется быстро и без болезненно, то это Сапер, сразу к богу отправит, без очереди и протекций! Он у нас специалист по маленьким и большим взрывам! – он показал на сутулого с грязными патлами мужика.

– В общем, выбор у нас широкий! – он, сплюнув в костер, поднялся. – Подумай, это будет твое последнее желание!

– Да, выбор у вас конечно не плохой! – выбрал я его политику изъясняться. – но я бы конечно выбрал тот, который вы забыли мне назвать…

– О, простите, сэр, как я мог забыть! – продолжил глумиться он надо мной. – Вы как истинный джентльмен конечно выбираете яд. Сапер! – не оборачиваясь позвал он наркомана. – Принеси мальчику ампулку с нашей «Святой водичкой»! – Сутулый бандит с длинными грязными патлами, вытащил из кармана куртки коробочку и, хихикая, подал ее главарю.

– Вам разбавить, али так примите, сэр? – продолжил издеваться он. – Молчишь, хорошо, я и так понял, значит с водичкой! – Он достал мою кружку, плеснул в нее из фляжки воды и, разломив с опаской одну ампулу, вытряс туда ее содержимое.

– Послушайте, может хватит! – стараясь отползти от этого страшного человека, проговорил я. – Вы взяли, что вам надо и все, давайте расстанемся! Вы меня отпускаете, и я молчу. Я уеду обратно в город, и вообще я вас не знаю, поэтому не опасен!

– Конечно, дорогой, конечно! Мне жаль с тобой расставаться, но все равно я тебя отпускаю… – он выдержал паузу и добавил с хохотом: – на тот свет! – поднеся кружку к моему лицу.

Не знаю только откуда у меня взялась сила, или это проснулся инстинкт самосохранения, но я резко подбросил связанные ноги верх, ударяя ими склонившегося надо мной главаря в пах. Охнув от боли, он выронил кружку, которая закатилась в костер и, согнувшись, как дешевый складной ножик, рухнул рядом со мной. Молодой, сидевший до этого рядом, и наблюдавший с интересом за происходящим, вскочил и со всего размаха врезал мне ногой в лицо. Раз, другой… Подскочили и другие, и тоже включились в профилактическую обработку неблагодарного клиента, который вдруг начал брыкаться и не подчиняться.

Я не мог прикрыть лицо руками, так как они были связаны за спиной, поэтому, перевернувшись, я упал лицом в хвойную подстилку, подтянул ноги, стараясь защитить живот. Чувствуя, как сознание начинает покидать тебя, перестаешь ощущать боль, она уходит, и ты ощущаешь, как встряхивается тело от ударов и кашляешь, захлебываясь кровью, разбитые губы словно онемели и еле шевелятся, произнося проклятия твоим палачам. Сил нет даже пошевелиться, так как организм бросил все на выживание. Выжить, любой ценой, чтобы найти и отомстить! Гады! Тело мое дергалось от пинков, кровь заливала лицо, и последнее, что я услышал сквозь доносившийся мат, как главарь крикнул Саперу и Кавказцу собирать вещи. Я не помню, сколько еще продолжалось избиение, но приоткрыв заплывшие от ударов глаза, увидел сидящего с сигаретой на рюкзаке молодого бандита, а остальных собирающих свои и мои вещи.

Молодой увидев, что я очухался, бросил окурок в костер и хищно оскалившись, подошел ко мне.

– Ну, что падла, я же обещал, что буду тебя резать по кусочкам. – доставая нож, прошипел он. – Вначале я тебе выпущу сейчас весь твой ливер, затем начну снимать твою кожу, посыпая для удовольствия солью, чтобы ты прочувствовал все это, ну а за тем я отрежу тебе яйца и заставлю их тебя сожрать, ну а если ты и после этого не сдохнешь я тебе выколю глаза и отрежу твой поганый язык. Одним словом, я с тобой повеселюсь! – он даже пустил слюну, от предстоящей экзекуции.

– Хватит балдеть, кончай его и уходим! – крикнул главарь молодому. – Прикрой ветками и догоняй нас!

– Иду! – крикнул он, вдогонку, добавляя матом в глубине души, о том, как они его задолбали.

Достав из-за пояса пистолет, он торопливо выстрелил мне в голову. Будто молния ударила мне по мозгам, и я погрузился в багровую тьму. Оттащив мое тело в ложбинку, молодой забросал его ветвями и, залив костер водой, он поспешил за остальными.

XXX

Сознание с трудом возвращалось ко мне, боль пронзала все тело. Наконец, не открывая глаз, я стряхнул как дрему бредовые видения и прислушался. Стояла лесная тишина, спокойно перекликались птицы. Приоткрыв глаза, сквозь слой прошлогодней хвои и листьев, я увидел над собой голубое весеннее небо и вершины вековых кедров. Тогда я осторожно приподнялся и, стряхнув с себя хвою, оперся спиной о ствол дерева.

Болело все тело, ломило макушку головы, лицо было распухшее и покрыто засохшей кровью. В руки и ноги туго врезалась веревка. Сквозь щелочки распухших век я осмотрел поляну, которую еще вчера облюбовал для своего лагеря: ничто не напоминало о нем, все было унесено: палатка, инструмент, спальник, припасы, даже котелка у кострища, который я оставил грязным с вечера, не было. "Гады!" – устало подумал я и прикрыл глаза, в которые било не по-весеннему жаркое утреннее солнце.