Бессмертный

– Не все решают деньги, – впервые заговорил франт. Деньги никого не оставляют равнодушными.

– Как это? – поднял брови толстячок. Он явно не мог смириться с таким высказыванием. – Деньги могут решить любую проблему.

– Это работает только в том обществе, где деньги имеют вес. Здесь же людям важнее не умереть от голода и жажды.

– Молодо-зелено, – усмехнулся толстячок. – Так если деньги есть, то можно и еду с водой купить. Элементарно!

Толстячок скрестил, хоть и с трудом, руки на груди, демонстрируя, что его довод железобетонный, и черноглазый все равно ничего не сможет противопоставить такому аргументу, а потому разговор окончен.

– А вы видели здесь магазины? – спросил черноглазый. Толстячок поморщился.

– Да как тут что увидишь? – поддержал собрата Костун. – Нас же окружили, как крестьяне хлебопекарню. – Поговорки Костуна не отличались логичностью, но произносил он их всегда с таким видом, словно именно на этих жизненных мудростях и вырос, считая их незыблемыми. – Ничего не разглядишь.

– А я вот все разглядел, – подал голос телохранитель черноглазого, вставая с корточек. – Нет тут ни магазинов, ни рынков, а значит, и деньги не нужны. Только если заместо бумаги туалетной! – усмехнулся он.

Толстяк всячески пытался перебороть себя, что явственно отображалось на его запотевшем лице, он не желал верить в подобное, а потому пытался всех вокруг, как и себя, убедить, что выход все же есть, и он именно в деньгах, потому что в его понимании любой вопрос могут решить именно они. Уповать на иное он был просто неспособен.

Он так и не смог придумать никакого довода в пользу своего суждения:

– И… и что вы предлагаете нам делать? Если им деньги не нужны, то что? – поник дэбел, став похожим на толстую копию лысого тощего старичка.

– А разве не понятно? – вскинул телохранитель руками.

– Мне вот все понято, – подал голос и я, радуясь, что разговор, наконец, перетек в нужное русло. Зачастую такой момент приходится ждать часами, выслушивая ермолафию, не имея даже права подать голос, если ты не являешься одним из основных участников диалога или полилога, а всего лишь простой служака. У меня было и такое.

– И что же тебе понятно? – недовольно буркнул Костун.

– Им не нужен выкуп, им нужны мы. Особенно вы, – показал я на толстячков и довольно ухмыльнулся.

– Мы? Зачем? До некоторых доходит, как до жирафов. Толстых таких, упитанных жирафов.

– Вам же только что сказали. Им важны не деньги и ценности, а пропитание.

– И? – хором отозвались непонятливые толстячки.

– Вы как хотите: чтобы вас на костре зажарили, али в водице сварили? А может, предпочитаете потушиться с пряностями?

Толстячки и старички вылупили глаза и пооткрывали рты, даже молодой полицейский отвернулся от стены и испуганно уставился на меня с таким видом, словно это я сам грозился их всех слопать. Может, даже подумал, что именно это я и сделал с его более опытным напарником.

– Они… они нас сожрать хотят? – запинаясь, спросил толстячок, умело имитируя базедову болезнь.

– Хорошо, что среди нас нет женщин.

Старушка деликатно покашляла, но никто не отреагировал.

– Они дикари! – осенило Костуна.

– Думаешь? – съязвил я.

– Но зачем им нас есть?

– А почему бы и нет?

– Но… мы же… – второй толстячок не мог подобрать слова. – Мы же живые… то есть это, разумные.

– Они тоже, – улыбнулся я.

Никто не нашелся, что ответить. Молчали минуты три. Каждый, наверняка, пытался найти выход в рамках своих скудных познаний, хотя он был более чем очевиден. Во времена жестоких войн на моей планете бывало так, что в плен попадали тысячи людей, а потом их одним за другим убивали, и не другие тысячи, а всего лишь десятки людей, а то и единицы. Просто их боевой дух и жажда жизни были так подавлены, что они не обращали внимания на смерти других, даже стоя в очереди к палачу.

– Тогда почему они сразу же убили наших телохранителей? – спросила старушка. – Они их потом унесли куда-то. Выбрасывать, наверно, как мусор.

– А у них мясо слишком жесткое, – ответил я первое, что пришло в голову. Вероятно, так оно и было. А может, боялись, что эти телохранители, среди которых были довольно сильные расы, попытаются отбить своих клиентов. Даже если шансов было мало, аборигены все равно понесли бы серьезные потери. Возможно, что их отнесли не выбрасывать, а готовить, пока мясо не испортилось на изнуряющей жаре. Либо запихнули куда-нибудь в морозилку, ведь судя по легкому гудению, в лагере все же работала какая-то техника, среди которой могло быть и подобие холодильника.

– А ты откуда знаешь про… мясо?

В ответ я лишь плотоядно улыбнулся. Дэбелы и танэки сделали шаг назад. Молодой полицейский уткнулся обратно в стену, возможно, планируя план мести за съеденного напарника.

Жара и правда была изнуряющей, что больше всего сказывалось на дэбелах, танэках и полицейском-человеке, когда как черноглазый и, что удивительно, его телохранитель не выказывали никакого дискомфорта. Я, естественно, тоже уже давно приспособился. Пусть клетка, в которой мы сидели, и давала тень, но воздух, казалось, замер на месте. Судя по всему, окружающие большую поляну горы препятствовали вентиляции.

– Как я уже говорил, – перебил тишину черноглазый, – наши деньги нам не помогут спастись. Поэтому остается только бежать.

– Бежать? Но как? Тут стальные двери и решетки, а снаружи толпа дикарей-каннибалов.

– Нужно придумать план.

– Какой тут может быть план? Мы обычные люди! – воскликнул Костун, чуть ли не рыдая.

Я, черноглазый и его телохранитель неопределенно хмыкнули.

План был прост, как химический состав клетки. Нужно было выбраться из клетки (ха-ха), раздобыть оружие, сколько получится пробираться незамеченными, а как только нас обнаружат (все решили, что это неизбежно), то как можно быстрее добежать до транспорта, отстреливаясь от преследователей, сесть и уехать куда глаза глядят. Если будет шанс – повредить оставшиеся машины. Основными действующими лицами в операции были все те же трое, что чуть раньше неопределенно хмыкнули. Богатеи, помимо того, что ничем не могли помочь, еще и не собирались этого делать, так как считали само собой разумеющимся, что кто-то должен их спасать: «И желательно – поменьше беготни». Молодой полицейский же дрожал, как чихуахуа, при этом такой же злобный, но ничего не мог сделать без своего оружия. Да и с ним от него было мало толку.

Иолай Савл – а так звали телохранителя черноглазого франта – оказался самым настоящим киборгом! Именно поэтому он сидел на корточках бо?льшую часть времени – экономил энергию. Для него не составило проблем раздвинуть решетки, но чтобы пролезли толстяки, три прута пришлось вообще вырвать с корнем, что оказалось шумновато. Но нам пока везло – из-за постоянного буйства зверей во второй части квадратного строения, на любой шум, исходящий от «коробки», не обращали никакого внимания. Охранников же не было с самого начала, – местные никак не могли предположить, что среди нас может найтись тот, кто сильнее любого из животных, не способных толстые решетки даже погнуть.

Еще нам везло в том, что был разгар дня – не уверен, но вроде бы аборигены праздновали поимку обладателей сладкого мясца, а потому нагоняли аппетит, перекусывая огромными ящерками и выпивая не пойми откуда взявшийся алкоголь (или что их там так веселило?), – а потому в длинном здании напротив было пусто, и в окна нас никто не видел. Справа же покоилась куча какого-то металлолома, в том числе и наши «гробики», закрывающая обзор веселившимся жителям пустыни. Было решено пойти налево, в сторону разрушенной металлической башни. Так и сделали. Первым отправился Иолай, аккуратно заглянув за угол, он подал знак, что все чисто. Пройдя до конца следующей стены, мы чуть поодаль увидели подобие стоянки, на которой находилось около двадцати машин. Но до нее было не менее сотни метров, а примерно на середине пути находилась еще одна куча, только состоящая не из металлолома, а из всякой техники. Куча была меньше предыдущей, но мысль, что тут, видимо, постоянно что-то падает с неба, немного угнетала.

– Что будем делать? – спросил Иолай. – Мы трое, может, и добежим незамеченными до кучи, но насчет остальных не знаю. Плюс нам так никто и не попался на пути, оружия отстреливаться нет.

– А если устроить дисперсию? – предложил Костун.

Все посмотрели на него, пытаясь понять, что он имел в виду. Таких умных слов от него никто не ожидал, пусть и примененных в неверном значении.

– Может, диверсию? – догадался я.

– Я так и сказал, – возмутился толстяк.

– Ладно-ладно, не напрягайся.

– Диверсия – это хорошо, – подумав, сказал киборг, – но кому-то придется рискнуть жизнью. Предлагаю выкинуть на произвол судьбы этих толстосумов. – Толстосумы попытались что-то гневно ответить, но Иолай не позволил им и слова вставить: – Они в пустыне и дня не продержатся. Нечего с ними нянчиться, все равно умрут, так пусть хоть послужат благому делу напоследок.