Погибель Империи. Наша история 1965–1993. Похмелье

Он, Косыгин, решился тогда на невероятный шаг. Он начал борьбу за отмену отраслевых отделов ЦК КПСС. То есть за устранение партийного контроля над экономикой. Он не ставил перед собой политических задач. Просто экономика иначе отказывается работать.

Косыгин настаивает. Грозит отставкой. Предлагает оставить под контролем ЦК только Военно-промышленный комплекс. На самом деле Косыгин предлагает компромиссный вариант. Дело в том, что ВПК Косыгин никогда не контролировал. Этим занимается Устинов. Устинов с 65-го года – секретарь ЦК по оборонным вопросам. Устинов – один из ближайших людей к Брежневу, который сам ранее курировал ВПК. Устинов всегда выигрывает у Косыгина при дележке бюджетных средств. Теперь Косыгин предлагает выпустить из-под партийного контроля и так нелюбимые гражданские отрасли экономики. Идея Косыгина не проходит. Вместо этого обсуждается вопрос о замене Косыгина на Устинова.

Здесь, в Литве, на косыгинской даче, пустой пляж один в один, как в фильме «Мужчина и женщина», который неожиданно выпустили на советские экраны как раз в то время, когда его, косыгинская, экономическая оттепель была в разгаре.

Тогда он был почти уверен, что сломает ситуацию.

Вертикальная система управления, выстроенная в тридцатые годы, под силовую сталинскую индустриализацию, не принимала никакой инициативы снизу. Но и сама не работала.

Темпы экономического роста в СССР падают, в то время как экономика США на подъеме. Советская экономика затратна и разбалансирована. Все, кроме ВПК, лишено новой техники и технологий. А значит, население не обеспечить необходимыми товарами.

Но партийное чиновничество не видит в реформе ничего, кроме хлопот. Это воспитанная всем прежним временем привычка не высовываться. Но ведь и он, Косыгин, из того же времени. Он тоже не хочет резких шагов. Плановое хозяйство сохраняется. Он просто считает, что плановых показателей должно быть меньше. Всего пять – в соответствии с его реформой. Но с каждым годом их число опять увеличивается. Опять сверху давят на предприятия. К концу 70-х плановых показателей будет уже полторы тысячи. И ничего от его замыслов не осталось. Как песок сквозь пальцы.

И по-прежнему всем всего не хватает. Министерства из кожи вон лезут, чтобы вытянуть план по отрасли в целом. Но по многим показателям план вовсе не выполнен и заказчики ничего не получат. И ничего не произведут.

Он, Косыгин, хотел, чтобы в случае невыполнения обязательств вводились финансовые санкции. Но директора не хотят никакой ответственности. И они ищут и находят поддержку в ЦК, а иногда у самого Брежнева. И вообще, ход его, косыгинской, реформы обнаружил, что директора советских предприятий в массе своей не склонны к самостоятельности. Им привычней и спокойней работать в старых условиях.

Но ведь даже принятые полумеры дали краткосрочный импульс экономике. Годы с 66-го по 71-й – самые успешные за весь советский послевоенный период.

Здесь, на даче, он один часто катается на велосипеде. Фильм «Мужчина и женщина» он посмотрел гораздо позже.

В 67-м у него вряд ли хватило бы сил на этот фильм. 1 мая 1967 года утром в Москве, в Кунцевской больнице, умирает его жена. Они прожили вместе 40 лет. Он очень любил ее. Когда она умирает, он стоит на трибуне Мавзолея и машет рукой людям, идущим в колоннах демонстрации.

А потом – события в Чехословакии. Весна 68-го года в Чехословакии демонстрирует, насколько экономика связана с политикой. Из рабочего блокнота Косыгина:

«В Чехословакии новое явление – переход от социализма к неокапитализму. Мы очень поверхностно подходим к понятию «контрреволюция». Процесс перехода происходит в неклассическом виде».

Из выступления Косыгина на советско-чехословацких переговорах 23 августа 1968 года:

«Мы не можем терпеть, чтобы Чехословакия встала на путь капитализма».

Косыгин, автор реформы, которая именно в Чехословакии получила развитие, голосует за ввод войск в Чехословакию.

Поздней осенью 68-го, после ввода советских войск, Косыгин звонит по телефону чехословацкому премьеру Чернику и приглашает на недельку отдохнуть.

Косыгин ежедневно встречается с ним на одной из правительственных дач. Черник вспоминает: «Косыгина больше всего интересовали экономические реформы. Косыгин говорил: идеологи мешают сдвинуть воз экономики с места».

В 71-м году беседует со следующим чехословацким премьером Штроугалом.

Штроугал вспоминает:

«Мы были с ним с глазу на глаз. И Косыгин, такой, казалось мне, сдержанный человек, вдруг горько сказал: «Ничего не осталось. Все рухнуло. Все работы остановлены. А реформы попали в руки людей, которые их вообще не хотят. И я уже ничего не жду».

События в Чехословакии – несомненная политическая причина прекращения реформ в СССР.

Но дело не только в политических страхах советского руководства. Дело в том, что советское руководство получает неожиданную возможность не думать о модернизации экономики. Вследствие взлета мировых цен начинается торговля нефтью и газом. Кроме этого, в экономике страны последующие четверть века ничего не происходит.

В 70-е годы Косыгин иногда заходит в тоскливый советский магазин, после чего подписывает документы на импорт потребительских товаров, которые не производит советская промышленность, и говорит министру внешней торговли Патоличеву: «Вы там включите что-нибудь для ассортимента».

Если Косыгин встречает где-нибудь что-нибудь разумно организованное, он говорит: «Настоящий Мюр-Мерилиз». Мюр-Мерилиз – московский универсальный магазин, один из лучших универсальных магазинов в дореволюционной России.

1966

В 1966 году, весной, Брежнева избирают Генеральным секретарем ЦК КПСС.

До этого с момента смещения Хрущева на октябрьском Пленуме 64-го года Брежнев был первым секретарем.

Поздней осенью 66-го года, после двух лет у власти, на заседании Политбюро Брежнев впервые высказывается по идеологическим вопросам. Он говорит:

«За последние десять лет, предшествующие октябрьскому Пленуму (т. е. за хрущевский период, но имени Хрущева Брежнев не произносит), в идеологической области было допущено больше ошибок, чем во всех других областях. Некоторые научные труды, литературные произведения, искусство, кино, да и печать нередко используются, я бы сказал прямо, для развенчания истории нашей партии и нашего народа».

Сухой остаток выступления Брежнева – сталинский период не критиковать, это не патриотично. Говорить только об успехах. Тех, кто не доволен, жестко осаживать.

Секретарь ЦК Суслов поддерживает:

«Вся кампания десталинизации – большая ошибка. Мы развращали интеллигенцию».

Секретарь ЦК Шелепин:

«Самое неблагополучное положение у нас в кино. Мне кажется, у нас в этом деле никакого контроля не существует».

Секретарь ЦК Андропов:

«И в литературе. Вот есть у нас Твардовский – коммунист и Симонов – коммунист. Парторганизации должны спросить с этих деятелей».

Брежнев:

«Нам нужно на новой базе привести в систему историю нашей Родины, нашей партии, историю Отечественной войны».

Только что, в 66-м, запрещена публикация военных дневников Симонова «Сто суток войны». Фильм по второй части симоновского романа «Живые и мертвые» весь изрезан. Симонов снимает свое имя из титров. И это при том, что Симонов не просто официальный советский писатель, а живой классик.

Ко времени брежневского выступления по идеологическим вопросам уже завершен процесс по делу писателей Синявского и Даниэля.

Судебный процесс Синявского и Даниэля начинается 10 февраля 1966 года в здании Московского областного суда. В течение ряда лет Синявский и Даниэль публиковались на Западе под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак.

Пять лет КГБ не мог их вычислить.

Андрей Синявский и Юлий Даниэль обвиняются в том, что их произведения носят антисоветский клеветнический характер.

Обсуждение и уничтожение писателей в СССР не новость. При Сталине погибли сотни писателей. Теперь, в 66-м, Синявский приговорен к семи годам лагерей строгого режима и пяти годам ссылки, а Даниэль к пяти годам лагерей и трем годам ссылки. В УК РСФСР нет статьи, запрещающей советским писателям публиковаться за границей. Но 70-я статья УК, введенная в 62-м после расстрела рабочей демонстрации в Новочеркасске, позволяет широко толковать понятие антисоветской агитации и пропаганды.

Жесткость приговора Синявскому и Даниэлю в 66-м связана не только с их собственной деятельностью, но говорит о реакции власти на новые явления в жизни страны.

5 декабря 65-го года, в День Конституции, в Москве на Пушкинской площади происходит первая с 1927 года свободная демонстрация. Идея демонстрации принадлежит сыну Есенина – диссиденту Есенину-Вольпину. В демонстрации принимает участие около двухсот человек, в основном студенты. У них плакаты: «Требуем гласного суда над Синявским и Даниэлем» и «Уважайте советскую Конституцию». Демонстрация быстро разогнана. Плакаты разорваны. Полсотни студентов исключены из институтов. Владимир Буковский и десятиклассница Юлия Вишневская арестованы и отправлены в психиатрические клиники. Это начало открытого инакомыслия.

Во время судебного процесса Синявского и Даниэля в их защиту выступает западная интеллигенция, включая известных членов европейских компартий. Кроме того, власть встречает активную негативную реакцию советской интеллигенции. В адрес XXIII съезда КПСС, открывшегося в марте 66-го, поступает письмо, подписанное шестьюдесятью двумя ведущими советскими писателями:

«Процесс над Синявским и Даниэлем причиняет больший вред, чем все ошибки Синявского и Даниэля. Просим выпустить Андрея Синявского и Юлия Даниэля на поруки. Этого требуют интересы нашей страны».