Кальдрон

Распределив людей на места, Маркус с друзьями едет в больницу навестить Мо и Лэй. Мо счастлив новостям, долго сокрушается, что не был с друзьями в такой важный момент, и обещает поскорее встать на ноги. Лэй, как и всегда, просит быть осторожными и, осмотрев их раны, подолгу обнимает каждого.

***

В час дня Маркус стоит на границе, его парни позади, осеннее холодное солнце бьет прямо в глаза, слепит. Маркус жмурится, по-прежнему вдаль всматривается, на часах уже половина второго, а со стороны Обрадо никого. Матео и Кристиан рядом, ждут Ису не меньше, чем Маркус, отгоняют дурные мысли, всем сердцем просят небеса так жестоко брата не наказывать. Маркус нервно ходит между автомобилей, постоянно поглядывает в сторону Амахо и всем своим видом нервирует пограничников. В два часа дня он набирает сестру, но телефон выключен. Маркус не сдаётся, уезжать не торопится, он словно врастает в землю по эту сторону ветхой изгороди и взглядом в горизонт впивается. Крис и Матео, несмотря на хаос в Амахо и на уйму дел, которые предстоит ещё сделать после переворота, тоже не уходят, оставлять брата не хотят. Внезапно телефон в руках Маркуса вибрирует, оповещает о входящем смс, и парень, разблокировав его, начинает читать.

« Маркус, мне страшно, и я устала бояться. Смерть отца, камни в наши окна, которые завтра могут стать пулями – это всё поставило последнюю точку. Я не чувствую себя с тобой в безопасности, ты не даришь мне ощущение полного покоя и счастья, и я не виню тебя, я понимаю, что мы живём в таких условиях, где каждый новый день – очередное испытание. До этого дня я терпела, всё надеялась на лучшее, но я понимаю, что смерть отца принесет нам только новые беды. Трястись от страха, недоедать, бояться выйти наружу и всё это ради того, чтобы держаться за твою руку? Согласись, цена слишком велика, а я всего лишь подросток, который хочет нормальной жизни. Меня одолевают сомнения, и мне нужно время, чтобы обо всем подумать. А пока я хочу жить в безопасности, хочу достатка, покоя, возможности гулять спокойно по улицам. Я не вернусь в Амахо. Я больше не хочу жить в этой дыре. Я хочу лучшей жизни, свободы, безопасности, ты не в состоянии мне это дать, и пусть моя детская любовь удерживала нас вместе, но больше даже она не помогает. Ты не должен меня осуждать. Во мне нет твоей силы. Я люблю тебя. Береги себя. Выживи назло всем. Назло мне.»

– Я знаю, ты сделала это большей частью для меня, но ты сделала правильный выбор. В Амахо хаос, и он поглотил бы тебя. Твой брат совершил переворот, ему нельзя сейчас терять голову. Будь сильной, не ставь себя выше него и его безопасности. Пусть он придет в себя, пусть разберется с последствиями, и потом вы уже спокойно поговорите и помиритесь, – пытается подбодрить плачущую в своей комнате Ису Илона.

– Как ты сказала, пусть лучше он ненавидит меня за меркантильность, чем знает, что мы виновны в смерти его отца, – утирает нос Иса. – И я хочу, чтобы он жил, чтобы добился своих целей, чтобы я слышала, что он в порядке, и могла дышать.

– Всё будет хорошо.

– Не будет, потому что моё сердце осталось у него.

***

Маркус убирает телефон в карман и прислоняется к капоту автомобиля, потому что стоять без поддержки не получается. Он не смыкает глаз вторые сутки, он не ел, не купался, даже присесть не было возможности, но он не чувствовал усталости. Все эти долгие часы в нем бурлила энергия и он черпал силу от одной только мысли, что, вернувшись домой, бросит Амахо к ногам сестры, даст ей свободу и новую жизнь. Он даже боли от ран не чувствовал, потому что постоянно за образ Исы цеплялся, а после письма девушки вся боль мира на него разом навалилась, придавила его к торчащим из-под земли выцветшим колючкам и не дает дышать. Он бьёт кулаками капот, оставляя вмятины, ломает свои кости, раздирает локти, плюется кровью, разрываемый своим зверем, попробовавшим на вкус предательство, и отшвыривает в сторону пытающегося его обнять Матео. Эта не нужная больше Исе любовь в Маркусе, вмиг застывшая, ко стенкам сосудов прилипшая, она по крови больше не носится, глаза, только веки разомкнув, светиться не заставит, отныне она ноша, пережиток прошлого, травма, дыра прямо в цель и насквозь, не залатаешь, не избавишься. Ему привыкать жить с ней, тащить в себе, как нежеланный второй организм, который в нем, не спрашивая разрешения, поселился и неразделенный отныне обрубком так и останется.

«Я буду любить тебя вечность», – бьётся в сознании голосом любимой.

«Твоя вечность уместилась в пару лет, для моей этой жизни не хватит, и она в следующую перейдёт».

– Она бросила меня, – нервно трет лицо, словно пытаясь снять с него кожу, Маркус, задыхается от обиды и, достав пистолет, освобождает весь магазин в небо. Он задирает пропитанную кровью и потом футболку и, приложив раскаленное дуло к имени, которое как внутри, так и на изнанке высечено, прижигает. Он даже не морщится, давит и давит, чувствуя, как плавится кожа, как собирается в уродливый шрам. Испугавшийся Матео с трудом отбирает у него пистолет, а парень, опираясь локтями о капот, продолжает молотить его кулаками.

– Она ушла в поисках лучшей жизни, оставила меня в самый тяжелый момент, – рука не доходит до капота, его ловит Кристиан и валит в грязную траву, пытаясь удержать от того, чтобы себя калечить, но не понимает, что Маркус боли от переломов не чувствует, всё, что он чувствует, это его изодранное сердце в груди, которое было целым, пока его держала в руках девушка. Иса отпустила его сердце, и оно, как стеклянный пузырь, лопнуло, осколками в его плоть впившись, наружу вырваться грозится. Маркус дошёл до этой минуты, мечтая положить голову на ее колени, освободиться от боли потери отца, почувствовать ее пальцы в своих волосах и услышать ее «всё будет хорошо», как первую истину, потому что никому никогда он так не верил, как ей, а Иса ушла, оставила его одного на пороге войны. Вчера утром Маркус осиротел, но только сейчас он сполна то, что люди зовут одиночеством, почувствовал. У Маркуса рядом братья, семья, исчисляемая сотнями, но сейчас на границе он чувствует себя последним человеком на Земле, а всё потому что его любовь, человек, который объединял в себе для парня всю вселенную, выбрал не его. И ничего не изменить. Ему не с кем воевать за Ису, кроме как с девушкой же, но в этой войне Маркус всегда будет проигравшим, потому что у него под грудиной пусть и искромсанное сердце бьется, у Исы его никогда и не было.

– Она оставила меня, – хрипит придавленный к земле другом парень и бьётся затылком о камни. – Продалась за побрякушки и видимость безопасности. Она даже не позвонила, она написала мне смс. Я даже разговора с ней, оказывается, не заслужил. Как можно говорить человеку, что любишь его, и оставлять его одного? – выбирается из рук друга и, не веря, смотрит на него. – Неужели она никогда меня не любила? – прикрывает грязными ладонями лицо Маркус, пряча за ними разбитую улыбку, и переходит на громкий хохот, пугая друзей. Матео сидит рядом, не в силах смотреть на сломленного друга, и обнимает прижатые к груди колени.

Маркус зарывается в землю пальцами, комкает, отпускает, повторяет. Нависшее на границе молчание давит на барабанные перепонки, заставляет хотеть кричать, чтобы птицы с деревьев от истошного крика сорвались, чтобы эта проклятая тишина наконец-то была нарушена и доказала, что несмотря ни на что, они живы и у них еще есть шанс. Но все трое молчат, у двоих сердце кровью за родного человека обливается, у одного оно по швам расходится. Если бы от любви умирали, то Маркус бы умер, потому что то, что он чувствует прямо сейчас – живым не оставляет. Вот только любовь не убивает, она меняет: деформирует позвоночник, гасит звезды в глазах, погружая нутро в темноту, обрубает руки, которые после уже ни к кому не тянутся. Уходя, она опустошает человека, и везет тем, кому есть чем эту пустоту заполнить. Если ее не заполнить, не важно кем или чем, она человека сжирает, высасывает душу и превращает в очередной призрак, слоняющийся в толпе, который никогда не может ответить на простой вопрос "а что будет завтра?", потому что просыпаясь каждое утро, твердо уверен, что завтра не наступит. Маркусу есть ее чем заполнить, и именно эта цель не даст ему сдаться, и поможет вновь встать на ноги.

– В Кальдроне не будет безопасности, пока я её не установлю. Я не дам им спокойно спать и ходить по улицам, не оглядываясь, – цепляясь за друзей, поднимается на ноги Маркус. – Мы придём в их дома, заберём их имущество и души, мы объявим новый порядок, а пока вооружаемся, точим ножи. Мы выиграли битву, но не войну. Я не прощу ее, – смотрит в сторону Обрадо, а в глазах океан боли плещется. – Даже если разверзнется земля, обнажая ад и выпуская всех тварей наружу, даже если навеки остынет солнце, а с небес рухнут все звёзды, я не прощу ее.

Соледад

Месяц после переворота у «зверей» уходит на распределение полномочий и установление относительной стабильности. Учитывая слабость территории и возможные нападения желающих воспользоваться хаосом, парни вводят в Амахо режим чрезвычайного положения, и звери сутками патрулируют улицы. Помимо этого, Маркус приказывает ни с кем не церемониться, и пока не будет установлен абсолютный контроль, принимать жесткие меры. Официально у Амахо три главы, в народе их зовут трехглавым Демоном, а неофициально Амахо правит Эль Диабло. Через три недели после переворота руководителей зверей вызывают в Конфедерацию. Парни ждали приглашения, прекрасно понимая, что как бы Конфедерация не проигнорировала смерть Хьюго, она их без внимания не оставит. Они провели четыре часа в пути, чтобы на полчаса присутствовать на встрече с главой Конфедерации – сорокавосьмилетним Лео Тиаго. Грузный мужчина родом из Ла Тиерра и был избран руководителем Конфедерации четыре года назад. Срок Лео подходит к концу, и есть подозрения, что он не будет переизбран.

Лео поинтересовался делами в Амахо, послушал идеи парней, которые заверили его, что продолжат работать на благо района и всего Кальдрона. Лео объявил, что познакомит их со всеми остальными главами территорий, если им удастся навести порядок в Амахо и удержать власть, намекнув, что в случае конфликтов, они от него помощи могут не ждать. Более того, Лео предложил парням прислать в Конфедерацию нового представителя Амахо, взамен отозванного человека Хьюго, и напомнил о ежемесячной плате.

***

Маркус к себе домой с ночи убийства Хьюго не возвращался. В этом доме память о трех умерших людях, и если двое из них лежат на городском кладбище, то один живет в Обрадо. Маркус не звонит и не пишет Исе, и от нее ничего за месяц не получал. Он борется со своим зверем, который всё порывается найти девушку, но не для того, чтобы вернуть, а чтобы посмотреть в глаза той, из-за кого в Маркусе ледники поднялись и каждую ночь под лавинами воспоминаний погребают.

Если бы это были проделки судьбы, то Маркус бы пошел против нее. Если бы она растащила, раскидала их по сторонам, он бы ее всё равно нашел, к себе бы пришил, но Иса сама ушла, греется у огня в Обрадо, а Маркус на огонь смотрит, но тепла не чувствует. Он объясняет себе, что ему придется пинцетом из себя по кускам ее доставать, раны зализывать, и он рад, что из-за свалившейся за одну ночь на него ответственности в виде целого района, у него практически нет времени думать о ней. Маркус Амахо ненавидит, засиживаться здесь не собирается. Тут на каждом углу его воспоминания поджидают, тут тени его сестры, отца и мамы по улочкам слоняются и так искореженное сердце мучают. Маркус даже от своего внедорожника отказывается, потому что, сев в него ещё на границе, он задыхается запахом Исы, сползает вниз на землю и, обхватив руками голову, пытается унять взрывающиеся там снаряды чужой нелюбви. Маркус не знает, от чего ему больнее: от того, что Иса его никогда и не любила, или от того, что ему сестру из себя никакими инструментами не вытащить. До Исы три часа пути, можно поехать, потребовать, чтобы она вышла, но что Маркус ей скажет? О любви молить будет? Маркусу такая любовь не нужна, он на границе еще решил, что у него нет больше сестры, нет девушки, нет сердца. Маркус не разлюбит Ису, это просто-напросто невозможно, и он прекрасно это осознает, но он заполнит дыру, оставленную в нем, своими целями, пусть даже отныне ему не с кем разделять победы. Любовь не всегда до конца остается и одно только счастье приносит, так бывает, жизнь случается. Маркус плотнее эту дверь прикроет, завалит сверху бетонной плитой, для достоверности «не подходить, убьёт» допишет и никогда больше о ней не вспомнит.

Звери оставили себе все имущество Хьюго, а Маркус временно обосновался в его особняке. Матео и Мо, дедушка которого скончался пару месяцев назад, тоже часто ночуют в особняке. Только Кристиан по-прежнему живет у себя, не желая оставлять брата одного и отказываясь вовлекать его с такого раннего возраста в дела картеля. Крис большей частью в разъездах или часами сидит в кабинете Хьюго и разговаривает по телефону. Он занимается сохранением клиентов, многие из которых, испугавшись новой власти, односторонне прервали старые контракты. Маркус, Матео и Мо заняты внутренним обустройством Амахо.

Сегодня парни только возвращаются со встречи в центре, как им докладывают о приезде Марии. Мо, который сильно устал, сразу поднимается наверх спать, а Маркус, разлив себе и Матео виски, приказывает проводить к ним девушку. Мария, которая все это время провела в больнице, а потом у своего друга, несмотря на то, через что она прошла, выглядит очень хорошо.

– Мы похоронили твоего отца, и явно не по доброте душевной, – осушает залпом бокал Маркус, пока Матео, так и не притронувшись к своему, разглядывает девушку.

– Это мой дом, – по слогам выговаривает Мария.

– У тебя нет ничего своего, – твердо говорит Маркус, – но мы оставили тебе жизнь, хотя ты покушалась на мою.

– И прострелили руку, – с обидой смотрит на Матео девушка, а тот и не убирает взгляд.

– Ты можешь начать новую жизнь, – говорит Маркус. – Забери все свои вещи, и можешь спокойно жить на территории Амахо.

– На что я буду жить? – зло смотрит на него Мария.

– Иди работать, – улыбается Маркус.

– И кем я буду работать? – возмущенно спрашивает Мария.

– Кем работали и работают наши мамы и сестры, – спокойно отвечает Маркус. – Чем ты выше их?

– Вы не понимаете, – вскипает девушка и сразу же осекается. – Я бы хотела поговорить с Матео.

Маркус молча поднимается на ноги и идёт к себе.

– Я знаю, что у нас не совсем правильно всё началось, – долго подбирает слова Мария, – и знаю, что ты на меня зол, но мы теперь квиты.

– Меня унизили, сломали руку, я унизил тебя и прострелил твою, ну да, мы квиты, – облокачивается о колени парень.

– Так вот я подумала, может, мы попробуем сначала, – несмело подходит к нему Мария. – Может, ты дашь мне еще один шанс, и я докажу тебе, что я вовсе не плохая, и тогда я была просто ребёнком.

– Может, и дам, – плотоядно улыбается Матео, откинувшись назад.

– Твой друг жесток ко мне, я знаю, мой отец виноват, но я не хочу из-за него жить на улице и наливать разному сброду кофе, – подходит вплотную к нему девушка. – Я хочу жить в своём доме и хочу вернуть свою прежнюю жизнь.

– И насколько сильно ты этого хочешь? – сажает ее на свои колени Матео и зарывается пальцами в выкрашенные в иссиня-черный волосы.

– Я ведь не прекращала о тебе думать с того самого дня в школе, постоянно искала тебя глазами и все хотела попросить прощения, – обвивает руками его шею Мария. – Но я боялась подойти, думая, что ты оттолкнешь меня. Ты ведь веришь мне?

– Конечно, верю, – вдыхает Матео терпкий аромат шоколада и поглаживает тонкую талию.

– Ты сильный парень, ты новый правитель Амахо, а я родилась в правящей семье. Мы можем попробовать снова и стать самой красивой парой Амахо, ты ведь не мог забыть меня, – прикладывает ладони к его груди, поглаживает. – Позволь мне показать тебе, как сильно я жалею о том, что случилось шесть лет назад, и как я хочу всё поменять, – расстегивает пуговицы на его рубашке Мария.

– Покажешь, но не здесь, – с девушкой на руках поднимается на ноги Матео и идёт на второй этаж.

В шесть часов утра Мо размешивает в огромной чашке растворимый кофе и, сделав глоток, морщится.

– И мне бы не помешало, – подходит к нему на ходу натягивающий на себя военную куртку Маркус.

– Тебе-то зачем, это моя комната соседняя с Матео, я так глаз и не сомкнул, думал, или оглохну от стонов, или они стену снесут, – жалуется Мо.

– А вот и герой-любовник, – усмехаясь, поворачивается к спускающемуся по лестнице вниз Матео Маркус.