Жареный козлёнок бокора Вальдеса

– Даже не сомневайтесь, мистер Трелони… Флаг – британский, – сказал капитан и крикнул спускать шлюпки.

Сквайр продолжал рассматривать крепость. Наконец, от дуновения ветра флаг лениво развернулся на флагштоке, явив пристальному взору сквайра красный крест на синем фоне – символ Великобритании.

Джентльмены высадились на берег в том месте, где на удивительно толстых столбах стоял навес, крытый пальмовыми листьями, рядом с которым лежали ярко покрашенные лодки-долблёнки. Из-за того, что накануне сильно штормило, весь песок был усеян морской травой и рыбами-ежами.

– Укол колючками этой рыбы болезненный и представляет опасность для неосторожных пловцов, – веско сказал доктор Легг юнге и прищурил насмешливо добрые глаза.

Капитан разрешил юнге Уиллу сойти на берег после ходатайства мистера Трелони и доктора Легга, которые обещали присмотреть за мальчиком. Сейчас юнгу «штормило» с непривычки, и джентльмены, которых тоже «штормило» в разной степени, не торопились сразу уйти от шлюпки.

Мистер Трелони посмотрел на океан, и тот показался ему не огромным количеством воды, а огромным количеством света: океан, впитавший в себя, казалось, всё африканское солнце, нёс такую ослепительную, такую пронзительную бирюзовую ясность, что сквайр готов был поклясться – вот сейчас он залезет на самый дальний камень в воде, приставит руку козырьком к глазам, прищурится и легко различит прямо перед собой берег Америки.

Капитан внимательно присмотрелся к сквайру и спросил:

– Что, мистер Трелони? Хотите Америку увидеть?

Сквайр удивлённо вскинул глаза на капитана.

Тот скупо улыбнулся и добавил:

– Америку надо смотреть на мысе Альмади – самой западной точке полуострова Зелёный мыс и самой крайней точке Западной Африки… Там такая чистота воздуха, что так и кажется: приставишь зрительную трубу к глазу – и вот она, далёкая Америка, до которой, между прочим, ещё плыть и плыть.

К ним уже бежали чернокожие женщины, размахивая жёлтыми кудахтающими курами, и чернокожие женщины с корзинками, полными каких-то плодов, за женщинами тяжело шли чернокожие мужчины с носилками.

Сквайр пригляделся и спросил:

– Да что они такое к нам тащат?.. На носилках?

– Похоже, что это нильский окунь из реки Сенегал, – ответил капитан. – Самая крупная хищная рыба Африки.

Тут капитан посмотрел на юнгу Уилла, подморгнул ему, – при этом довольный юнга зарделся от внимания капитана, – и сказал:

– И здешние средние окушки будут ростом побольше нашего юнги.

– Не может быть! – поразился сквайр.

– Может, мистер Трелони, – подтвердил доктор. – А крупные окушки будут ростом с меня… Да вот, сами смотрите!

На носилках у туземцев, в самом деле, лежали огромные рыбы в рост человека с серебристым телом, вытянутой большой головой и выпученными крупными глазами. Было даже непонятно, как туземцы умудряются нести вдвоём такую тушу. Капитан закричал коку Шиле, подплывающему на второй шлюпке, и замахал ему рукой, потом он взял за плечо одного туземца и показал ему рукой на кока, который замахал капитану в ответ. Туземец понимающе кивнул и стал ждать приближающуюся шлюпку. Вокруг него остановились притихшие женщины, которые уже не размахивали своими курами, а перетаптывались с ноги на ногу, с нетерпением поглядывая на шлюпку.

– Ну, пойдёмте, – сказал капитан.

И сквайр, доктор Легг, юнга Уилл, Платон, капитан и ещё два матроса пошли по пологому, низкому берегу в форт, обходя кучи плавника и морской травы. Чайки, большие белые пеликаны и какие-то сине-чёрные птицы с длинным и тонким телом взмывали в небо при их приближении. Светлый мокрый песок был густо усеян кучками человеческих экскрементов, следами птичьих лап и ещё чьими-то извилисто-гладкими следами, увидев которые, мистер Трелони остановился в оторопи.

– Это что ещё такое? – подозрительно спросил он.

– Да, мистер Трелони, – сказал капитан, тоже останавливаясь. – Это следы крокодильего хвоста.

– Как?.. Здесь есть крокодилы? – быстро спросил сквайр.

– Огромное количество, мистер Трелони, – ответил капитан, он, не спуская глаз со сквайра и словно призывая его последовать за собой, опять двинулся по берегу. – Они живут в реке Сенегал. Ну и гуляют туда-сюда. По здешним пляжам.

– А сейчас они где? – спросил сквайр, он снова пошёл рядом с капитаном.

– Сейчас они попрятались и наблюдают нас откуда-нибудь со стороны, – небрежно ответил капитан.

– Я никому не советую появляться на пляже ночью, – сказал доктор и покосился на юнгу Уилла, который робко и тихо шёл рядом с ним.

– А ведь река Сенегал берет своё начало на плато Фута-Джаллон, – вдруг сказал Платон, обернувшись к остальным. – Нам рассказывал дон Родригу, помните?

– И Мавритания здесь недалеко, – добавил капитан. – И Сахара здесь начинается.

Капитану никто ничего не ответил. Потом доктор Легг спросил:

– А как мы попадём на остров Н'Дар?

– Я надеюсь, что за нами пришлют шлюпку из форта… Я думаю, что нас уже ждут.

Они шли по плоскому, вылизанному приливами песчаному берегу, пока не увидели через реку с мутно-зелёной водой остров, какой же плоский и неприветливый. На острове мощные парапеты ограждали прямоугольную террасу, в центре которой стояло несколько приземистых угрюмых строений – это и был старый французский форт. Его узкие бойницы были обращены на океан. Стены заросли плющом и лианами. Справа и слева от форта, словно ища у него спасения и безопасности, к террасе лепились ряды глинобитных хижин. В этом месте к берегу приткнулись разноцветные лодки, и среди этих лодок капитан различил европейскую шлюпку с гребцами. Капитан помахал им рукой. Из шлюпки ответили, и скоро она подошла к берегу полуострова.

Капитан представился:

– Капитан Дэниэл Линч со шхуны «Архистар».

– Вас ждут, капитан Линч, – сказал старшина шлюпки и предложил всем садиться.

На острове Н'Дар капитан оставил сквайра, доктора Легга и матросов на берегу, а сам с Платоном пошёл в форт.

Джентльмены направились к домикам, стараясь преодолеть ощущение отчуждённости, которое исходило от глухих, без окон, жилищ, между которыми в редких пятачках травы паслись козы, бродили бесшёрстные овцы с длинными, уныло повисшими ушами, и копошились куры. Чернокожие хозяева коз, овец и кур сидели тут же в тени своих домиков – глинобитных хижин с четырёхскатными травяными кровлями. На проходивших белых они внимания, как будто бы, не обращали.

Возле одной хижины какой-то чернокожий старик, одетый в одну только набедренную повязку, выдалбливал лодку. Его топорик удивительно ритмично поднимался и опускался со звонким стуком, и щепки, нежно шурша, отлетали от него во все стороны. Из ствола дерева, над которым работал старик, уже совсем явственно проступали очертания бортов.

– А я думал, дятел стучит, – сказал доктор Легг, глядя на старика.

– Да что вы, доктор?.. Откуда здесь дятел? – спросил мистер Трелони.

– Ну, я думал… Просто думал! – заупрямился доктор.

Старик остановился, опустил топорик и посмотрел на джентльменов удивительно пытливыми глазами. В них была хитрость и ещё что-то неуловимое, что мистер Трелони определил, как насмешку очень умного и уверенного в себе человека. Сквайр смутился и потянул доктора за руку прочь.

– Вот так лодку-долблёнку можно выдолбить за несколько дней, если дождь не помешает, – сказал доктор Легг юнге с видом знатока.

А мистер Трелони добавил:

– Вот так он и будет тюкать своим топориком бесконечно… Сразу видно, что местные жители здесь никуда не торопятся и никуда не спешат. На их лицах нет ни следа заботы, ни тени задумчивости о завтрашнем дне. Живут они тут, как в полудрёме. И все здешние чернокожие – люди уже в возрасте… Молодых – нет!

– Ну, вы же понимаете, почему молодых нет, дружище, – сказал доктор. – Всех молодых – уже вывезли. Остались старики и калеки, которые нужны здесь для услуг.

Сквайр остановился и огляделся кругом.