Детство золотое

Редкий выводок появлялся на свет без ласкового присутствия Фофочки.

– Душки! Прелесть! Милые! – встречала девочка появление на свет птенчиков, когда они, проламывая клювом яичную скорлупу, выходили на свет Божий, такие маленькие и слабые.

Из каждого выводка Фофочка выбирала себе одного цыплёнка, давала ему имя и называла «своим».

Во время выбора она бывала в большой нерешимости и в простоте сердечной думала, что те, которых она не выберет, обидятся; долго в раздумье смотрит девочка на цыплят и непременно укажет на самого слабенького и некрасивого. Таких она больше жалела.

Агаша хорошо знала сердце своей молодой хозяйки и догадывалась.

– Вот этот будет ваш, графинюшка.

– Почему ты отгадала, Агаша? Ну, скажи: почему? Ведь верно, его-то я и хочу сделать… своим.

Птичница только улыбается.

– Да у него вон лапка кривая, он хромой.

– Бедный! Как мне жаль его! Он никому не будет нравиться. Тех-то красивых все будут любить. Да, этот будет моим, – решительно заявляла девочка и с тех пор чаще кормила и баловала «своего» цыплёнка.

Сама хозяйка – старая графиня, все гости любовались птицами, но не знали они, скольких забот, ухода, труда стоили они Агаше.

Встанет она с первым рассветом… и до вечера не присядет, о каждой самой маленькой пичужке вспомнит и позаботится, а было их на том птичьем дворе не одна сотня.

Кормит их птичница вовремя, сытно, поит чистой водой, свежей водой, разнимает птичьи ссоры; с ног собьётся, обходя помещения и следя, как убирают её помощницы: птицы любят большую чистоту. А если заболеет которая из птиц, так ведь Агафья, как за человеком ухаживает, жалеет больную, ласкает, по ночам к ней встаёт.

Год за годом прошло много лет. Старое старится – молодое растёт. Состарилась Агаша и стала для всех «бабушкой Агафьей».

На много вёрст кругом прошла слава про старую птичницу. Весь свой долгий век прожила она, ухаживая за птицами, и знала много секретов, знала, как надо сажать птицу на яйца, чтобы много хороших цыплят вышло, знала, чем надо лечить птиц.

Поэтому за советом, с просьбой ли какой, за лекарством для птиц из всех соседних поместий и дальних деревень шли к бабушке Агафье.

Пришлось пережить старухе и тяжёлое время, очень тяжёлое… Богатое имение, где она жила всю свою жизнь, было продано другим господам. Уехала важная графиня-помещица со своими детьми и внучатами. Белокурая Фофочка с горькими слезами рассталась со своими любимцами, с птичницей Агашей. В то время она была уже взрослой девушкой. Вероятно, в новой жизни она забыла прежних своих любимцев.

Но старая птичница Агафья, у которой в деревне мало было радостей, никогда не забывала свою ласковую графинюшку.

При продаже имения старая графиня об одном только особенно просила нового хозяина: старухе-птичнице не отказывать.

– Сделайте это доброе дело! Старуха не переживёт, если её отставить от птиц. Она отличная старуха, да и вам спокойнее: лучше её никто не ходит за птицами, ведь она любит их, – говорила старая графиня.

Новый хозяин согласился.

Другие порядки пошли теперь в богатом имении. Помещик, купивший его, туда больше и не заглядывал, а за всем смотрел управляющий Семён Петрович.

Пришла весна холодная и дождливая. Посадила бабушка Агафья птиц на яйца. А сама сердится и ворчит целыми днями.

– Да наколешь ли ты мне дровец? Ах, народец какой! Ведь птице-то холодно! Надо им избу истопить! – кричит она работнику.

– Некогда, бабушка, некогда!..

Поплетётся старуха к управляющему.

– Семён Петрович, дровец мне надо: птице холодно, да в курятниках пол бы новый сделать, сыро там очень. Пожалуй, нынче и цыплят у нас не будет.

– Ах, старуха, не до тебя… Дела по горло. Ужо сделаем всё. Повремени! – И никто ничего не делал. Не знала Агафья, кого ей просить о своих птенцах: хозяева были далеко, да и писать она не умела.

Вылупились цыплята у кур, у индюшек, у двух пав. Рада старуха. Милы её сердцу эти пискливые шарики. Всю жизнь, такую долгую, она жила для них.

Вот и теперь, что сделала из своей каморки? Всех туда отогреваться поочерёдно с матками носит, рублеными яйцами, творогом, хлебом кормит.

– Семён Петрович, надо бы творожку побольше, особливо пыркам (молодые индюшата). Пырки – птица нежная. Овса не любят. Надо бы творожку. Цыплята пропадать станут.

– Помилуй, старуха, да ты нас разоришь! Давно ли тебе мешок овса да ведро творогу дали? Этак не напасёшься на твоих птиц!

– Я вашего творогу, батюшка, и в рот не беру. А птицы много, корм им надо хороший…

– Отстань, отстань, старуха! Не до тебя.

Разгневанная, со слезами уходила бабушка Агафья в свою каморку. Навстречу ей под ноги бросались птенчики.

– Что же мне делать с вами? Ах, вы мои горемычные! Ах, желанные!

Старуха разваривала им овёс, но птички неохотно клевали его.

А весна продолжала стоять холодная и дождливая. Плохой корм да холода сказывались: цыплята стали пропадать один за другим.

Немного уже осталось индюшат: худые, несчастные, с вылезшими перьями. Едва покажется Агафья, так и бросаются к ней, около ног увиваются, жалобно пищат, всякий поймёт, что голодны, – есть просят.

Рассердилась совсем бабушка Агафья, пошла к управляющему и ещё издали ему кричит:

– Сердца в тебе нет, что ли, сударь? Птица с голоду околевает, а у вас толку не добьёшься, корму не выпросишь.

– Ведь я велел тебе, старуха овса дать.

– Не едят пыренятки овса.

Управляющий даже не взглянул на неё, сел на беговые дрожки и уехал.

– Изныло моё сердце… Просто не смотреть бы на всё… Брошу всё и уйду, – разговаривала сама с собой бабушка Агафья и плелась в свою каморку. Индюшата опять к ней под ноги, так и пищат.

Посмотрела она на них, постояла, подумала… Жаль голодных. Махнула рукой и полезла под печку, там в углу достала узелок, развернула: всё это у неё приготовлено к смерти: рубашка новая, платок на голову, коленкору пять аршин на саван и три рубля деньгами на похороны.

Старые люди в деревнях всегда так поступают.

Вот они – три рубля: один бумажный, два серебром, лежат в коробочке; деньги на прощанье дала графиня, а коробочку давно подарила маленькая графинюшка. Прибежала она тогда на птичий двор, тряхнула белокурыми кудрями и, подавая коробочку, сказала: «Возьми Агафья, себе для булавок. Смотри, тут курочки нарисованы, а это ты их кормишь».

Смотрит бабушка Агафья на коробочку. А слёзы одна за другой так и капают из старческих глаз.

– Хорошее, давно прошедшее время…