Попутчица. Книга II

– Бывший. Бывший жених.

– Но я ведь выхожу замуж, – почти прошептала я.

– Да. Я исходила из того, что если у тебя все прекрасно, то ты плевать хотела на все это. Но если все так, как я подумала по телефону…

– Совсем не так, и говорите тише, прошу.

– Ну, значит, невеста, ты легко переживешь эту поездку. В любом случае я решила, что игра стоит свеч, а если ты меня возненавидишь, я как-нибудь это переживу. – Октябрина отрегулировала рычажком наклон спинки кресла и расслабленно откинулась на нее.

– Зачем? – повторила я.

– Ты мне нравишься, Марта. Звучит банально, но ты немного похожа на мою дочь. Такая же серьезная, ответственная и много думаешь. И так же шифруешь свои чувства от самой себя, пока кто-то не ткнет тебя в них. Просто чтобы ты знала: дочь счастлива замужем и у нее тринадцатилетний сын.

– Вы приложили к этому руку?

– Не без того.

– Профессиональная сваха.

– Сваха-любитель. Тогда был первый и, как я думала, последний раз. Не могла долго смотреть, как они ходят вокруг да около.

– И сняли им номер?

– Остановись.

– Ладно. Простите. Наверное, вы хотели как лучше. Но надо было сказать мне.

– Чтобы ты не поехала? Нет уж. Если он тебе и правда не нужен, хотя по тебе не похоже, расслабься и наслаждайся путешествием. Как думаешь, в гостинице Смоленска разливают вино по бокалам?

Я пробурчала что-то, не готовая поддерживать светский разговор.

Со своего места я видела стоявшего у автобуса Пашу только со спины (его волосы, как всегда, красиво взъерошились), но все равно не могла смотреть. И не смотреть тоже не могла.

В конце концов я заставила себя уткнуться в телефон. Нужно было написать Роме, что все нормально, я добралась и экскурсия вот-вот начнется. Если он спросит про гида, я отвечу, что это полноватая женщина средних лет, с каре и добрыми глазами. Пусть Антонина Смирнова живет не только в моем, но и в его воображении.

Ни он, ни мама, ни уж тем более Римма – никто не должен знать. Я приняла это решение так быстро и так бесповоротно, что оно больше не подлежало рассмотрению.

Римма

Выходной на даче с мамой и новеньким неожиданно оказался одним из лучших дней за последнее время. Я думала, это будет скучно и неловко, но эти двое начали перешучиваться еще в пути, как будто знали друг друга сто лет. Мама, дай ей Бог здоровья и долгих лет жизни, смеялась над остротами новенького непринужденно, точно он не был парнем, который спит с ее дочерью.

С клубникой расправились быстрее, чем я думала. Расправлялся на самом деле в основном он – мама давала рекомендации, а я главным образом топталась рядом.

Солнце сияло и хорошо грело, поэтому мы сели есть на улице, правда, в куртках. Обедали бутербродами с колбасой и плавленым сыром, шоколадными печеньями и апельсиновым соком – все это на свежем воздухе казалось в сто раз вкуснее. Новенький нахваливал скромную еду, которую взяла мама, точно это было фуа-гра. Я даже слегка пнула его под пластиковым столом, чтобы прекратил подлизываться, но он посмотрел удивленно. Наверное, искренне говорил.

После обеда мама предложила отдохнуть в доме и сразу ушла в другую комнату. Мы с новеньким вместе легли на старую тахту. Дом еще не прогрелся после зимы, так что мы накинули одеяло и плед и прижались друг к другу. Было стремновато что-то делать, когда мама за стенкой, поэтому просто пообнимались.

И все равно мне было хорошо, как-то даже неожиданно хорошо. Ничего не беспокоило. Новенький задремал, а я смотрела в окно на то, как ветер перебирает только недавно появившиеся маленькие листики деревьев, и не думала вообще ни о чем. Наверное, это природа так на меня влияет, решила я. Как совсем потеплеет, надо будет приехать вместе с ним и остаться с ночевкой, а может, с парой ночевок. Погуляем, пожарим вечером сосиски и маршмеллоу на костре… И даже неплохо, что здесь почти не ловит интернет.

– А нам можно будет опять сюда приехать? – вдруг спросил новенький и, не открывая глаз, провел ладонью вверх по моему бедру.

По телу пробежали приятные мурашки.

– Да, но зачем? Секс в городе перестал тебя устраивать? – зачем-то поддела его я.

– Почему только секс? Можно будет побродить, подышать свежим воздухом, пожарить что-нибудь, если правила пожарной безопасности позволят. А уж потом – да, устроить настоящий пожар для двоих! – Он поцеловал меня, и я с удовольствием прижалась к нему еще крепче.

– Принято.

Кстати, у новенького есть имя. Его зовут Дима.

Марта

Как обычно, Паша начал делиться интересными фактами о городе, к которому мы подъезжали, еще в автобусе. Я слушала плохо, все время отвлекалась, и даже не на мысли, а на ощущения, которые подозрительно быстро менялись.

То меня снова кидало в жар, то всю будто пронзало маленькими иголочками (и я с трудом удерживала себя от того, чтобы ерзать на сиденье), то почему-то накатывало облегчение, а то вдруг становилось как будто все равно. Одно можно было сказать точно: все эти месяцы после предыдущего тура я была в диком напряжении, но если и подозревала об этом, то не представляла себе масштабы бедствия. Сейчас, по крайней мере, можно было не гнать от себя мысли о Паше, потому что это было абсолютно бесполезно.

Поездка до Вязьмы, первого пункта путешествия, заняла несколько часов, и, кажется, все кроме меня успели выспаться. Я же не заметила, что эти несколько часов вообще прошли.

Что я запомнила о Вязьме? Город воинской славы, чуть больше пятидесяти тысяч жителей, есть машиностроительный завод и завод графитовых изделий, часть населения работает на железной дороге. Существует легенда о том, что в вяземских лесах Наполеон зарыл то, что награбил в Москве, но никакого клада там пока не нашли. Не так плохо, кое-что я усвоила, но Паша определенно говорил дольше чем минуту, в которую умещались эти факты.

Из окна автобуса городок показался обшарпанным, но вышли мы на чистенькой нарядной площади, которую больше всего украшало похожее на затейливый белоснежный торт сооружение. Оказалось, – трехшатровая Одигитриевская церковь, построенная в семнадцатом веке и восстановленная в девятнадцатом, после войны 1812-го.

Ее аляповатый вид Паша объяснил тем, что она принадлежит к «архитектуре московского узорочья», для которой характерны сложная композиция, необычные формы, обилие декора и мелких деталей. Своды церкви украшало мелкое «кружево» в виде маленьких кокошников.

– Надеюсь, ты выбрала свадебное платье не в стиле московского узорочья, – прокомментировала Октябрина вполголоса, заставив меня тихо фыркнуть.

В Вязьме обнаружился и кремль, правда, из шести башен сохранилась только одна, самая высокая – Спасская. Сплошное прямоугольное белокаменное сооружение с несколькими крошечными окошками относилось к 1631 году и было самым старым в городе. Строгое и лаконичное, оно являло собой полную противоположность той церкви.

– Немного зная тебя, предположу, что ты скорее предпочла бы для бракосочетания вот такой стиль, – продолжила тему моя неизменная спутница.

– Специально ради вас надену джинсы и черную майку и сфотографируюсь на фоне загса. А может, мы с Ромой оба облачимся в спортивные костюмы. Зачем постоянно напоминать, что я выхожу замуж? – пробурчала я.

– Вот как его зовут… Да так, проверяю твою реакцию. Видела бы ты ее сама.

– Пожалуйста, давайте послушаем… м-м… гида.

– О, непременно.

Солнце припекало, и я расстегнула плащ, но по дороге до Смоленска, в которой я опять промаялась непонятно чем, стало накрапывать. Но женщина-экскурсовод, которой здесь препоручил нас Паша, будто не обращала на это внимания и вознамерилась рассказать нам все четко по плану. Ее не смутило даже, когда легкий дождик перерос в полноценный ливень.

Сам Паша куда-то отошел – от этого дышалось чуть легче, но я все равно не была способна сосредоточиться. Так бывало, когда я читала перед сном и хотела закончить главу, а глаза слипались – в какой-то момент я неизменно обнаруживала, что уже сплю, только с открытыми глазами, и смысл прочитанного от меня ускользнул.

Было мерзко и мокро. Вещи еще оставались в багажном отсеке, там же лежал зонт – я решила не держать его близко, поскольку дождя не предвиделось. Ни Октябрина, ни Кристина зонтов тоже не достали – моя соседка защитила голову платком, а девушка просто стояла, беспомощно озираясь, пока одна зрелая супружеская пара не позвала ее под свой широченный зонт. Рядом под таким же огромным – Мэри Поппинс умерла бы от зависти – ютилась пара куда более молодая вместе с женщиной средних лет. Я отметила про себя, что очень мило с их стороны было помочь ей укрыться от дождя: часто юные влюбленные ничего вокруг не замечают.

Гид все водила нас с места на место пешком, напрочь игнорируя непогоду, и я с недоумением «очнулась» в неприметном парке с зеленью и лавочками. Когда наконец вслушалась, оказалось, что здесь располагались королевские палаты, где останавливалась Екатерина II.

– Нас, наверное, тоже выкосит такими темпами, – заметила Октябрина философски.