Делия

Эта новость не сразу навалилась на меня всей своей тяжестью, но безнадежные мысли медленно наползали со всех сторон и в конце концов заволокли все внутри. Он начал новую жизнь и, наверное, счастлив – какой смысл пытаться с ним увидеться? Если он и вспоминает меня, то только в связи с Линой, и это должно быть ему неприятно… Спрашивать Брасову, как он поживает? Зачем? Мы никогда не общались – этим я сразу выдам себя.

Нет, он уже подвел черту, распрощался с этой школой и не пожелал расстаться только с одним человеком из всех нас – с ней. Даже с Пашкой Журавлевым перестал видеться – разговорившись со мной в коридоре в первых числах октября, он сообщил, что вообще ничего не слышал о Коле, с тех пор как тот перевелся – слухи о Брасовой до него еще, видимо, не дошли. Нет, никакой надежды… если только… но я ведь не планирую набиваться в друзья к Брасовой?!

Не хочется даже описывать, как удивилась и почему-то обрадовалась Брасова, когда на следующий день, все взвесив и обдумав, я подошла к ней в коридоре. «Да все хорошо… а ты как поживаешь?» – бормотала она, краснея – я уже и забыла, что она настолько застенчива. Я что-то отвечала, старалась подбодрить ее улыбкой, задавала все новые вопросы, интересовалась ее жизнью… и была безумно противна сама себе. А когда мимо прошла Лина и, бросив на нас взгляд, усмехнулась, мне стало совсем мерзко. Я сказала Брасовой, что мне пора бежать на урок, но мы непременно еще поговорим, и поспешила ретироваться.

Стоило пройти пару шагов, на мой телефон пришла СМС, от которой я почти вросла в пол: «Так и знала, что ты поверишь». Лина меня обманула?! Хотела отомстить, посмотреть, как я буду лебезить перед человеком, который неприятен мне с седьмого класса?! Что ж, наверное, я получила по заслугам. За обиду, нанесенную Лине.

Ха, а она даже умнее, чем я думала.

Ненависти я почему-то не ощущала. Наоборот, в этой ситуации я была чуть ли не на стороне «врага». Так мне и надо, говорила я себе с упоением, идя по коридору. Потеряла всякие моральные принципы! Глупая влюбленная гусыня, ну как я могла поверить, что робкая Брасова, которая слова не скажет, не залившись краской, вообще с кем-то встречается?! А Лина молодец. Сделала меня. Жаль только, раскололась почти сразу – надо было выждать несколько дней, понаблюдать, как я «окучиваю» бедняжку Брасову… забавно было бы посмотреть, как она округляет удивленно глаза, когда я наконец задаю ей вопрос о Коле.

– Что? – спросила уже вышедшая в школу Маша, когда я присела за парту.

– А что?

– Ты смеялась.

– Да так, история прикольная вспомнилась.

– А-а.

– У нас физика?

– Ага.

– Чертова физика.

– Ты опять.

– Никак не могу забыть ту историю… ну все, все, успокоилась.

Посреди урока мне пришло еще одно сообщение: «Я правда ничего о нем не знаю». А затем следующее: «Если б можно было что-то узнать через Брасову, я сделала бы это первой». Я понимающе улыбнулась и набрала: «Скучаешь?» – и прямо почувствовала, что она ответила искренне: «Очень».

C тех пор мы стали здороваться гораздо дружелюбнее, хотя кроме приветствия не говорили друг другу ни слова и больше не переписывались. Лиза и Соня, разумеется, так ни разу и не позвонили, но улыбались при встрече. О Коле по-прежнему ничего не было слышно. Контакты с Настей сводились к минимуму.

Как и в прошлом году, единственным человеком из школы, получившим от меня подарок на Новый год, стала Маша. То же повторилось и с Восьмым марта. А ее день рождения – в середине марта – мы уже во второй раз отмечали вдвоем в кафе «Нептун», больше похожем на забегаловку. Выбор места объяснялся легко: любое другое кафе не было расположено в соседнем от Маши доме, а к себе она меня не звала, потому что лень было готовить и накрывать на стол.

А теперь, если позволите, я выброшу из своего повествования несколько страниц… вернее, несколько десятков страниц. Эх, если честно, целую тетрадь. Она написана и лежит у меня в верхнем ящике стола – кто захочет меня навестить, сможет в этом убедиться. Но после долгих сомнений я решила отложить ее. То, что в ней описано… да, мне оно было дорого. Могу пересказать вкратце.

Лето после девятого класса. Мы с родителями наконец едем на море. Теплое, соленое, ласковое, оно покоряет меня и не выпускает целыми днями – мама шутит, что ее удивляет, как у меня до сих пор не выросли жабры. Я почти счастлива. Море действует на меня успокаивающе, и на целых две недели я забываю обо всем: и о Коле, и о романе, который так и не удалось написать, и о своем одиночестве… Впрочем, одиночество иногда нравится мне, но бывают сентиментальные дни, когда я даже плачу. Особенно после просмотра очередной мелодрамы.

Десятый класс. О-о, самое интересное, господи, какой дурой я была. Познакомилась в интернете с парнем из своего города. Встретились, общение перетекло в дружбу, а потом вроде бы во что-то большее… До идеала ему было далеко – и внешне (невысокий, рыжий, вечно растрепанный, смешной), и по характеру (дико переменчив – то звонит, то не звонит, то заваливает подарками, то пропадает на неделю). И все же он мне нравился, даже сильно. Целых четыре месяца я вообще не вспоминала о Коле и тревожилась только о том, как бы новый бойфренд не потерял ко мне интерес.

Теперь уж я понимала, насколько опрометчиво было с моей стороны осуждать Лину за вечное стремление произвести впечатление. Я носила только те платья, которые ОН хоть раз похвалил, говорила с ним только на интересующие его темы и даже сама иногда покупала билеты в кино – разумеется, только на те премьеры, которых он особенно ждал. Я бросила все силы на то, чтобы нравиться одному-единственному человеку – не от большой любви, скорее от одиночества. По сути, я делала то же, что в период дружбы с Настей.

И все равно он бросил меня. Нет, не было никаких драматических речей и сцен, он просто постепенно ушел в тень. Сначала мы стали видеться реже – у него все время находились срочные дела, – потом общение свелось к телефонным звонкам и электронным письмам, но мои сообщения все чаще оставались без ответа, телефон неделями молчал… и, наконец, все затухло окончательно. Я потеряла смысл существования. Я была вырубленным лесом, одиноким путником в пустыне с внезапно пересохшим оазисом, коллекционером, потерявшим самый ценный экземпляр своей коллекции…

Именно в этот период я вдруг стала любить тактильные контакты, даже случайные: казалось, когда меня касаются, я убеждаюсь в своем существовании и чувствую себя не такой одинокой. Я как никогда нуждалась в поддержке и стала все чаще вспоминать Лину – единственную, кто хоть когда-то был со мной искренен. Конечно, думала я с тоской, Лина сейчас была бы рядом – и поговорила бы со мной, и отвлекла бы, и заставила даже, может быть, взглянуть на ситуацию под другим углом. Но я еще не сформулировала для себя одну простую истину: если бы Лина была рядом, меня никогда не переклинило бы на этом малосимпатичном субъекте. Я поняла это намного позже – наверное, года через два.

В мае вышла замуж тетя Роза, а я была так зла на весь мир, что не только не радовалась за нее, но и расстраивалась. Даже она больше не одинока, а я… Впрочем, плюс в ее браке для меня все же был: разговоры с тетей Розой по телефону стали не так обременительны. Она по-прежнему много болтала, но теперь все чаще говорила о том, как у нее все хорошо и как она счастлива.

Мучительное лето перед одиннадцатым классом. Родители расспрашивали, куда я хочу пойти учиться, уже начали копить деньги на курсы и репетиторов, но я была разбита, разочарована в жизни и не хотела ни слышать, ни думать о таких «пустяках». Снова зациклилась на том, чтобы найти подругу, сделала попытку сблизиться с одной девчонкой – тоже из интернета, – но ее жизнь была куда более насыщенной, чем моя, ей некогда было общаться в виртуальном пространстве. Она много времени посвящала учебе на фотографа, и, вдохновившись ее примером, я попыталась возродить в себе интерес к моему единственному стоящему хобби: начала новый роман. Как ни странно, что-то даже получалось.

Конец августа прошел на волне творчества. В городе было безумно жарко, и часть родительского отпуска мы провели на даче. В голове засела такая картинка: мама учит меня варить компот из сливы, показывает, сколько надо сыпать сахара, я киваю, а сама думаю о своих героях.

Потом – одиннадцатый класс. Я остановила выбор на филологическом факультете университета, и теперь уже времени на тоску не оставалось. Почти каждый день я ходила на какие-то курсы и усердно занималась в школе – надо же было получить хороший аттестат. Тетя Роза вновь начала всех напрягать – теперь, позвонив, она принималась подробно рассказывать, куда они ходили с мужем, что она готовила ему на завтрак и какие новости у него на работе. Мама с папой предполагали, что это еще цветочки – когда появится ребенок, придется разговаривать о детском питании и памперсах. Впервые услышав об этом, я засмеялась, но потом подумала: а почему бы ей не родить? Тетя Роза всегда казалось мне старой, но на самом деле ей было всего тридцать шесть. Не шестьдесят же.

Однажды на перемене я случайно столкнулась с Линой. Теперь она стала совсем взрослая и чужая, с короткой стрижкой, на каблуках, и мне даже легче было видеть ее такой и осознавать, что прежняя Лина в ней умерла, а значит, тянуться к этой не имеет смысла.

Подкрашивая губы перед зеркалом в женской уборной, она сообщила мне будничным тоном, что собирается поступать в Питере. Мол, папа, хоть и давно не живет с ними, все время помогает материально и обещает покрыть все расходы. И я сказала ей, что она удивительно отважная: ее не пугают чужой город, отсутствие близких рядом, новая жизнь… Лина пожала плечами: да ладно, ерунда. И я вдруг спросила, не передумала ли она в восемнадцать лет менять имя и выходить замуж.

Она обратила в мою сторону изумленный и, кажется, почти нежный взгляд: «А ты много чего помнишь… Делия». А я и не скрывала, что не страдаю склерозом. Мне захотелось даже обнять ее – не эту, а ту, прежнюю, и ей меня вроде бы тоже, но все это было как-то глупо, к тому же мы находились в не очень подходящем для этого месте, поэтому в итоге улыбнулись друг другу и, как всегда, разбежались.

Конец учебного года. Экзамены. Выпускной. Поступление и всякая бюрократическая мура, которой я не привыкла заниматься: сдать документы – забрать документы – расписаться здесь – получить эту бумажку, ту бумажку… Мне начало уже казаться, что мир вокруг состоит из людей, которые ждут от меня каких-то бумажек: в гастрономе и то нужны купюры.

Родители волновались зря: я поступила на филфак. Бесплатно. И почти сразу убедилась, что там безумно скучно: мы изучали мертвые языки, до неприличия глубоко вкапывались в литературу, а на семинарах обсуждали (утрирую, но не так уж сильно) уместность семикратного употребления буквы «л» в третьей строчке на семьдесят четвертой странице двадцать первого издания «Страданий юного Вертера». Не знаю, чего я ожидала, выбирая именно этот факультет, но итог меня разочаровал.

На нашем курсе из шестидесяти пяти человек было всего пять мальчиков. Один из них был ботаном, похожим на кролика из «Винни Пуха», второй – низеньким и толстым шестнадцатилетним (если не пятнадцатилетним) вундеркиндом, третий получал уже второе образование и почти не появлялся на парах из-за работы. Четвертый и пятый были лучшими друзьями, решившими откосить от армии на филфаке в компании кучи девчонок. Оба занимались исключительно коллекционированием девушек. Один из них мне немного нравился, но я совершенно не собиралась влюбляться, к тому же он не проявлял ко мне никакого интереса.

Но все это было в общем-то неважно, потому что я наконец-то нашла Идеальную Подругу.

Ее звали Аня, и это была дружба с первого взгляда.

На этой ноте заканчивается тетрадь, отложенная мной. В ней почти нет главных героев этой истории – Лины, Коли, Маши, – зато есть много-много меня: моих страданий, жалоб и слез. Поверьте, все это даже убежденного оптимиста выбило бы из колеи. А потом еще начинается подробное описание экзаменов и вообще процесса поступления… Нет, мой читатель, кем бы он ни был, заслуживает того, чтобы я сжалилась над ним и заботливо протянула ему руку, дабы он перешагнул через три года моей жизни и ступил на твердую почву моего семнадцатилетия. Итак…

Часть 5

«Дружба должна быть прочною штукой,

способной пережить все перемены температуры

и все толчки той ухабистой дороги, по которой

совершают свое жизненное путешествие люди».

(А. И. Герцен)

Это была дружба с первого взгляда. Ну, или почти.

– Привет. Ты не в курсе, где у нас сейчас пара?

Я окидываю ее взором. Миловидная, худенькая, улыбка слегка застенчивая. Несмотря на жару (второе сентября, практически лето), на девушке платье, закрывающее руки, колени и даже шею.

– Привет. Кажется, в сто первой.

– Извини, не представилась! Я тебя вчера мельком видела в большой аудитории, когда декан приветственную речь произносил. Я Аня.

– Оля.