Что случилось, дорогая?

***

На работе день проходил как обычно – за исключением того, что в его середине меня стало сильно клонить в сон. Как раз подошло время перерыва.

Раньше я вышел бы прошвырнуться, чтобы развеять это состояние, но сейчас не хотелось. Я несколько дней как наплевал на условности, да и неизвестно было, ждет ли меня хоть сколько-нибудь качественный сон ночью, так что я решил подремать прямо в помещении. Все ушли на обед и должны были вернуться только через час, а у меня все равно не было аппетита.

Я положил себе под голову толстый блокнот в твердой, но «дутой» и оттого не жесткой обложке и заснул за столом, даже не поставив себе будильник на телефоне.

Сначала была просто блаженная пустота – без боли, тоски и терзающих вопросов. Я пробыл бы в ней подольше, но сквозь дрему уже слышал чьи-то голоса. Видимо, мой час истекал, и коллеги начали подтягиваться обратно. На самом краю сна, перед тем как открыть глаза, я на пару секунд увидел ее.

Нина была во всем белом и с распущенными волосами, как тогда, в зеркале. Больше я ничего разглядеть не успел. Но услышал ее испуганный голос: «Пожалуйста, мне так плохо!».

Она исчезла так же стремительно, как появилась. Вскинув голову, я обнаружил, что она раскалывается, а во рту мерзко пересохло.

– Ты как? – сочувственно обратился ко мне начальник отдела (он, как и остальные, был в курсе моей ситуации).

– Нормально, – проронил я, тупо уставившись в погасший монитор компьютера.

– Илья, шел бы ты домой. Все равно в таком состоянии работать не выйдет. Я тебя отпускаю.

– Спасибо, я подумаю.

Домой я не спешил – меня там никто не ждал, а снова лечь спать переставало казаться разумной идеей. Оставаться на работе не тянуло тоже. В конце концов, не без труда пошевелив мозгами, я пришел к выводу, что пора воспользоваться маминым предложением – провести у нее по крайней мере вечер. Больше никого я видеть не хотел.

Она освобождалась со своей работы на пару часов раньше меня. Я нашел компромисс с самим собой: отпросился у начальника на конец рабочего дня и написал маме.

Через два с половиной часа или около того я уже сидел в ее маленькой квартире на окраине, а она, очень довольная моим визитом, подносила мне то одно, то другое лакомство, пока я не пожаловался, что сейчас лопну. Я и ел-то только из уважения к ней, практически не ощущая вкуса.

– Ну что? ОНА не являлась? – осведомилась мама с легкой опаской.

– М-м, нет.

– А? Ты замешкался.

– Потому что жую мармелад. Нет, Нина не появлялась.

– Вот и очень хорошо. Я никому не отдам своего сыночка. Тебе еще за могилкой матери ухаживать.

– Боже, перестань, ты-то куда собралась?

– Я о далеком будущем! Все-все, молчу… Останешься сегодня у меня?

В голосе мамы звучала такая надежда, что я не мог ее разочаровать. Да и домой по-прежнему не хотелось.

– Останусь.

– Прекрасно, – просияла она. – Можем сыграть в карты.

– Почему бы нет, – согласился я.

Мама с юности очень любила карты: и расклады, и игры – не на деньги, просто для удовольствия. С тех пор как они развелись с отцом, желающих разделить с ней этот досуг было мало. Мамины гадания меня обычно раздражали, к карточным играм же я в целом относился прохладно, но против того, чтобы составить ей компанию и немного отвлечься, не возражал.

В этом было что-то детское и инфантильное, однако рядом с мамой мне стало легче. Сидя возле нее, я ощущал, что сейчас ничего плохого произойти не может. И вообще, самое ужасное я уже пережил, что теперь выбьет меня из колеи? Странные сны? Я вас умоляю. Даже призрак Нины в зеркале и то не так страшен по сравнению с самим фактом ее смерти. Да и был ли призрак?..

– Напомни мне дать тебе с собой травяную подушку. Она удобная, и на ней снится только хорошее, – заявила мама, когда мы закончили пятую по счету партию.

Я представил, как отправлюсь с подушкой в офис, и мне подумалось, что там никто уже не удивится. Отпираться не стал.

Перед сном, умывшись и вытерев лицо, я услышал, как мама коротко вскрикнула, и все стихло. Бросив полотенце на стиральную машинку, я поспешил в комнату.

– Я видела чью-то тень вот там, – она испуганно посмотрела на меня и ткнула пальцем в сторону стены. – Тень мелькнула и пропала. По-моему, женская.

– Ты себя накрутила, – я погладил маму по спине.

– Илюша, мне не по себе. Чего оно от нас хочет?

Мне не понравилось ни это «оно», ни претензия в мамином тоне. Возникло иррациональное ощущение, что она принижает именно Нину.

Мама всегда слегка недолюбливала мою жену – думаю, и сама не смогла бы объяснить за что – и теперь будто спешила вырезать из нашей жизни все связанное с ней. Даже не упоминала о ней почти. Можно подумать, если не говорить о Нине, я забуду, что овдовел.

– «Оно» ничего от нас не хочет. Мы оба просто на нервах. Я потерял жену, а ты побывала на похоронах, – резковато отозвался я.

– Дело не в похоронах! Я действительно переживаю – за тебя. Знаю, как ты ее любил. Хотя… прости меня, она этого не заслужила.

Мама глянула на меня с вызовом. Я его принял.

– Что-что ты сказала о Нине?

– Она не заслужила твоей любви, вот что я думаю. Изображала хорошую, а сама так с тобой поступила. Какой эгоизм! Она прекрасно знала, что серьезно это ударит только по тебе. У нее же нет родителей.

От возмущения я даже не мог подобрать слова.

– Ты, – наконец хрипло выдавил из себя я, – тоже думаешь, что Нина покончила с собой?

– Ну а что, по-твоему, с ней случилось? Нина, не взяв ключей, вышла на балкон, и именно в этот момент у нее, здоровой молодой женщины, закружилась голова, и она, падая, умудрилась перемахнуть через перила?

– А тебя не смущает, что в нашей квартире тоже есть балкон, причем незастекленный? Ей и на лестничную клетку выходить не требовалось! Как она на общем оказалась?

– Балкон, конечно, давно надо застеклить, деньгами я тебе помогу. И – даже предполагать не хочу, что там было у нее в голове. И то, что она оказалась на общем, не доказывает, что она не сбросилась сама.

– Но доказывает, что обстоятельства сложились нерядовые!

– Не знаю. Извини меня, сынок, но Нина была какой-то странной. Вроде вся такая открытая, как на ладони, а приглядишься – нет, себе на уме. И эгоистичная. Я честно старалась ее полюбить, но не смогу простить за то, что она причинила тебе боль. А теперь еще и является к тебе, не дает спокойно жить!

– Не хочу слушать эту чушь! Как тебе не стыдно, – в негодовании произнес я. – Я вызову такси и поеду домой!

– Илюша, – мама протянула ко мне руки, – я не хотела тебя обидеть, милый!

– Но ты обидела, и очень сильно.