Дина должна умереть

– Значит, она дала мне неверный номер. Сказала, что старый телефон потеряла. А что, такая ложь в ее духе.

– Найдите ее через знакомых, через социальные сети. А лучше позвоните на ее «старый» номер. Наверняка он вполне рабочий. Если только вы не в «черном списке».

Антон вздохнул.

– Сам виноват, что одолжил ей. Знал же, что она такая… но она умоляла…

– Видимо, сейчас поветрие такое – одалживать сомнительным личностям и у сомнительных личностей. Не убивайтесь так, вернутся к вам ваши деньги.

– Мне бы вашу уверенность…

Он стряхнул на землю пепел и констатировал:

– Мне всегда не везло.

Прозвучало это не как жалоба – скорее как факт.

– «Раз в жизни Фортуна стучится в дверь каждого человека, но он в это время нередко сидит в ближайшей пивной и никакого стука не слышит», – отозвалась Дина слегка насмешливо.

– Очень точно замечено.

– Не мной, Марком Твеном.

Антон слегка прищурил и без того чересчур маленькие для крупного лица глаза.

– Ваш любимый автор?

– Уважаю его, но любимым не назову.

– Просто подумал – раз вы его наизусть цитируете…

– У меня память такая – что только в ней не задерживается.

– Хотите сказать, что не заучивали специально?! – поразился Антон.

– Если мне что-то показалось интересным, оно в тот же миг впечатывается в память.

– Поразительная особенность…

– Спасибо.

Дина выглядела рассеянной и вроде бы думала о своем, а Антон пребывал в непонятном оцепенении. Казалось, он должен что-то еще сказать или сделать, но не понимал, что именно и зачем. И они уже докурили свои сигареты, вместе с которыми затухла беседа.

– Ладно, Антон. Приятно было познакомиться, мне пора.

– Ах да, конечно. Своя жизнь, свои дела. Государственной важности. – Сам не заметив, он произнес это вслух.

Она смерила его коротким оценивающим взглядом. Антону сделалось не по себе – и дело было не в осознании того, что он не может похвастаться привлекательной внешностью, а в стойком ощущении, что Дину волнует что-то более глубокое. Ему почудилось, что она вот-вот вынесет ему вердикт вроде: «Человек вы так себе». Хотя и это он тоже подозревал.

– Вы так и не привыкли, что у всех вокруг своя жизнь? – спросила она с интересом.

– Вся эта «своя жизнь», тайны мадридского двора – сплошная показуха, – неожиданно резко заговорил Антон. – Истина в том, что у всех все одинаковое, как ни крути. Учеба, работа, личное, хобби, друзья, депрессии… да и чувства – они тоже, в общем-то, не уникальны, они напоминают простейшие рефлексы. Когда нам делают больно – нам больно, когда нас обижают – мы обижаемся, когда все хорошо – нам хорошо… куда уж проще?

Антон усилием воли прервал собственную речь, речь озлобленного циника, каким он никогда себя не чувствовал, а Дина опять смотрела на него в упор, каким-то образом вынуждая его выворачивать перед ней все потайные карманы. Странно. Он ведь совсем ее не знал.

– То же самое я уже слышала, – сообщила она и снова полезла за сигаретами.

«Как ни в чем не бывало», – почему-то подумал Антон.

– И кто это говорил?

– Глубоко несчастный человек.

– А вы, значит, считаете, что все мы разные?

– Я считаю, что «своя жизнь» – это произведение, которое каждый создает по собственному вкусу.

– Произведение? Хм… книга?

– Может и книга. В любом случае, у кого-то это романтическая комедия, у кого-то драма, а у кого-то и триллер.

– От чего же это зависит, если живут все приблизительно одинаково?

Дина достала из кармана мобильник, проверила время, несколькими затяжками прикончила сигарету и сухо отозвалась:

– От человека и его восприятия. Простите, надо спешить. Дела государственной важности.

– Извини, если задел.

«На "ты"? С какой стати вдруг? И откуда это ощущение важности и неповторимости происходящего?»

– Ничего. – Казалось, Дина не заметила перемены, хотя Антон был убежден в обратном.

– А можно я тебе как-нибудь…

«… позвоню?? Стоп!»

– Что?

– Нет, ничего. Пока.

– До свидания.

Он уходил медленно, неохотно, но потом все же прибавил шаг и быстро скрылся за поворотом. Дина подошла к остановке, снова проверила время и задумалась.

Купить книгу для работы. Позвонить Наде, сообщить о недоразумении, успокоить, спросить, как она. И… встреча. А Степа ждет, что она вернется. Степа не знает, что творится у нее в голове. Это хорошо, он и не должен ничего знать.

Дина углубилась в свои мысли, ее взгляд подернулся дымкой, но, увидев подъехавшую маршрутку, она стряхнула с себя оцепенение – выгребла мелочь из кармана, еще секунду взвешивала что-то в уме, а потом впрыгнула-таки в раскрывшиеся двери.