Попрощайся!

Папа посмотрел с укором, но замечание проглотил, стоило маме как бы невзначай положить ладонь ему на плечо. Вполне себе человеческие жесты, мимика, взгляды. Можно даже сказать «как раньше», если бы не едва заметная задержка, словно действиями родителей управлял компьютер – быстрый, но недостаточно. Впрочем, Ярик и сам прекрасно все понимал. Двенадцать лет в октябре стукнет, не маленький уже, чтобы истерики закатывать. Но от обиды, жгучей как крапива, тряслись губы. Ярик отвернулся, спрятал пылающее лицо, стараясь по-мужски пережить очередную вселенскую несправедливость.

Ведь обещали же! У них был уговор! В первый же день каникул Ярик примчался к родителям с планшетом и, захлебываясь от восторга, водил пальцем по ссылкам, прыгая со страницы на страницу. Зоопарк с оленями и прочими копытными под открытым небом! Один из самых больших в Европе, вот так-то – и у нас под боком! И их можно кормить, между прочим! Мам, прямо с рук кормить! И статуя гигантского оленя на въезде, метров двадцать, ого, прикиньте?!

И папа, обнимая маму за плечи, мягко поглядел на Ярика поверх очков, и сказал, что вотпрямщас не получится. Что, в отличие от Ярика с Ленкой, родителям нужно ходить на работу, а после оной хотя бы изредка отдыхать. И в следующем месяце не получится. И вероятнее всего, в следующем за ним тоже. Но! Тут папа легонько щелкнул Ярика по кончику носа, вновь даря надежду. Но! Пыл юного натуралиста не должен угаснуть в нашем сыне, сказал папа, и мама с преувеличенной серьезностью, пряча улыбку, с ним согласилась. И в первый день каникул они условились, что до начала нового учебного года непременно выберутся на Черные Камни смотреть на гигантского оленя. А папа дал свою самую страшную и торжественную клятву, прочитав нараспев:

– Я салага бритый гусь, я торжественно клянусь!

А теперь они с мамой перебрасывались сонными взглядами и как заведенные повторяли: никак нет, не получается, очень много дел. И что хуже всего, им, похоже, было ни капельки не стыдно за нарушенное обещание. Папа потянулся щелкнуть Ярика по носу, но промахнулся и завис в странной неудобной позе. Ярик поежился, отводя взгляд.

– Может, давайте лучше все вместе сходим в парк аттракционов? – предложила мама. – Он, кажется, еще работает.

Слова эти, вроде бы примирительные по сути, прозвучали сухо и казенно. Неловкая попытка откупиться, компромисс, не нужный ни одной из сторон.

– Сами идите! – выпалил Ярик.

Пока обида не вылилась слезами, он поспешно выбежал из кухни. Хотелось спрятаться в своей комнате, но одна только мысль о том, что эти новые лживые родители придут утешать, уговаривать соглашаться на подачку в виде опостылевшего парка аттракционов на Набережной, заставила его броситься на улицу. Только успел сунуть ноги в кеды и сорвать с крючка кепку, как в прихожей появилась мама.

– И пойдем, – глядя сквозь сына, отчеканила она. – Непременно пойдем. И будем веселиться и заводить новых друзей. Эти уже никуда не годятся. Не любят. Не ценят. Никуда, никуда не годятся. Испортились…

Передернув плечами, сбрасывая ледяные мурашки, Ярик, перепрыгивая через три ступеньки, поскакал вниз. Конечно же, не забыв перед этим громко хлопнуть дверью. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Улица встретила его прохладой. Куртку он забыл, но возвращаться не хотелось. Как не хотелось признаваться даже себе, что с некоторых пор родители его пугают, даже когда улыбаются. Особенно когда улыбаются. Чего хотелось по-настоящему и, пожалуй, впервые в жизни – так это сбежать из дома. Поступить матросом на китобойное судно (или лучше пиратское) и грабить торговые суда. Стать секретным агентом и сменить личность или космонавтом и улететь на другую планету, где тебя никто не знает и родители не врут. Уехать покорять Арктику, а лучше – искать затерянные города в непроходимых джунглях. Да, лучше в джунглях, там теплее.

Ярик поежился, зябко обнимая себя за плечи, и только сейчас заметил, что забрел в соседний двор, на пересечении с улицей Германа Титова. Примыкающая к госпиталю для ветеранов войн детская площадка зарастала дикой травой. Монументальные, еще советские горки и лесенки, сваренные из настоящего железа, ржавели среди репейника и собачьих какашек. Кажется, жильцы окрестных домов предпочитали гулять здесь с четвероногими питомцами, а не с детьми. Оно и понятно: кому нужна старая небезопасная площадка, когда в округе новых полно и несколько парков прямо под боком.

Проходя мимо изогнутого рукохода, Ярик пнул примятую, уже начинающую желтеть траву – и та неожиданно отозвалась приглушенным стуком. Заинтересовавшись, Ярик присел на корточки и развел траву руками. Через секунду он извлек на свет две обработанные палки – то ли эрзац-биты, то ли недоделанные мечи. Ярик усмехнулся: местная малышня все-таки в обход взрослых играет на этой площадке!

Отшлифованная палка удобно легла в ладонь. Подражая крутым мечникам из кино, Ярик выписал пару неуклюжих восьмерок. Подхватил вторую палку, попробовал повторить уже с двумя. Получилось еще хуже, но вместе с тем в руках проснулся необъяснимый зуд, повелевающий немедленно отыскать врага и настучать ему по кумполу. Должно быть, проснулась генетическая память воинственных предков, лупцевавших друг друга в эпоху палеолита примерно таким же оружием. Ярик грозно сдвинул брови, закрутил псевдомечи в глуповато-фэнтезийных пируэтах и ринулся в атаку… на растущие вдоль ржавого забора кусты репейника.

И Ярика не стало. Исчезли недоделанные палки. Вместо них иссохшие фиолетовые головки репьев сносил серебряный меч Геральта из Ривии. Финт, вольт, выпад, отскок! С хрустом сломался длинный стебель, сраженный мощнейшим ударом Конана-варвара, раскинул по земле широкие листья, будто руки. Или, скорее, драконьи крылья, которые ловко отсек клинок Довакина!

Раскрасневшийся Ярик рвал, колол и рубил наотмашь. Прохлада подбирающейся осени больше не досаждала. Напротив, стало вулканически жарко. Кратер, зажатый грудной клеткой, содрогался, выталкивая наружу объятые пламенем камни. Они брызгали прямо из глаз, и раскаленная лава текла по слезным протокам. А вместе с ней вытекала обида – на родителей, которые так странно и страшно переменились, на зазнайку-сестру, которая в упор не замечала ничьих проблем, кроме своих, на равнодушный Случай, подбросивший их счастливой семье эту жуткую куклу, на заканчивающиеся каникулы, на весь мир!

Краем глаза Ярик заметил старичка, неторопливо бредущего за забором у госпиталя. На бушующего мальчишку тот демонстративно не смотрел, и все же во взгляде его, направленном на бежевые стены электрической подстанции, Ярик уловил неодобрение. Палки стукнулись друг о друга, упав на землю. Ярик промокнул рукавом мокрое лицо, высморкался, тщательно вытер пальцы о лопухи. В общем, как мог привел себя в порядок. Но едва он наклонился за палками, со спины грубо окликнули:

– Эй, слышь! Это мои катаны!

– А на них написано, что они твои?

Все еще в кураже от недавней вспышки гнева, Ярик круто развернулся – и уперся взглядом в полыхающие глаза Скорпиона. Легендарный боец «Смертельной битвы» сжимал в кулаке верный кунай, цепочка от которого, змеясь, скрывалась в рукаве. А голова хозяина этой широкой футболки находилась где-то существенно выше. Взгляд Ярика пополз вверх, по логотипу игры, по бычьей шее, по округлому подбородку и сжатым в нитку губам, покуда не наткнулся на маленькие, пышущие злобой глазки, зажатые с двух сторон пухлыми щеками.

– Это мои катаны! – упрямо повторил мальчишка, надвигаясь на Ярика. Рыжий ежик волос полыхал на фоне бледного лица. Веснушки темнели ямами метеоритных кратеров, на лбу, щеках, на стиснутых кулаках – каждый размером с половину головы Ярика. – Я их возле рукохода спрятал! А ты украл!

За вскрытый тайник Ярику было чуточку стыдно, но отступать он не собирался. Как знать, объясни мальчишка спокойно – все, возможно, сложилось бы по-другому. Но вышло как вышло. Ярик бесстрашно шагнул навстречу:

– Катаны? Вот эти ветки гнилые? И не украл. А взял. Понял?

– Вор! – взвизгнул рыжий, хватая Ярика за запястья.

– Пусти!

Ярик задергался, но проще, пожалуй, было вырваться из стальных кандалов. Мальчишка даже не шелохнулся. Только стиснул обманчиво мягкие пальцы так, что Ярику показалось: еще чуть-чуть, и сломаются косточки. Приблизив лицо вплотную, рыжий прошипел:

– А знаеш-ш-шь, что с ворами делают?! Зна-еш-ш-шь?! – И точно трактор попер на Ярика.

Мощи рыжему было не занимать. Ярик мог лишь пятиться, прилагая все силы, чтобы не споткнуться и не упасть. Передавить противника сила на силу оказалось все равно что бороться с кирпичной стеной. Не то что лупасить беззащитные лопухи!

Бросив быстрый взгляд за спину, Ярик понял, что еще несколько шагов, и они упрутся в забор, а там уже не посопротивляешься. Мальчишка сосредоточенно толкал Ярика, словно тоже наконец-то отыскал главного врага в своей жизни. И без того маленькие свинячьи глазки от злости стали еще меньше. На лбу выступила испарина.

Ярик собрал все силы, уперся пятками в землю и ненадолго умудрился затормозить, отсрочив неизбежное впечатывание в ребристую сетку забора. Сопротивление должно было разозлить рыжего, заставить его выложиться по полной, размазать соперника. И рыжий не подвел.

Еще до того как в него врезался веснушчатый грузовик, Ярик плавно повел кистью через большой палец противника, высвобождаясь от захвата. Теперь уже его пальцы перехватили толстое запястье, направляя вниз, а сам Ярик лишь чуточку сместился в сторону, подставив ногу. Рыжий и сообразить ничего не успел, как, увлекаемый собственной инерцией, кувырком полетел на землю. С хэкающим звуком воздух покинул легкие, и рыжий заелозил, пытаясь достать рукой ушибленную спину. Он напоминал перевернутую черепаху, но Ярик не чувствовал ни злорадства, ни удовлетворения. Уходя, он раздраженно пнул недоделанные «катаны»:

– Придурок! Из-за палок каких-то! Кретин!

– Стой! – прилетел в спину сдавленный голос. – Слушай, ну подожди, пожалуйста!

С некоторой опаской, но Ярик повернулся. Никаких иллюзий он не питал – второй раз вряд ли так повезет, а без элемента внезапности одолеть такую громадину не получится. И все же что-то в голосе рыжего подсказало Ярику, что схватка окончена.

Поверженный противник держался за спину и слегка прихрамывал. Но пухлые щеки, как ни странно, растягивала улыбка, а в глазах горело что-то, что Ярик обозначил как… восхищение? Не обезображенные злостью, они больше не напоминали свинячьи, а скорее навевали мысли о героях японских аниме. Рыжий смущенно почесал пятерней взъерошенные волосы.

– А круто ты меня швырнул, да? – неловко, но искренне улыбнулся он.

– Ну да, – промямлил озадаченный Ярик. – Ниче так вышло.

– Ниче так?! – анимешные глаза рыжего распахнулись еще шире, заняв почти половину лица. – Ниче так?! Картошка фри, когда холодная, то с кетчупом – ниче так. Когда у бабушки в деревне сеть не ловит, то телик – ниче так. А то, что ты сделал, это было ультрамегакруто! Сам лорд Рэйден не смог бы бросить круче!

Он замахал руками, изображая бросок, издавая какие-то странные звуки, скорее смешные, чем воинственные. Ярик поймал себя на мысли, что лыбится вместе с незнакомым мальчишкой, который минуту назад едва не набил ему морду.

– Любишь «Мортуху»? – без перехода спросил рыжий. – Я фанат! – Большие пальцы ткнулись в принт Скорпиона. – Айда ко мне? Мне родаки недавно второй комбат пак купили! Зарубимся!

Файтинги Ярик не слишком любил, предпочитая игры с более закрученным сюжетом, но тут почему-то пожал плечами и кивнул. Поганое настроение улетучилось. Да и домой, честно говоря, по-прежнему не хотелось.

– Славян. – Рыжий протянул руку. Голос у него при этом стал такой взрослый и обстоятельный, что Ярик прыснул. Однако новый знакомец не обиделся, не впал в ярость, а хохотнул вместе с ним, крепко, но вместе с тем бережно пожимая протянутую ладонь.

– Славян, у тебя это… – Ярик поджал губы, взглядом указывая на штанину. – Ты в грязь вляпался.

Тот склонился, подозрительно разглядывая большое темное пятно от колена почти до самой лодыжки. Шумно втянул ноздрями воздух. Скривился:

– Это не грязь. Бли-и-и-ин… мамка меня прибьет!

* * *

Пока Славка – называть нового друга Славяном не получалось при всем желании – застирывал джинсы, Ярик изучал детскую. Висящий на стене огромный телевизор светился заставкой «Смертельной битвы». Из колонок лилась тревожная музыка. Отложив геймпад, Ярик прошелся вдоль высокого – в потолок – стеллажа, заставленного коллекционными фигурками, в основном из аниме и комиксов. Особо впечатляла статуэтка Скорпиона в облике Ханзо Хасаши, сантиметров тридцать высотой, с двумя клинками наголо. Ярик долго разглядывал доспехи и позолоченную маску, но взять в руки так и не решился. Лишь отметил для себя, что правая рука у статуэтки не раскрашена. Блестящий серый пластик.

Комната была, пожалуй, не больше, чем у Ярика (восемнадцать квадратных метров, говорил папа, не забывая поведать, как сам ютился всего в двенадцати, да еще с двумя младшими братьями!), но мебель здесь расположилась настолько компактно, что создавалось ощущение огромного свободного пространства, где можно заниматься спортом, танцевать или просто стоять на ушах. Впрочем, у Славки это пространство занимали огромные желтые мешки, заменяющие кресла, и тумбочка с игровой консолью.

Ярик завистливо оглядел кровать-чердак и письменный стол под ней. Умом понимал, что у него такой же уголок школьника, такая же кровать на втором ярусе и комп, хоть и старенький, но мощный, топовые игрушки тянет… Ага… Так, да не так! У нового друга все казалось новее, красивее, круче. Завидовать Ярик не умел, так что просто искренне восхищался Славкиными родителями. Те, судя по всему, не бедствовали и сыну старались дать самое лучшее.