Paint it black

– Вы даете мне хороший повод навестить вас еще раз. – сказал я.

Бармен улыбнулся. Я допил остатки виски и понял, что больше всего мне сейчас хочется это оказаться в большой постели моего номера. Я поблагодарил бармена и направился к выходу на ходу набирая номер такси.

На ступенях гостиницы меня посетило чувство дежавю. Я снова прилично выпил днем и собирался проспаться. Вчера было тоже самое, только вечером ко мне пришла Катарина. Теперь она совсем далеко, и я даже не знал где именно. От этих мыслей мне стало совсем грустно, и я расстроенный поплелся в номер. Будь сейчас я в Олбруке или где еще, прошвырнулся бы по городу в поисках подходящей девушки, с которой смог бы скоротать вечер, но вчерашняя ночь с Катариной слишком высоко подняла планку моих влечений. Боюсь, что теперь все будет не так просто с моими одноразовыми подружками.

В номере я достал фото Катарины и долго смотрел на нее. Еще вчера я любовался ее прекрасной грудью, а сегодня я не мог оторвать взгляд от ее пронзительных глаз, которыми она проникла глубоко внутрь меня и что-то изменила раз и навсегда. Уверен она сделала это не специально и сама не знала, что сумела так серьезно встряхнуть меня, но даже сейчас когда ее не было рядом я все еще чувствовал ее присутствие и близость. Отложив фото на прикроватную тумбочку, я уткнулся лицом в подушку, на которой она спала и задремал.

4. His imaginary world

Раньше у меня было достаточно приятелей, с которыми я проводил время. Были возможности колесить по миру и заводить новые знакомства. Когда-то было трое друзей. Настоящих. С которыми я ходил в горы в одной связке и доверял им свою жизнь. Казалось, это было так давно, хотя на самом деле прошло немногим более трех лет с того злополучного момента, когда нас едва не накрыла лавина. Мы выжили. Пострадал только Борис и серьезно. Он повредил позвоночник и после года, дорогого лечения в лучших европейских клиниках, так и не встал на ноги. За этот год он сильно изменился, в нем мало что осталось от прежнего Бориса. Мы пытались как могли помочь ему, но в итоге он уехал в маленький городок под названием Агельмут и не желал ни с кем общаться.

Саймон погиб год назад в одной горной альпийской деревушке. Он постоянно играл с огнем и ввязывался в неприятности. Добром это не кончилось. Бандитов, которые его застрелили нашли, но Саймона это не вернуло. Я ездил на место его гибели, такова была его воля. Он написал мне обо этом прощальном письме, за день до смерти. Следуя его указаниям, я забрал спрятанную им монету. Ту самую, что мы с Катариной бросали в Золтара.

Это были полтора золотых дублона датированные 1662 годом. На самом деле это была фальсификация, изготовленная в 1913 году аферистом по имени Адольф Краузе, с целью продать ее одному невежественному аристократу, под видом невероятно редкого раритета. Афера не удалась, но спустя время эта монета стала очень ценной. Их было всего несколько штук, меньше десятка. Самое забавное, что их самих стали подделывать.

Седрик увлекся океанографией и уже не первый год месяцами пропадал где-то в Атлантике, на научно-исследовательском судне. Он остался последним с кем я иногда встречался и общался через интернет.

Несмотря на мою любовь к уединению, мне не хватало Катарины. Ее голоса. Ее запаха. Ее присутствия. Ее «вот как». Для меня это было новое и странное чувство. Воспоминания о всех прежних моих подружках не имели для меня никакой ценности. Все это были только некие события в моей жизни, а с Катариной получилось иначе. Она прочно засела в моей голове. Мне не хватало ее, но в тоже время я испытывал облегчение от того, что она уехала. Наверно боялся увязнуть и крепко, и я не знал, чем это может закончится. Знаю только одно, я был благодарен судьбе за эти два дня в моей жизни.

Я брел по набережной минут тридцать, не особо вглядываясь в то, что было вокруг меня. После убийства священника, все было тихо. Никаких новых происшествий, но городок был серьезно взбудоражен. В его размеренную спокойную жизнь это никак не укладывалось. Я читал местные газеты, которые не гнались за сенсациями, а всего лишь внятно излагали факты и свой взгляд на события. Полиция оказалась в затруднительном положении. Столь серьезные происшествия были в городе очень редки, последнее было шестнадцать лет назад.

После того как я пересек дорогу, дома внезапно кончились. Набережная все еще шла вперед, а справа от меня появился обнесенный невысокой чугунной оградой парк. Было видно, что первоначально парк был диким местом, которое потом привели в порядок. Проложили дорожки, вдоль которых высадили кустарник. Поставили скамейки, цветочницы, кое-где разбили клумбы. И памятники. Их было множество в разных уголках парка. Из путеводителя следовало, что это «Парк Памяти». Причем не конкретно какого-то события, а всех коснувшихся города или его жителей трагедий. Что бы обойти парк и осмотреть все понадобилось бы много времени. Я с минуту подумал и решил оставить это на потом.

Сразу за парком начинался «квартал бедноты». Уникальное место, возникшее на рубеже девятнадцатого и двадцатого столетия. Два десятка домов из красного кирпича, за которыми находилась прядильная фабрика и механический завод. И завод, и фабрика были закрыты более полувека назад, а жителей квартала расселили в более комфортные места. Теперь в нескольких домах что стояли вдоль набережной первые этажи занимали всевозможные кафе и магазины, а верхние этажи офисы различных компаний. Дома что находились в глубине квартала, были чем-то вроде музея. В них сохранилась обстановка тех времен и любой желающий мог побывать внутри. В здании прядильной фабрики ныне был ночной клуб «Веретено», одно из любимых мест молодежи.

Я шел по набережной выбирая подходящий ресторанчик. Мне приглянулся итальянский. У них оказалась отличная лазанья, которую я с аппетитом поедал, разглядывая в окно прохожих. В основном это были туристы и по большей части парами. Практически каждый кто приезжал суда посещал этот квартал, чтобы окунуться в атмосферу первой половины двадцатого века. Попадались местные клерки с верхних офисов, спустившиеся перекусить.

Потом я увидел мальчишку лет одиннадцати. Он выглядел каким-то чужим среди остальной публики и не по детски серьезным. Прохожие шли по своим делам и словно не замечали его. Мальчик уставился в окно кафе, возле которого я сидел. Я помахал ему рукой приглашая войти. Мальчишка зашел в кафе и сел за столик напротив меня.

– Привет, я Патрик. – представился я.

Мальчик не ответил. Он только смущенно улыбнулся.

– Хочешь что-нибудь? – спросил я.

Мальчик закивал головой и знаками попросил меню. Похоже он не мог говорить или по каким-то причинам не хотел. В десертах он выбрал фисташковое мороженное и ткнул в него пальцем. Я подозвал официанта и заказал порцию. Тот довольно скоро вернулся и поставил вазочку с мороженым возле меня. Мне показалось это странным, он словно не видел мальчика. Я уже сам был готов усомниться в его реальности. Мне очень хотелось спросить официанта, есть ли кто-нибудь еще за моим столом, но я не сделал этого. Нелепость ситуации и нежелание выглядеть сумасшедшим, не позволили мне. Я подумал, что не важно знать, насколько мальчишка материален. Если я вижу его сидящего рядом, значит зачем-то это нужно. Я давно усвоил урок номер один. В Серебряных Холмах ничего не случается просто так.

Мальчишка проворно съел мороженное и благодарно улыбнулся. Я расплатился и мы вышли на улицу. Взявшись за руки, мы шли по набережной. Со стороны мы могли выглядеть как отец с сыном, которые вышли на прогулку. Мальчик завел меня в подворотню и очень скоро мы оказались в глубине квартала. Он привел меня в один из домов. Мы поднялись по лестнице на верхний этаж. Сюда давно никто не заходил. Деревянные полы покрылись слоем пыли без единого следа. Мальчик дошел до конца коридора и открыл самую последнюю дверь.

Мы оказались в комнате с убогой самодельной мебелью. Я увидел кровать застланную сшитым из кусков ткани одеялом. Деревянный стол, на котором стояла кое-какая посуда. В углу висела рабочая куртка, а под ней стояли сильно поношенные ботинки. Мальчик на стал здесь задерживаться. Он открыл дверь в соседнюю комнату, и мы оказались в странном месте. Мальчик отпустил мою руку и подтолкнув вперед вышел из комнаты. Я хотел было пойти за ним, но остался.

Просторная комната завораживала и пугала одновременно. Одна из стен была увешана черно-белыми фотографиями девушек. Их было много, я не считал, но наверно около тридцати. Некоторые фото были очень четкими и качественными, а некоторые размытыми и смазанными словно их до конца не проявили и лица невозможно было разглядеть. Так же на стенах висело не меньше дюжины деревянных рамок, где под стеклом были приколоты бабочки. Они были самые разные, от бледных и невзрачных, до ярких и красивых. И множество больших бутылей стояли на полу. Половина из них были пустыми, а в остальных порхали живые бабочки. После предсказания полученного от Золтара, бабочки вторглись в мою жизнь. Я не понимал почему, зачем, но видимо это было очень важным. Важным настолько, что могло изменить мою жизнь.

Я стал рассматривать фото на стенах. Среди девушек оказались Регина и Катарина, остальных я не знал. Были еще и размытые фото и там мог быть кто угодно. Я хотел забрать фото Катарины и уже было протянул руку, но что-то удержало меня. Показалось, что этим самым я могу что-то нарушить и это будет иметь серьезные последствия. А чуть позже я все-таки нарушил это равновесие. Не знаю, как так получилось, какой-то внезапный порыв заставил меня сделать это. Я открыл одну из бутылей и выпустил бабочку. Она стала биться в оконное стекло. Я подошел и распахнул створку окна. Бабочка вылетела наружу, ненадолго зависла в воздухе и сделав петлю, словно в знак благодарности, улетела прочь.

Я сел в кресло, стоящее посреди комнаты, и пытался осмыслить увиденное. Все начиная с мальчишки в кафе казалось нереальным. Серебряные Холмы затягивали меня все глубже в бездну странных событий. Событий которых попросту не могло быть, но они были и случилось все это со мной. Я встал и снова принялся изучать стену с фото в надеже найти хоть какие-нибудь ответы. Но вместо этого возникали только новые вопросы. Кто был хозяином этой загадочной комнаты? Я не верил, что это мальчишка. Он был всего лишь проводником, что привел меня сюда.

Я снова пристально рассматривал фото на стенах и узнал еще одну девушку. Инга. Она работала прислугой в нашем доме, и я не видел ее больше двадцати лет. Мне сложно было найти связь между ней Катариной и Региной. Кто поместил их фото сюда и зачем? Остальных девушек я так иене смог опознать. Почти все они были молодые красивые и выглядели счастливыми на этих фото. Что могло связывать их с бабочками в этой комнате? То, что они связаны в этом я был уверен, но, как и почему, этого понять я был не в силах. Предсказание, выданное мне Золтаром, которое я считал ловким музейным трюком уже перестало быть таковым. Оно предназначалось именно мне, и эта комната была тому подтверждением.

Я снова уселся в кресло. Наверно сейчас я не смогу в этом разобраться, но может быть какие-нибудь события в будущем помогут мне разгадать смысл этого таинства. А сейчас мне надо просто уйти и оставить все как есть. Сделав несколько фото комнаты, я покинул ее.

Уже на улице я попытался выбросить все из головы. Мальчишки не было, комната с бабочками осталась позади. Я должен был освободиться от всего этого и я вспомнил Катарину. Ее милое красивое лицо, изящные движения и жесты, приятный голос и заразительный смех. Катарина помогла мне избавиться от наваждения. Ее не было рядом, но она смогла оставить во мне нечто, что всегда будет со мной. Интересно увижу ли я ее снова?

Я вернулся на набережную. Облокотившись на чугунную ограду, я смотрел на воду, а когда поднял глаза, на противоположном берегу увидел Регину. Мне показалось странным, что она в городе, но не дала мне об этом знать. Ближайший мост был возле парка, примерно полкилометра от меня. Я побежал к мосту, не переставая глядеть на другой берег что бы не потерять ее. Пока я бежал, она свернула в один из проулков и скрылась из виду.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы добраться до места, где она затерялась в глубине домов. Я зашел в проулок и оказался во дворике среди жилых домов. Тут не было ни кафе, ни магазинов, куда она могла бы зайти, но был выход на соседнюю улицу. Я прошел по нему и осмотрелся. Регины ни где не было видно. Я попытался позвонить ей, но абонент был не доступен. Возможно, она сменила номер, потому что с того момента как она ушла я не раз пытался связаться с ней, но безуспешно.

Я не знал где искать Регину и просто пошел по улице. Впереди показался небольшой скверик. Возле входа стоял мужчина средних лет, несмотря на жару одетый в темный костюм похожий на сюртук. Перед ним стоял раскладной столик, на котором было разложено несколько брошюр. Он поприветствовал меня, я ответил и посмотрел на обложки. Оказалось, что это брошюры сообщества духовного роста, а попросту секты «Равновесие». Я улыбнулся, поскольку был немного знаком с ее основателем и считал его аферистом и шарлатаном. Отказавшись от предложенной мне книжицы, я зашел в сквер и сел на ближайшую скамейку.

Я думал о Регине. Меня несложно было найти в этом городе, но она не стала этого делать. Видимо на это были какие-то причины, но все равно было немного досадно. Она же сама пригласила меня сюда, и я без колебаний приехал. Потом снова вспомнились мальчик и странная комната. Зачем я выпустил бабочку? И почему только одну? Мне казалось, что это могло иметь большое значение и могло сильно отразиться на последующих событиях. Я в буквальном смысле столкнулся с «эффектом бабочки».

Мне нужно было чем-то заняться, чтобы выбросить все это из головы. Немного подумав, я решил прокатиться на прогулочном катере. Я достал свой смартфон и нашел на карте ближайший причал. Он оказался недалеко от моста, по которому я бежал несколько минут назад.

До причала оставалось немного, я уже перешел мост обратно и снова оказался перед «Парком Памяти». Решив повременить с водной прогулкой, я вошел в парк. Центральная аллея утыкалась в памятник погибшим во «Второй Мировой». Все это были добровольцы, которые сражались в составах союзных армий. Сами Серебряные Холмы никак не пострадали от военных действий. Город как заговоренный все обошло стороной, избавив от всех тягот и лишений тех страшных дней. Я ненадолго задержался возле памятника, вспомнив своего деда – военного летчика и двинулся дальше.

Аллея закончилась, распавшись на несколько мелких дорожек. Я наугад пошел по одной из них. Она привела меня в уголок парка, где была скульптурная композиция посвященная погибшим при обвале шахты 1903 года. Сами рудники уже лет сто как были закрыты. Теперь в бывшем шахтерском городке и одном из рудников устраивались экскурсии.

Я немного удивился, увидев сидящего на скамейке отца Доминика.

– Добрый день, отец. – поприветствовал я его.

– Здравствуй, Патрик. – ответил он и жестом предложил сесть рядом.

Я присел.

– Двое из моих предков погибли под завалом. – сказал отец Доминик, – Там было четырнадцать шахтеров, когда это случилось. Все погибли.

– Сочувствую. – сказал я.

– На все воля Божия. Я давно живу в смирении и покое. Раз что-то случилось, значит так должно было быть. Вы, кстати опять без спутницы.

– Она уехала. – ответил я.

– И что оставила вас одного?

– Отец, она не была моей девушкой. Мы познакомились уже здесь и провели вместе пару дней. Она актриса приезжала на ретроспективу своих фильмов, а теперь уехала.

– Я думаю знаю о ком вы. – ответил священник, – Катарина?

– Да, она. – удивленно сказа я.

– Жаль не довелось с ней встретиться. Очень славная девушка, я знал ее еще подростком, и очень талантливая. Я видел ее фильмы.

– И вас ничего не смутило? – спросил я.

– А что меня должно смутить? – улыбнулся священник. – Что Господь подарил ей прекрасную внешность и она этого не стесняется? Наше учение не осуждает женскую наготу.

– Любопытное у вас учение. Другие бы ее слюной забрызгали, вопя о нравственности.