Позывной ДОК

Глава 1 Призрак

– Травматология! Кто дежурил? – спросила начмед, женщина с короткой прической и острым взглядом. Глубоко вдохнув, я поднялась со стула, стараясь удержать информацию в голове. Три дня назад при всех врачах она устроила мне разнос за доклад не по шаблону, отчитывая и грамотно унижая. Она умела это делать в интеллигентной форме, не применяя оскорбительных слов и мата, оттого унижая еще сильнее. Сегодня я всячески старалась спрятаться от её взгляда, надеясь, что функцию докладчика возьмет на себя второй ординатор Гриша или старший по смене врач, но они странным образом не пришли на утреннюю планёрку.

– Докладывает ординатор первого года Мирра Амировна. За время дежурства доставлено два ДТП в состоянии средней степени тяжести. – Начала я, стараясь смотреть в глаза начмеду. Она смотрела в мои, как удав на мышонка, ища в словах ошибку или оговорку. К счастью, последние два дня я готовилась к докладу, запоминая поступление пациентов. С одной стороны, это было несложно: сначала ДТП, затем тяжелые и требующие оперативного лечения травмы, завершая доклад не требующими госпитализации.

– К операции подготовлены Иванчук со сложным переломом голени и Давыдко с открытой раной предплечья и повреждением сгибателей… – как назло, именно в этот момент телефон в моем кармане завибрировал, начав по нарастающей проигрывать мелодию. Быстро зажав боковую кнопку, я сбросила вызов, но момент был упущен. Цепкие глаза начмеда зацепились за движение, запустив цепную реакцию.

– Вы ждете важного звонка? Хотите ответить? – спросила она, пристально смотря мне в глаза.

– Нет. Простите… Обратилось 36 человек. Ушито 21 рана, 9 закрытых репозиций переломов…

– А где Евгений Петрович? Почему он не готовит своего ординатора к докладу? – вновь перебила начмед.

– Я… – начала запинаться я, стараясь заткнуть телефон, настойчиво сигнализирующий о приходящих в максе сообщениях. Сгорая от стыда, я пыталась найти кнопку переключения на беззвучный режим, но телефон, как назло, запутался в листках бумаги.

– Он на операции, – ответил за меня заведующий операционным блоком. Старый врач, которому было больше 80 лет, сохранил рабочее место за большие заслуги перед больницей. Он часто прикрывал молодых студентов, создавая буферную зону безопасности от нападков начмеда. И сейчас он перевёл внимание на себя. – Там поступили двое тяжёлых пациентов. Один с некрозом тканей. Второй с политравмой. Хирурги и травматологи экстренно развёртывают операционную.

– А почему вы не доложили про травму? – вновь обратилась ко мне начмед. К лицу прилила кровь, а руки предательски сжали телефон, который не желал успокаиваться. Мне нечего было сказать, и я, потупив взгляд, уставилась на туфли, которые начинали отбивать чечётку.

– Им занимается реанимация в приемке. – ответил за меня врач.

– Принесите мне данные пациента. – вынесла приговор начмед, жестом указав на дверь. Прижимаясь к стенке, я выскочила из кабинета, первым делом выхватив из кармана телефон, который сейчас решил замолчать.

– Мира! Это я тебе звонила. – подскочила ко мне сбоку медсестра травматологии, которая настойчиво набивалась мне в подружки.

– Зачем? Ты меня подставила…

– Твою больную заведующий с Гришкой забрали на операцию, – влезла она. Сжав зубы, я сдержала подступившую к горлу обиду, перемешанную со злостью. Не дождавшись от меня реакции, медсестра продолжила: – Они в третьей операционной. Беги. Может, успеешь намыться.

– Мне надо в приемку. Там поступил больной с травмой…

– Я всё узнаю и тебе напишу. Беги! – сказала медсестра, толкая меня.

– Ладно, но ты только сразу напиши. Я попробую напроситься, – согласилась я, быстрым шагом направившись по коридору к лестнице. Перепрыгивая сразу через две ступеньки, спустилась на третий этаж, застав писк аппаратуры и сдержанные команды реанимационной бригады. Хирурги, уже намытые, облачённые в стерильные костюмы, стояли спиной к двери, и чтобы увидеть происходящее, мне залезть на стул.

– Похоже, зря намылись. – сказал реаниматолог, следя за полосой в кардиомониторе, откладывая дефибриллятор. – Еще пять минут, и констатируем смерть. Качаем…

Медсестра, стерев со лба пот, сложила на груди больного руки, надавив всем телом. Тело парня дернулось, выбросив черную как смоль руку. Лысая голова с татуировкой развернулась, уставившись на меня стеклянным взглядом. Его нос и уши были схожего черного цвета, а кожа щек местами зияла язвами, просвечивая белый ряд зубов.

– Блин, не тот. – прошептала я, поняв, что медсестра ошиблась, юркнула на лестницу, вбегая на пятый этаж. Там было спокойнее. Техника качала воздух, кардиомонитор отбивал пульс, а Гриша, уже намытый и одетый в операционный халат с запачканными кровью перчатками, выполнял команды заведующего, оперируя моего пациента.

– Козлина! – прошипела я, стараясь не заплакать, возвращаясь на лестницу. Это был мой пациент. Я принимала его, лично сопровождая на рентген и анализы. Я выбила ему срочное КТ по квоте, заполнив кучу документов. Я подготовила к операции и должна была оперировать в составе бригады. – Украл у меня. Козлина. Так нечестно. Зачем ты так со мной? Это неправильно.

Последние слова вырвались у меня, отразившись от бетонных стен лестничной площадки, растворились не услышанными. Слёзы продолжали предательски скапливаться, норовясь сбежать, размазав тушь под глазами.

– Это не самое страшное! – послышалось за спиной. Замерев, я осмотрелась, заглянув на пролет выше. Никого не было. Телефон в очередной раз подал сигнал доставленного сообщения.

«Тут всё можешь не спускаться девушка около сорока без документов падение с высоты полицию вызвали» – написала медсестра, как обычно не пользуясь знаками препинания. Мне оставалось пройти один пролет до приемного покоя. Зайдя в просторное помещение, чуть не столкнулась с быстро удаляющимся бледным парнем с шальным взглядом. Найдя медсестру скорой, списала данные о травмах и обстоятельствах вызова.

– Там странно. Зданий нет, а бедную девушку в землю впечатало, как будто с многоэтажки спрыгнула. Нас свидетель вызвал. Сказал, что слышал крик и удар. Но там голое поле. Даже деревьев нет… – рассказывала медсестра, собрав вокруг себя санитаров и приходящих на работу зевак.

Узнав самое важное, я бегом вернулась на планерку, застав полупустой зал.

– Вы долго. Что узнали? – спросила начмед, скользнув по мне взглядом.

– Девушка. Неизвестная. Падение с высоты. Смерть в приемном покое, – ответила я пулеметом. Начмед на миг задумалась, махнула рукой, отпуская меня. В этом жесте было много пренебрежения, но для меня он значил «живи пока». Выскочив из аудитории, я быстрым шагом направилась к шкафчику, собираясь на семинар. Ночное дежурство прошло беспокойно, не дав даже присесть или поесть. Пачка заготовленного печенья даст немного энергии, чтобы не уснуть и запомнить тонны материала.

На семинар я опоздала, застав скучающих однокурсников, тех, кому посчастливилось получить право обучаться в ординатуре по травматологии. Тех, кто набрал высокий балл за время обучения в ВолгГМУ или смог получить возможность учиться платно. Их легко можно было распознать по усердию, которое они проявляли в работе. Платные, опьянённые удачей, расслаблялись, больше уделяя время своему имиджу и внешности. Бюджетники, с трудом вырвавшиеся в гонке среднего балла, сохраняли инерцию, продолжая вгрызаться в науку, стараясь обойти одногруппников.

Мирра не относила себя ни к первым, ни ко вторым группам врачей. Ей претило казаться для всех зубрилой, вечно погруженной в учебники, хотя и приходилось украдкой заучивать материал. Не хотелось казаться блатной, которой всё достается благодаря покровительству. Она выбрала роль трудоголика, трутня, на плечи которого можно водрузить любое количество работы. Он выполнит её, не прося помощи, не жалуясь на знания или усталость. Благодаря упорству и настойчивости по завершении ординатуры я надеялась получить должность. Не направление в район или поликлинику, а задержаться оперирующим врачом стационара.

Семинар начался с опозданием. Тема была простой, поэтому Мирра записывала, не напрягаясь. На перерыве, урвав время на кофе, наслаждалась последними лучами теплого осеннего солнца, немного успокоившись. Погрузившись в телефон, проверила, не появилось ли объяснений произошедшему предательству. Перед глазами из памяти всплыло лицо мужчины, чью смерть я видела сегодня. Его черные конечности и пустой остекленевший взгляд. Мертвых людей я видела часто, будь то экспонаты на курсе анатомии или работа санитаркой в реанимации 25-ой больницы. Но этот взгляд пристально смотрел в глубь души Мирры, цепляя струны её сознания. Запуская странное чувство тревоги, смешанное с паническим чувством преследования. Я никогда не страдала душевными расстройствами или муками истерии, но сейчас вновь неразборчивый шёпот за спиной заставил поежиться, обернувшись. Одногруппники весело обсуждали прошедшую операцию по ушиванию сухожилий у женщины, принятой мною ночью.

– А что она сказала по поводу травмы? – спросила девушка, прозванная зубрилкой, рассуждая о механизме получения травмы, обращаясь ко всей группе.

– Порезалась ножом, когда резала мясо. – не поворачиваясь, ответила я.

– На мой взгляд, это защитная травма. Её кто-то ударил. Муж, видимо… – продолжила вслух рассуждать она. Я не стала спорить, зная, что защитные травмы чаще наносились на тыльную сторону руки или ладонь. Здесь же было травмировано запястье, что больше указывало на попытку суицида. Она одинока и не имеет партнера более 5 лет. Что обращается с резаными ранами в больницу пятый раз за год, и всегда объясняя бытовыми, от разбитого стекла, падения или случайного пореза.

– Врёт! – прошипели над ухом. Вскрикнув, я обернулась. Группа замолчала, настороженно посмотрев на меня. Не объясняя, я вышла в коридор, тряхнув головой, пытаясь сбросить наваждение.

– От меня не скрыться. – снова прошептали чуть подальше. На ходу бросив взгляд за спину, я увидела темный силуэт, который, плывя сквозь поток персонала, тянулся ко мне.

– О, Мирра. Отлично, что тебя встретил. – Сказал Аркадий Эмануилович, проходя мимо меня. Это был заведующий травматологией, как и все в отделении, крепкий лысый мужик с квадратным выщербленным лицом, грубой походкой и крепкими выражениями речи. От остальных врачей его отличал кривой нос, сломанный еще в детстве, уши. – Зайди ко мне на минуту.

Повинуясь, я заскочила в его кабинет и, по знаку рукой, присела на мягкий кожаный диван. Кабинет был богато обставлен мебелью, с кожей и картинами на стенах. Заведующий, как и должно, зарабатывал много, выполняя сложные операции на суставах. Не воровством или взятками, а мастерством и умениями, отточенными годами.

– Гришка твоего пациента умыкнул? – спросил он и, не дожидаясь ответа, плеснул себе кофе в стакан. – Мне Петрович сказал, что ты его подготовила. Ты же понимаешь, что я принимаю решение, кто и кого оперирует?

– Да. – прохрипела я. Чувство обиды вновь смешалось с паникой, начав раскачивать и без того шаткие нервы. Я запретила себе плакать, но подбородок предательски начал подергиваться, словно поплавок на поклёвке.

– Начнешь истерить? – спросил заведующий, наседая, на что я замотала головой. – Вообще я тебя хотел похвалить. Ты всё правильно оформила и быстро выбила квоты. Я перетёр с Петровичем. Сегодня платно отдежуришь в неврологии. За моего сына. Он приболел, а людей не хватает. Деньги вернём. Это тебе награда за труды. Согласна?

Я махнула головой, соглашаясь. Нельзя сказать, что я бедствовала. Но находилась на грани нищеты. Спасибо маме, которая, даже потеряв всё, продолжала тратить, набирая долги.

– Тогда Ивановну я предупрежу. Сегодня в ночь выходишь. А пока сходи домой, отдохни. – закончил заведующий, жестом велев уходить.

– Спасибо, Аркадий Эммануилович. – поблагодарила я врача, но он уже не слушал, углубившись в снимки КТ.

– Подачке рада? – снова прошептали над ухом. Голос с каждым разом становился всё ярче, отчётливее, приобретая живые нотки эмоций.

Ожидаемо источника голоса рядом не оказалось. Давя панику, я прощупала уши и воротник на предмет оставленных беспроводных наушников. Проверила телефон, не включен ли фильм. Не обнаружив источника, быстрым шагом вернулась в аудиторию, собрав вещи и накинув на халат куртку, выскочила из больницы, ловя маршрутку.

Отъезжая от остановки, опять краем глаза заметила фигуру, стоявшую посреди дороги, окутанную темнотой. Машины проскакивали мимо неё, не снижая скорость. Из тёмной поверхности облика, смутно напоминающего человека, за мной следил взгляд единственного белого глаза, но стоило моргнуть или сконцентрировать на нём внимание, он превращался в расплывчатый силуэт, исчезая в облаке выхлопных газов.

– Да что за наваждение! – опять списала я страх на усталость. Вставив наушники в уши, запустила любимый плейлист, погрузившись в телефон. Я не искала в нем ничего конкретного, просто решила отвлечься, пролистывая клипы ВКонтакте. Блогеры, отрывки фильмов и аниме проскакивали под пальцем, но в сознании все сильнее и отчетливее проявлялся взгляд, смотрящий на меня белками мертвых глаз.

Выскочив на «Хиросимке», поднялась в комнату общежития, которую делила со студенткой 4 курса, зашторила шторы, запрыгнув в кровать.

Сон, сразу принявший меня в объятья, освободил от дальнейших переживаний, сомнений и преследующем взгляде.

– Привет. Разбудила? – задала тупой вопрос соседка, вернувшись с пар, хлопнув дверью. Это была моя полная противоположность. Высокая блондинка с нарощенными ресницами, надутыми губами и манерным стилем речи и поведения, ярко контрастировала с моими скромными во всех смыслах габаритами. Как так получалось, что все вокруг выше, пышнее и тупее меня? Я со своими 156 сантиметрами роста и 47 килограммами веса с трудом доходила до груди этой волейболистки.

– Да ничего. Алиса. Сколько времени? – крикнула я, с трудом поднявшись. За умную колонку ответила её тёска.

– Уже четыре. Ты давно пришла? Как дежурство? Какие планы на сегодня? – по-деревенски коверкала слова Алиса, «гэкая» и так не научившись выговаривать правильно слова.

– Чего, обещал прийти? – спросила я, уже зная ответ. Алиска встречалась с женатым мужчиной. И, как уже предполагали, преподавателем, вяло скрываясь от соседок по блоку.

– Обещал в ресторан сводить. А там… Как пойдет. – ответила она, кокетливо поправляя волосы.

– Наивная! – в мыслях сказала я, но вслух произнесла: – Сегодня в нейрохирургии дежурю. Буду утром. Он во сколько уйдет?

– Не, он ночевать не будет. Я этого не люблю, – сказала Алиса, хотя и знала, что любовника дома ждет жена и двое детей. – К тому же завтра суббота. У меня пары будут. А у тебя дежурство с пяти.

Взглянув на часы, я мысленно выругалась. Поесть не успела. Лицо опухло, как будто я пила всю ночь.

– Я в душ и побегу, – сказала я, выхватывая из шкафа мыльные принадлежности. Сбросив одежду, закуталась в халат, запрыгнув в тапочки, направилась в общую душевую. Все кабинки были пусты, позволив мне занять самую широкую, оборудованную для живущей в нашем блоке девушки, прикованной к инвалидной коляске.

– Козлина ты, Гришка. Хотя деньги лишними не будут, – сказала я себе, подставляя лицо под горячие струи в надежде, что вода смоет усталость и тревогу.

– Оторви ему яйца… – ответили за спиной. В первый миг я понадеялась, что это подслушивающие соседки, но холодный воздух прошелся по моей спине, в миг превратив воду в ледяной поток. Кожей я почувствовала преследующий меня взгляд. Ощутила дыхание темной фигуры за спиной, с протянутой ледяной рукой.

– Су… – вырвалось из моего рта слово, застряв. Брошенный в надежде ничего не найти взгляд встретился с взором мертвых, затянутых пеленой глаз, оскаленной улыбкой черных губ на бледном лице. – Зови меня Призрак. Теперь я твой наставник.

Глава 2 Теперь ты привратник!

– Ты что такое? Нет! Блин. Наваждение. – прохрипела я, начав отступать, врезалась спиной в закрытую дверь. Задвижка душевой кабинки не выдержала, переломившись. Дверь открылась, и, зацепившись ногой за бортик, я повалилась, врезавшись затылком в стену.

– Опа! Ещё б чутка, и обнулилась. – странным хрипом засмеялся тёмный силуэт, словно мираж, выплывая за мной. – А давай вместе покричим и призовём всю общагу посмотреть на сумасшедшую.

Удар был сильный, но перед глазами не поплыло. Я четко видела, как назвавшийся «Призраком» открыл рот, разорвав углы губ, бесшумно завопил.

– Ты не настоящий. Ты просто мираж. Нет. Шизофрения? У меня в роду не было больных. И возраст не подходит. Психоз? Травма? Нет. Я упала после того, как тебя увидела. Значит, психоз. Это стресс и перенапряжение. Но галлюцинации. И слуховые, и зрительные? – начала рассуждать я, смотря себе в руки и поглядывая украдкой на Призрака. Вдруг он исчезнет и наваждение закончится.

– Мимо. По всем пунктам мимо. – ответил он посмеиваясь. – Давай я тебе докажу, что настоящий, а потом помолчу. Ты, смотрю, образованная. Сама поймешь, что не сошла с ума.

После этих слов он подлетел к двери в коридор, просунув голову сквозь полотно, вернулся через мгновение.

– Там идут двое. Одна жирная с костылями и в халате с зайцами. Похоже, мыться. Вторая – каланча светлая, которая распутная. К тебе, – ответил он и, как обещал, взлетел к потолку, заняв место у лампы. – Я б не стал разлеживаться на полу, а то начнут лечить. Я так понял, это общага врачей, сейчас все сбегутся. Всё, замолкаю.

– Мирра. Тебе с больницы звонили. Спрашивали, когда придёшь. – первая заскочила Алиса. Я успела подняться, заскочив в душевую, прикрыла дверь. – Ой! Тут на полу кровь. Твоя? Куда прёшь, корова!

– Нет, тут так и было. – Ответила я, приоткрыв дверь, выглянула. Алиса стояла в проходе, а толстая девочка, похоже, первокурсница, старалась протиснуться об неё в душевую комнату.

– Простите. Можно… – еще скромно простонала она. Дедовщины в общаге у нас не было, но над первокурсниками, прозванными «позвонками» за первую тему при изучении анатомии, всегда подшучивали.

– О, Танюха, проезжай. Или ты сегодня на треноге? Тачку сдала в ремонт? – как-то по-злобному сказала Алиса, пропуская девушку с белыми, как снег, волосами, большими очками и нелепым халатом, украшенным заячьими ушками. Девочка была мне незнакома, но чувство жалости в душе появилось сразу, едва увидев в руках два костыля, провисающую стопу и неестественное положение спины.

– Блин. Я сейчас закончу. Подождешь? – спросила я, поняв, что заняла кабинку, сделанную специально для маломобильной категории граждан. Алиса прыснула, увидев, как Татьяна, увидев пятно оставленной мной крови, побледнела, отвернувшись к стене.

– Ты чего крови боишься? – продолжила смеяться Алиса. – Ты как врачом решила стать?

– Так кто звонил? – оборвала я издевательство соседки. Открыв шампунь, выдавила на руку, быстро намыливая жесткий веник черных волос. Пена, окрасившись красным, начала стекать по телу, убегая в сток.

– Он не представился. Сказал, что можно на полчасика опоздать. А кто это? Красивый? – продолжила болтать Алиса.

– Не знаю. Наверное, дежурный врач. Сегодня не вышел сын травматолога. Мне обещали доплатить. – ответила я. Смывая шампунь, нащупала на затылке рану длинной не шире пальца. Боль от первого прикосновения обожгла, но едва я провела пальцем по ране, кожу обдало холодом, а края сомкнулись, оставив уплотнение. А ещё через минуту рана исчезла, не оставив и следа.

– А много заплатят?

– Пятёрку.

– Каланча ушла. А жирную рвёт. – послышалось с потолка. Подняв взгляд, я увидела колыхающегося Призрака. Он сохранял спокойствие, указав единственной рукой в сторону. Приоткрыв дверь и проследив за жестом, обнаружила, что Алиса пропала, а бледная Таня сгорбилась над раковиной.

– Ты чего? Это же просто кровь? – сказала я. Накинув полотенце на ещё мокрое тело, выскочила, стерла красную лужицу.

– Просто… не переношу кровь… – ответила девушка. Положив руку ей на спину, погладила, слегка похлопывая.

– Дыши. – сказала я. Татьяна, начав глубоко и часто дышать, быстро пришла в себя. Кожа порозовела, а конвульсии прекратились, позволив оторваться от раковины, оперившись на костыли. – Всё? Порядок. Душевая свободна. Только щеколда сломалась. Я пока сушусь, покараулю.

Татьяна, посомневавшись, кивнула головой. Поменявшись с девушкой, я сначала хотела вытереться, но пристальный взгляд зависшего под потолком призрака неотрывно следил за мной.

– Ты просто глюк. – уговаривала я себя, сбросив полотенце, обнажившись перед мертвецом. Хорошо просушив волосы, накинула халат, думая над тем, как уложить мокрые волосы и не простыть.

– Ты так не успеешь. – влетела в комнату Алиса. В одной руке она несла стакан с поднимающимся паром, а во второй фен. Всунув стакан, в котором оказался суп, подключилась к розетке, начав просушивать волосы.

– Ты чего такая заботливая? – удивилась я, быстро осознав скрытые мотивы. – Боишься, что меня обратно отправят? Что я вам свиданку испорчу?

Алиса, скривив ухмылку, не отвечая, показала язык.

– Я там тебе бутик собрала, перекусишь. Форму гладанула. А то как из жопы мира. – ответила она. Да, Алиса была в каких-то вопросах тупой. Да, заботилась о красоте больше, чем об учебе. Да, не разбиралась в мужчинах, ведясь на красивую жизнь и обещания. Но она оставалась деревенской девушкой. Не той, что разговаривает только про коров и огород, а той, что может всё. Нужно приготовить суп из пачки пельменей и капусты? Легко. Перестирать руками и перегладить ворох одежды? Не напрягаясь! Даже сериал параллельно успеет посмотреть. Перекопать огород, починить дверь, поймать гуся, сломав шею и приготовив в духовке с яблоками. Да проще простого. И сейчас, отбросив надменность, она бросилась мне помогать.

– Там еще щеколда сломалась, – принаглела я, пользуясь моментом, когда работа была закончена.

– Пусть Танюха ремонтирует, это её кабинка. – ответила она.

– Это я сломала. – Бросила я через спину, услышав громкий вздох Алисы, направилась в комнату. Быстро одевшись и собрав вещи, запихнула в рот бутерброд, выскочила на улицу. Поймав маршрутку, села на заднее место, только сейчас заметив, что Призрак, просочившись через корпус машины, пристроился рядом.

– Значит, это не галлюцинация. Тогда что? – спросила я вслух, заметив, как на меня обратила внимание женщина, сидящая напротив. Вставив беспроводные наушники, сделала вид, что набираю номер, повернулась к Призраку.

– Алё! Давай поговорим сейчас. – обратилась я. Он на мгновение изобразил удивление, жестом спрашивая, с кем я разговариваю.

– Да. Да. Я с тобой хочу поговорить. Не ломай комедию. Что происходит? – продолжила я. Удивительно, если раньше человек, разговаривающий сам с собой, смотрелся странно, то сейчас это было обыденностью. Вставь наушник и болтай сколько угодно, и никто тебя в психушку не отправит.

– Если вкратце, то я умер и передал тебе свою силу. – ответил он. – Теперь ты особенная. Теперь ты привратник!

– В смысле передал. Давай без краткого содержания. Рассказывай как есть.

– Мы зовемся привратниками. Профессия наша уходит к истокам времен. Задача – защищать средний мир от порождений окружающих пяти миров. – Начал он, отодвинув ворот одежды, обнажил бледную кожу на груди с выбитой татуировкой пентаграммы и шестью символами. Пять из которых были на вершинах, а одна по центру. – Вот смотри. Это простенькая схема, которая описывает суть нашего мироздания. Наш мир по середине. Он был образован энергией и существами этих миров. Тут у нас верхний мир.

Указал он на вершину с символом крыла, пройдя по кругу против часовой стрелки.

– Затем мир Блю, нижний, подземный и Грин. – перечислил он, указав на морскую ракушку, череп, пламя и дерево. – Пока понятно?

– Нет! Что такое… – начала я, как Призрак меня прервал.

– Так, погоди. Не произноси термины, которые я называю. Тебя могут вычислить нежить или светлые. Ох. В нашем мире много кто может представлять угрозу. Давай объясню. Эти миры не пришли в наш мир. Они его образовали. В буквальном смысле, однажды соединившись, заполнили, создав хаос. И из этой смеси со временем созрела наша действительность. Ты, наверное, читала сказки про всевозможных монстров и чудовищ? Колдунов и ведьм, богатырей и титанов? – спросил Призрак, на что я кивнула. – Вот если не цепляться к художественному искажению, всё это было правдой. Языческие боги, элементали у буддистов, ангелы и демоны в христианстве. Это всё было. И люди страдали от всех этих существ, пока не появился наш орден привратников. Смотри, вот эти линии – это барьеры, а мы их охраняем.

Он провёл пальцем по внутреннему пятиугольнику, постукав по символу человека с пламенем в одной руке и щитом во второй.