Пустой город. Маршруты КаКаБРа

– Хорошо, что ты не из таких.

– Нормально.

– А знаешь, я тоже когда-то жил здесь, через канал. Дом восемь.

– Интересно, дом восемь трансформировали лет двадцать назад.

Тим смутился, почувствовал себя жуликом, надо-же так проколоться! Анахронизм ходячий, теперь думай, как выкрутиться.

– Да, конечно, потому мы и поменяли место жительства, уехали на север.

Она спокойно кивнула, играя брелком на пояске, и Тим облегчённо перевёл дыхание: враньё прошло.

– С родителями живёшь?

– Живу! Какая разница! Или тебе нужно знать? Получается, что с родителями. Только не знаю, где они живут. Последний раз, месяц назад приезжали из Сомали. Перед этим, пол-года назад, из Шпицбергена. Специалисты по культурным связям. Чего-то там связывают… Я их не интересую, постольку-поскольку.

– Брошенный птенец, значит? – он внимательно наблюдал за её мимикой, но ни один мускул не показал, что его вскользь брошенное замечание что-то серьёзно в ней затронуло, её лицо оставалось спокойным и задумчивым.

– Ты что, стихи сочиняешь? Уважаю поэтов. Не знаешь, чего от них ожидать.

– С многими знакома?

– Они собираются за Казанским собором, на площадке, у канала Грибоедова. Бывает интересно.

Что делалось в её красивой головке, за большим лбом? Он предложил ей дружбу, или больше, чем дружбу? Как сейчас это делается? Что она думает о нём?

– Кофе угостишь?

– Домашним? С удовольствием. Если расскажешь о себе.

– Хорошо. Времени у меня много.

– Тогда пойдём купаться.

Его немного беспокоило, как они пойдут из парка, не ходит-же она по улицам голышом! Однако оказалось, что на пляжике валялись её шорты. Грудь не прикрывалась ничем, и это было красиво.

5

Они вошли в открывшуюся дверь, и Тим замер. Со странным чувством оглядывал он стены, декорированные стеллажами с книгами, ветками тропических расстений, объёмными фотографиями известных людей, среди которых были и землероходцы, и учёные и писатели. Он заметил портреты Джордано Бруно, Диккенса, Шекспира, По. Удивила его и мебель, чуть не тысячелетней давности, но предметы были подобраны по принципу целесообразности, никаких слоноподобных буфетов, уродливых конторок, канделябровых стоек, каждой вещью можно было пользоваться и получать от этого удовольствие. Федре не понравился его восторженный взгляд.

– Это всё мама, ретростиль. Мне всё-равно. Только не спрашивай меня об эпохах и мастерах, мне это не интересно… И не надо говорить, что каждый культурный человек должен… Ничего никому я не должна. Культурный человек прежде всего должен быть культурным. Законы этики, эстетики. А подробности экипировки мамлюков, или особенности видения реальности Сальватором Дали, это для специалистов и фанатов. Пойдём на кухню. Или сначала в душ?

– Здесь есть душ? – удивился Тим. Душ после минеральной воды пруда был желателен, на коже чувствовался налёт соли.

– Мы живём в двадцать третьем веке, ты не заметил?

– Я помню этот дом, ну, когда он ещё… До трансформации.

– Да, таких домов в Санкт-Петербурге осталось три, один неподалёку, за парком, другой на Приморском проспекте. Ты имеешь отношение к архитектуре?

– Я имею отношение к душу.

– Хорошо. Я кофе сварю. Не удивляйся, маме его достаёт коллега из Непала.

Потом, когда они пили кофе, Тим встал, прошёлся вдоль стеллажа, завороженно просматривая корешки книг, некоторых касался пальцем, очень осторожно, будто боясь, что это только картинка.

– Я тоже люблю книги. Это навсегда. – Федя тоже приняла душ, накинула полупрозрачный топик, её причёска смешно топорщилась, как иголки злого ежика.

– Да, как всё нелепое, как египетские пирамиды. Выпало из времени, но не из культуры. Ты смешная.

– Я не люблю возиться с волосами, ненужная условность, но приятно, когда на тебя смотрят молодые и красивые. А насчёт культуры… Вот, прочитай. Это из сети, старая выписка, ещё мать скачала, не знаю, зачем. Если интересно, конечно.

– Интересно.

Федя включила проектор, перед Тимом засветилась розовая плоскость экрана.

– Литература, живопись, скульптура, музыка, архитектура – кончились. За последние 150 лет не создано ни одного произведения, достойного занять место в библиотеке достижений человеческой ДУШИ. О кино, театре, опере, ноосети говорить уже просто не хочется, они стали чем-то вроде манипуляционных экспериментов над человеческим сознанием, просто поиски новых эпатажных форм. И надо признать, все эти экспериментаторы имеют скандальный успех. Это, впрочем, как раз легко объяснимо и не об этом здесь идёт речь. Почему за последние пол-века из всех жанров лишь фантастика претерпела взлёт, достигнув высот почти философских? Или это просто означает, что творцы духовных ценностей старательно уходят от реалий жизни, не находя под ногами почвы для этой самой духовности?

Но ПОЧЕМУ сейчас культура практически выродилась, сделавшись развлекательным атавизмом?

Потому-что эре технологий нужны мозги, а истинная культура уводит интеллект в ДУХОВНОСТЬ, в сторону от потребностей «тела», то-есть именно от того, на что и нацелены технологии. Возможно это нормальный процесс, соответствующий законам эволюции цивилизации. В истории общества мы видим несколько подобных периодов, по прошествии которых наступали века Возрождения.

Но может быть это проявление неких законов бытия РАЗУМА, и сейчас мы живём в начальной стадии болезни цивилизации, которая неизбежно приведёт к гибели и исчезновению явления разума?

– Странная теория. О разуме, как болезни материи, во все времена существовали теории, это явление выпадает из нашего материального мира, из системы его законов. Впрочем, двести лет назад очень популярной была теория плоской земли. Но… зачем ты показала мне это?

– Не знаю. Может быть, мне кажется, что ты должен этим интересоваться?

– Спасибо за кофе. Мне надо подумать, ты не против?

– Хорошее дело. Но сначала ответь мне на простой вопрос. Ты здесь как очутился? Родные пенаты проведать? Или по делу?

– Ты хочешь знать, я здесь временно, или надолго? Я здесь по работе. Я везде по работе… А надолго-ли… Не знаю. Это зависит от многого.

Ему и в самом деле надо было подумать. Начинать надо было с той компании, в парке у озера, молодёжь, завсегдатаи сети, стабильное сообщество. Но есть ещё и Федра, странный человек, живёт одна, полностью раскрепощена, легко входит в любую компанию, но держится закрыто. Она понравилась ему, чего скрывать. Вот только разница в возрасте… Чего комплексовать? Он работает, дело есть дело. Но это получается враньё. Он не любил лгать. Но и рассказывать пока рано.

– Думаешь о том, что я тебе нравлюсь?

Голос Федры вернул его в действительность, и он с удивлением обнаружил, что она сидит на полу у его ног, положив подбородок на его колени.

– Конечно, – удовлетворённо сказала она, заметив смущение в его глазах. – Так и должно быть. А поскольку я не красавица, тебе понравилось то, что я говорю. Ты интеллектуал.

– А ты, похоже, психолог.

– В самом деле, я тебе нравлюсь? Вопрос чисто дидактический, мужчины не способны в таких случаях говорить правду.

– Значит, я исключение. Ненавижу враньё. Можешь верить любому моему слову. И комплименты говорить я не умею, тоже приходится врать.