Грохот ледника

Элла внимательно посмотрела на него, её огромные глаза пытливо всматривались в него. Она вся помертвела, побледнела.

– У тебя был кто-то?

По щекам вновь покатились крупные слёзы.

– Прости меня, родная, больше не будет никого, никогда, я чуть не сошёл с ума, это всё неправда, бред, блажь, есть только ты.

Он развязал ей халат, запустив под него руки, она вздрогнула, её пробрала дрожь, грудь напряглась.

– Ты и так была худенькой, а теперь совсем исхудала, – прошептал он, целуя её.

– Я не могла ничего есть, я забыла…

– Малышка…

Он повалил её на кровать, накрыв собой. Какое наслаждение быть с любимой женщиной, ласкать её, погрузиться в неё, слышать её стоны. Как он мог получать удовольствие с Кариной? Во всем мире для него есть только Элла, только она и её тело. Давай, моя любимая, моя малышка, быстрее, я долго не выдержу, я слишком соскучился… Оргазм накрыл обоих практически одновременно, они пытались отдышаться, целовались, и Глеб не в силах был покинуть её тело, слезть с неё.

– Я забыла принимать таблетки в эти бесконечные для меня дни, – прошептала она, – что если я забеременею?

– Значит будем рожать.

– Я ещё не очень готова.

– Я тоже, но не убивать же нашего ребёнка. Будем надеяться, что пронесёт.

– У Аллы с Владом будет малыш.

– Знаю. Влад собирается пахать всё лето, как лошадь, чтобы зарабатывать на всё это.

– Давай больше никогда не ссориться? Обещай мне.

– Не уверен.

Увидев, как Элла испугалась, он улыбнулся своими ямочками.

– Не уверен, что мы не поссоримся, пока будем выбирать цвет стен для нашего гнезда. Малышка, у тебя выпирают косточки, давай, я закажу еды.

– Ты собираешься это делать в этом положении?

А через час его малышка смеялась, ела пиццу, запивая горячим чаем, и высохшая непослушная прядь снова падала ей на лицо.

Глеб заснул, Элла убрала посуду из комнаты, развесила свои вещи, сходила в душ. Выйдя из ванной, она застала на кухне Вовку. Он доедал пиццу, которую они ему заказали.

– Спасибо тебе, что позвонил, когда Глеб приехал.

– Ты снова будешь с нами? – с надеждой спросил он.

Элла поцеловала его в макушку. Потом она вернулась в спальню, легла рядом с Глебом, гладя его спину. Он перевернулся, схватил её в охапку и прижал к себе.

А на утро, когда они выходили из квартиры – Глеб отвозил Эллу на практику – они неожиданно столкнулись с соседом, а рядом с ним, под ручку, шла Ира.

– А, Глебыч! Привет, вернулся? А это моя девушка! Глеб, у меня теперь есть девушка! – крикнул Лёша, когда двери лифта за Глебом и Эллой уже закрылись.

– Поздравляю, -спокойным голосом ответил Глеб.

– Это же Ира? – спросила Элла.

– Плевать я на неё хотел.

После этой разлуки они стали ещё ближе, они поняли, что друг без друга жить им невозможно. Практически всё лето они не расставались, Глеб забирал Эллу с практики и до следующего утра, когда ей снова надо было ехать в больницу, они были вместе. Мама Эллы, невзлюбившая его за то, что он сын проститутки, выросший без отца и даже не знавший, кто он, и всё время напоминавшая своей дочке, что в семье есть больной брат, какая же там может быть наследственность, уехала на весь учительский отпуск на дачу, и Элла была свободна. А когда закончилась практика, они стали совсем неразлучны. Купаясь в счастье, они не обращали внимания, на то, что в соседнюю квартиру часто приходит Ира и бросает на них злобные взгляды. До осени так мало времени, а там снова начнётся учёба, вернётся мама, и Элле придётся жить дома. А сейчас Глеб разливался счастьем и готов был обнять весь мир, огромный, как её глаза.

Вдвоём им никогда не было скучно. У них удивительно совпадали вкусы на еду, музыку, кинофильмы, поэтому столько нужно было попробовать, пересмотреть, пересказать друг другу. В жаркие дни они ездили на пляж, вечером куда-нибудь ходили или просто гуляли по городу. Бывало они, закупившись в магазине продуктами, закрывались в квартире и совместно проводили на кухне кулинарные эксперименты, пили вино или кофе, потом смотрели кино и шли в кровать.

Глеб, раздев её, изучал каждую клеточку её совершенного тела, он знал и целовал каждую веснушку, каждую родинку, они любили друг друга, а потом он зарывался в её волосы, и они засыпали. Это были самые счастливые дни…

Тогда же они начали говорить про совместное будущее, что-то планировать, о чём-то мечтать. Они совсем молоды, впереди вся жизнь. Он закончит университет, откроет своё дело, не на материны же деньги существовать, а его малышка не должны ни в чем нуждаться, пусть занимается своей медициной.

Глеб задаривал Эллу цветами и подарками, он одевал её с ног до головы, как бриллианту подбирают оправу. Поначалу Элле было неловко, но в конце концов, тщеславие молодой девушки победило, да и хотелось соответствовать своему парню, он то всегда шикарно одет. Глеб учил её водить машину, обосновывая тем, что кто-то должен возить утром их детей в школу, лично он любит поспать, так что придётся ей этим заняться…

Но вот наступила осень, Элла вернулась домой, начинался новый учебный год. Он на четвёртом курсе, она – на втором. Глеб задался целью открыть бизнес, поэтому с усердием набросился на учёбу, став чуть ли не лучшим студентом в потоке. Но виделись они по-прежнему каждый день, хотя оставаться на ночь теперь ей было трудно. Как ей иногда это удавалось, Глеб не имел понятия. Он предлагал ей жить у него, квартира есть, деньги тоже, но Элла не соглашалась, так сразу она не может, «давай еще немного повстречаемся, а с матерью я улажу вопрос, ты только не провожай меня, чтоб она не видела, и не звони на домашний телефон».

Но когда её не было рядом, ему казалось, что он не живёт. Без неё он не хотел есть, не мог спать, ему было скучно и плохо. Пора жениться на ней, Глеб.

– Мужики, ну вы даёте, – присвистнул Макс. – Вы же были среди нас самые крутые, эти вечеринки, где бабы сами из трусов при виде вас выпрыгивали. Вы чего свихнулись, жениться в двадцать лет? Сначала Владька, а теперь Глебыч, быстро вас к рукам прибрали. Не ожидал… Тоже что ли на своей вобле жениться?

На зимних каникулах, Глеб отвёз Эллу в Париж. Там он сделал ей предложение стать его навсегда. И она согласилась, летом – свадьба. Он хотел зарегистрировать брак и забрать её к себе прямо возвращению, но малышка так хотела свадьбу летом…

Глава 13. Пропасть

Глеб вздрогнул. Память играла с ним злые шутки. Он практически не помнил, что происходило в то время, когда он и Элла были безумно счастливы. Но он вплоть до мелочей вспомнил ТЕ дни… самые страшные, самые чёрные дни в его жизни.

Как будто он парил на небесах, и вдруг кто-то вцепился ему в крылья, и он рухнул на холодные каменные скалы. Неужели он залетел так высоко, что так жестоко сорвался вниз? Прямо в пропасть, обратно туда, откуда он выполз с надеждой на новую жизнь…

Тем февральским вечером, Глеб и Элла сидели в кофейне. Было самое начало месяца, а оттепель была как весной. В этот день была ужасная слякоть, с неба сыпал мелкий снег с дождем, ветер дул в лицо, куда бы ты не шёл, и люди, сгорбившись, бежали наперегонки домой. Отвратительная мокрая, сырая зима с тяжелым влажным воздухом, который возможен только в сером гранитном Петербурге.

У Глеба страшно разболелась голова, виски пульсировали, на мозг давила ненавязчивая музыка и раздражал даже запах любимого кофе. Ещё и Элла была взвинчена, два последних дня она провела у него, сильно повздорив с матерью. Она объявила той, что выходит за Глеба замуж, и мать вспылила. Сначала кричала, угрожала, потом молила и плакала не делать этого, иначе она наложит на себя руки. Элла убежала из дома, но она любила маму и переживала за неё, кроме единственной дочери у той никого не было. И вот всё обдумав, купив маме цветы и торт, она решила сегодня приехать домой и поговорить с ней, как взрослая женщина. Объяснить той свои чувства, рассказать, как счастлива со своим мужчиной, и предложить всем им жить в мире.

– А если не получится? – спросил Глеб.

Элла вздохнула.

– Что ж, тогда я соберу вещи и приду к тебе навсегда. Без тебя я жить не могу, и возможно, мама, увидев, как мы счастливы, простит.

Глеб довёз её дома, он всегда останавливал машину с той стороны, куда не выходят окна квартиры Эллы, ладно сегодня всё прояснится в ту или другую сторону, так что этот тайный подвоз – последний.

– Да что же это такое? – сжав виски произнёс Глеб, боль в висках всё нарастала. – Я понимаю, когда голова болит с похмелья, тогда я согласен, но ведь я не пил ничего.

Правда, эта боль совсем не походила на боль после выпитого. Голову будто стиснул обруч, да и сердце почему-то билось чаще, чем нужно.