Боль для выживания

Вика послушала Данилу и начала бить ногами в лобовое стекло.

Мальчик оттолкнул сестру и вернулся обратно в кузов. Ева умоляла его попробовать еще раз, но Даня не слушал ее: он слушал лишь скрежет металла и рев охотника по другую сторону двери. Он смотрел на потолок, стены, сиденья, пол, надеясь найти хоть что-то, где можно спрятаться, но таковых мест не было. Он был в ловушке, оттуда не было иного выхода.

– Только не так… – прошептал он и, облокотившись спиной о стену, сел на пол.

Его тело стало дрожать, а по щекам потекли слезы, все, что ему оставалось делать – это ждать мучительной смерти, к которой он не был готов. Он не знал как это – умирать, не знал, сколько по времени будет ощущать эту боль, прежде чем потеряет сознание. Он был напуган как никогда в жизни, был бы у него пистолет в этот момент, он бы без раздумий выстрелил себе в голову. Говорят, что перед смертью человеку свойственно думать о своих близких, родных, говорят, что перед глазами должна пролететь вся жизнь. Но в этот роковой момент Данил не думал ни о сестре, ни об отце или матери, он словно забыл их имена, в его глазах не пролетала целая жизнь, воспоминания, хоть что-нибудь: от страха он забыл обо всем, даже свое имя.

Охотник проделал большую дыру: прекратив резать металл, он втиснулся в отверстие и стал залазить в кузов, ревя от боли, ведь острые края вывернутого железа резали его, впиваясь глубоко в его плоть. Даня слышал его громкие хрипы, и смотрел на струю крови, которая лилась на пол из пулевых ранений, нанесенных людьми. Хищник опустил передние лапы и, вонзив когти в пол, стал подтягивать остальное тело.

Когда Ева увидела наполовину вошедшего охотника, она спустилась под водительское сиденье и, закрыв уши руками чтобы не слушать, как умирает брат, громко плакала и кричала от невыносимой боли, которая разрывала ее сердце.

Лежа на боку, она посмотрела под сидение, где было немного свободного места, куда она могла бы спрятаться. Девочка просунула голову и руки в темное место, начала уже вползать туда, но вдруг уперлась рукой во что-то твердое, длинное и холодное – там лежал давно забытый дробовик. Ева перестала плакать, мгновенно схватила оружие, поднялась с пола и вскочила на сиденье.

– Ружье! – прокричала она, высунувшись в окно.

Даня схватил дробовик и прицелился в охотника. Хищник перестал рычать: цепляясь когтями в пол, он продолжать лезть внутрь машины, но делал он это медленнее, чем пару минут назад. Из его пасти потекла кровь, он стал кашлять… глупое животное: острые края железа вспороли его брюхо так глубоко, что из множественных порезов стали выпадать внутренности. Плюс ко всему на его теле было большое количество пулевых ранений, из-за которых он потерял много крови еще до встречи с ребятами.

Охотник издал громкий рев, а затем, расслабившись, повис головой вниз. В тот момент Данил прицелился ему в лоб и нажал на курок, но выстрела не последовало, он стал нажимать на курок не переставая, но в дробовике не было патронов. Мальчик откинул оружие в сторону и, наблюдая за всхлипывающим охотником, боялся пошевелиться. Он боялся даже произнести слово, переживая, что хищник снова обратит на него внимание, но зверь умирал: с каждым выдохом из его пасти лилась кровь, а когда он вдыхал – он кашлял, потому что кровь попадала в его легкие.

– Боже! – прошептал Даня и дрожащими руками схватился за голову, в этот момент он понял, как крупно ему повезло: ведь если бы охотник пробрался в кузов, то дробовик без патронов его бы не спас.

Когда животное перестало издавать хрипы, мальчик закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Его ноги и руки сильно тряслись, а сердце билось с невероятной скоростью. Несмотря на то, что было уже тихо, в его ушах все еще стоял тот скрежет и рев, которые не давали ему покоя.

Глава 7

Дети сидели в безмолвии около получаса: Ева и Вика иногда смотрели друг другу в глаза, наслаждаясь тишиной и пытаясь уложить у себя в головах то, что произошло. Данил сидел на полу на том же месте и докуривал десятую сигарету, глядя на мертвого охотника. В мыслях он благодарил Бога за то, что тот подарил ему второй шанс, вторую жизнь.

После долгих попыток Данил, наконец, перелез через окно. Он разбил лобовое стекло, которое не смогла разбить Вика – залез на капот и помог девочкам. Достал из рюкзака керосиновую лампу и поджег ее.

Дети шли по темным коридорам, не отходя от тусклой лампы, свет которой освещал дорогу вперед всего лишь на полметра. Они шагали медленно в абсолютной тишине, слушая свое дыхание и глядя под ноги. Вскоре они добрались до эскалатора, который вел глубоко под землю. Спустившись, они последовали дальше. В той кромешной темноте они не видели красивых расписных стен московского метро, не знали, как высоко находится потолок, не обращали внимания на путеводные надписи, которые имелись на каждом повороте. Данил и Ева никогда не видели метро, если бы там было светло, может, они бы восхитились столь просторным и необычным подземным местом, но, увы, дальше полутора метров они не могли ничего разглядеть.

Вскоре ребята уперлись в рельсы. Даня спустил Еву вниз, а затем помог Вике, подав ей руку.

Они долго бродили по холодным туннелям. В некоторых местах дети находили воду, которая капала с потолка. Не упуская возможности, они подставляли ладони под ледяные капли воды и пили. Несмотря на тьму и холод, ребята чувствовали некий комфорт: тишина и спокойствие согревали их сердца. Иногда они останавливались, чтобы отдохнуть: они садились на ржавые рельсы и молчали, взаимно глядя друг другу в глаза.

***

Спустя несколько часов они приблизились к очередной станции.

– Стойте! – впервые за долгие часы произнес Даня.

Он увидел отблеск тусклого света вдалеке. Дети остановились.

– Может, там люди? – спросила Ева уставшим голосом.

– Смотря какие люди, – ответил мальчик и неуверенно зашагал вперед.

Девочки держались позади него. Когда до света осталось совсем немного, около двух десятков метров, Даня остановился и передал лампу Вике.

– Я проверю, – сказал он, а затем, взглянув на сестру, добавил: – Только попробуй пойти за мной! Стой на месте и не рыпайся!

Ева кивнула, она знала, что брат винит ее в том, что произошло, ведь по ее вине он был покусан собакой, по ее вине они были пойманы каннибалами и по ее вине он пережил тот дикий ужас в кузове грузовика. Ей было стыдно за все это, ведь если бы она тогда послушала брата и осталась ждать его у той машины, пока он помогал женщине, то ее нога бы не оказалась в проволоке и, следовательно, они бы не бродили по этим тоннелям сейчас.

Данил приблизился к станции и стал осматриваться: впереди на рельсах стоял вагон синего цвета, который был освещен пламенем близ пылающего костра. На плиточном полу костер был огорожен кирпичами, чтобы огонь не варьировал в стороны, а над ним висела веревка, протянутая от стены к крыше вагона – там висела чья-то одежда, судя по всему, она сушилась. Чуть дальше от пламени стояли скамейки, на которых неразборчиво были накиданы вещи. Даня направил глаза на противоположную сторону станции, где на рельсах стоял уже не вагон, а целый состав. Там тоже горел огонь. Он не видел никого, но знал, что там есть люди, иначе пламя давно бы уже погасло.

Вдруг раздался детский плач откуда-то из вагона, что находился на той стороне, где стоял Даня. Мальчик сильно испугался, первое, что он подумал – кто-то мучает ребенка. Он пригнулся и быстрым шагом направился обратно к девочкам, но через несколько шагов услышал детский голос:

– Мама, Ванька проснулся!

Даня остановился и оглянулся – из того самого вагона вышла девочка, примерно десяти лет. Данил вернулся на прежнее место: к худенькой девочке подошла женщина, на которой был надет непонятный длинный халат. Женщина провела рукой по темным волосам дочери и вошла внутрь вагона. Через пару минут она вышла с маленьким одеяльцем в руках – в нем был завернут младенец. Она подошла к костру, присела на пол и стала кормить ребенка грудью, греясь у огня. Вскоре к ней приблизилась пожилая женщина и также присела рядом.

– Деда, что ты делаешь? – послышался голос той девочки, которая уже стояла возле длинного состава и заглядывала внутрь одного из вагонов.

Данька понял, что бояться ему их не нужно, они не были похожи на плохих людей. Он взобрался на платформу и направился к костру, где сидели женщина с ребенком и бабуся.

– Здравствуйте! – не громко сказал он, боясь напугать их.

Но это не сработало: люди тут же подскочили на ноги, а маленькая девочка спряталась в вагоне.

– Я ничего не сделаю! – остановился мальчик.

Женщины смотрели на него с широко раскрытыми глазами, словно на приведение. Даня осмотрел бабушку в пуховом кардигане и сказал:

– Меня не нужно бояться…

– Как ты здесь оказался и что у тебя с лицом? – вдруг спросила пожилая женщина.

Данил напрочь забыл о том количестве засохшей крови на своем лице.

– Я…я… – молвил он, не зная, что ответить.

– Галя, что за хер к нам пожаловал? Пусть сюда идет, я ему рыло прострелю! – послышался голос старика из вагона, в котором испарилась девочка.

Мальчик сделал шаг назад и метнул взор на состав, опасаясь, что оттуда выйдет обезумевший старик с ружьем.

– Я не хотел вас беспокоить, – поднял он руки вверх, обращаясь к женщинам. – Там моя сестра и подруга, ждут меня, мы спасались…

– Никого за собой не привели? – перебила его бабушка.

– Нет.

– Вас трое?

– Да, нас трое. Мы – дети.

– Что у тебя с рукой?

– Собака.