В следующей жизни

Он отрывается от меня.

– Вот, теперь пока! До завтра! – говорит он, выходит из лифта и двери за ним закрываются.

До завтра! До завтра! До завтра!

Царствие небесное. Сектор досудебного ожидания.

Волны хороши. Пенные потоки почти докатываются до дома. Борис сидит на террасе и смотрит на море. Тоска. Вот они волны, рукой подать, но не достать. Нельзя. За что ему эта пытка? Каждый день приходить в этот дом? Каждый день подвергаться искушению? А может быть, позволить себе быть смелым и решительным? Быть таким, какой он был в земной жизни. Наплевать на все запреты, встать на доску и будь что будет! Стоят ли несколько мгновений наслаждения вечности в секторе искупления? Умереть еще раз не страшно за эти несколько мгновений полета. Но вот вечность неизвестности – это сильный аргумент. Поэтому Борис сидит смирно на террасе и с тоской смотрит на море. А тут еще Алеша со своими вопросами.

– Борис, а как там все будет? На суде?

– Вы будете без наручников, – усмехается Борис, – потому что сбежать у вас все равно не получится.

– Вы можете хоть иногда обходиться без сарказма? – в голосе Алеши злоба с оттенком паники.

– Могу, но не хочу, – отвечает Борис. Он сам не понимает, что это на него нашло. Подобного рода поведение противоречит служебным инструкциям. Он должен отвечать на вопросы своих подопечных с максимальной объективностью и корректностью.

– А если я кому-нибудь на вас пожалуюсь?

– Попробуйте. Вы знаете, как и кому? Ах, да! У вас же есть адвокаты и бабушка! – Борис снова усмехнулся. – Жалуйтесь! Жалуйтесь на здоровье! Впрочем, в этом нет необходимости. Все мои действия и так контролируются. И, поверьте мне, начальство не погладит меня по головке за мой сарказм. А вы еще и ябедник? – Борис внимательно посмотрел на собеседника. – Ваш судья не очень-то жалует эту черту характера в людях. Это не очень благородно с его точки зрения. Он, видите ли, погиб из-за доноса. Был расстрелян. Так что вы поаккуратнее с этим делом. – Борис вдруг смягчился. И что это он, в самом деле, нападает на растерянного и испуганного мальчишку? – Что говорят адвокаты? – в голосе его зазвучала забота. – Каковы ваши перспективы?

Алеша обреченно махнул рукой.

– Я им не нравлюсь, так же, как и вам. Для них какой-то маньяк-убийца лучше, чем я.

– Это еще почему? – удивился Борис.

– Потому что защищать маньяка им интересно, а я слишком обыкновенный. Не злодей, не праведник. Так, ни рыба, ни мясо. Скучно им со мной. Не интересно. И что мне делать?

– Ждать, – отозвался Борис.

– А чего ждать-то? – взвыл Алеша. – Чего ждать? Сидеть, сложа руки, и ждать пока кто-то решит мою участь? От меня что, вообще ничего не зависит?

– Все от вас зависящее, вы совершили при жизни. И теперь воздастся вам по делам вашим.

– Умеете вы поддержать человека в беде, – проворчал Алеша. – Как-то сразу спокойно стало на душе после ваших слов, хоть вешайся.

– Пробовали некоторые, – Борис рассмеялся, – не получается. Вроде и петля на шее затянулась, и лицо синее, и язык вывалился, а через минуту раз, и человек снова целехонький. Жив, здоров. А еще через две минуты к тебе являются сотрудники Департамента контроля и судья, он тут же выносит тебе новый приговор, более жесткий, разумеется. Из смерти есть только один выход – снова в жизнь, но его нужно заслужить. – Борис вздохнул. Ему до этого еще очень далеко.

– Здесь что, все контролируется? Каждый шаг, каждое слово?

Борис кивнул.

– Да, точно также, как и в земной жизни.

– Адвокаты предъявили мне двадцать восемь коробок с моим жизнеописанием. Насколько я понял, на земле контролем занимаются ангелы-хранители, а здесь кто?

– А здесь Департамент контроля.

– Но как? Мы же здесь вдвоем. Вы и я, больше никого нет. Это вы напишите отчет о нашей сегодняшней беседе, например.

– Это не входит в мои обязанности. – Борис брезгливо поморщился.

– Тогда кто? Я никого кроме вас здесь не вижу.

– А вы ангела-хранителя своего видели? – Алеша отрицательно покачал головой. – Что там видели! Вы в него даже не верили до сегодняшнего дня, пока вам не представили доказательства его существования. Вы его не видели, не слышали, не верили в него, а он, тем не менее, был. И сейчас есть, но заботится уже о другом человеке. Мир устроен намного сложнее, чем может себе представить даже самый образованный человек. Сейчас за нами незримо наблюдают. Это существа высшего порядка, непостижимые для людей.

– А как же мне теперь в туалет-то ходить, зная, что кто-то за мной подглядывает?

Борис расхохотался.

– У меня тоже была такая проблема. Не думайте об этом. Наблюдателям безразлично оправление естественных человеческих нужд.

– Боже мой, я теперь должен жить с осознанием, что за мной постоянно наблюдают! – Вскричал Алеша. – Теперь прежде чем что-то сделать или что-то сказать, я должен подумать, а что скажут обо мне невидимые наблюдатели.

– Это сильно дисциплинирует, вам не кажется? – Борис усмехнулся в обычной своей манере.

– Это лишает свободы!

– Это учит отвечать за свои поступки, – возразил Борис. – Если бы свой земной путь вы прошли с этим вот ощущением ответственности за каждое свое деяние, вы бы прожили жизнь по-другому.

– Да, жил бы в вечном страхе. Сидел бы на хлебе и воде, молился бы, с женщинами ни-ни. Был бы святым. За моей спиной выросли бы крылья, а над головой засиял нимб. – Огрызнулся Алеша. – Если бы все люди были такими, они умирали бы не от войн, болезней и старости, а исключительно от скуки. Вы вот сами-то безгрешный что ли?

– Увы, – Борис развел руками.

– А судьи мои безгрешны?

– Сильно сомневаюсь.

– Так почему они имеют право судить меня?

– Потому что в силу определенных причин они заслужили это право. Абы кого не берут в судьи, уж вы мне поверьте.

– С чего бы вдруг я должен вам верить? Вы тоже обыкновенный человек! Тоже грешник, как мы только что выяснили! Адвокаты сказали мне, что я бабник, что я причинил страдания многим женщинам, и что это очень-очень плохо для меня, что мое легкомыслие может аукнуться мне строгим приговором. А вы вот, что не были бабником? Да ни за что не поверю!

– Был, – признался Борис и мечтательно улыбнулся.

– И чем это для вас обернулось?

– В том числе и тем, что сижу тут сейчас с вами и слушаю ваши обличительные речи. Общаюсь, так сказать, с себе подобными, и не могу сказать, что в восторге от этого. Да еще и на берегу моря сижу – мучаюсь. – Борис недобро посмотрел на Алешу. – Я-то несу свое наказание, вы о себе лучше подумайте.

Алеша ничего не понял про море, но переспрашивать не стал – слишком был озабочен собственной участью.

– Я только тем и занимаюсь, что о себе думаю. И в той жизни, и в этой. Редкостный эгоист, правда?

– Я вам не судья. – Борис снова начал злиться. – Чего вы от меня хотите?

– Совет. Давать полезные советы своим подопечным входит в ваши служебные обязанности?