В следующей жизни

– Какой совет вы хотите?

– Что я могу сделать для смягчения приговора?

– Такого рода рекомендации входят в компетенцию ваших адвокатов.

– Что вы за человек такой! – возмутился Алеша. – Неужели так сложно помочь?

Борис с тоской посмотрела на море. Подумал о Любочке, вот бы она вдруг пришла. Он даже представил, как она поднимается по ступеням веранды: легкая, стройная, а волосы ее развиваются на ветру. Он сказал Алеше, что тоже был бабником, но это было не вполне правдой – он влюблялся часто и, как ему казалось, навсегда. А последние несколько лет жизни он любил только одну женщину. Даже после того, как она умерла, он продолжал ее любить. И в самые страшные волны лез, потому что адреналин глушил горечь утраты. А она, та женщина, в этом мире отказалась быть с ним вместе. Посчитала его предателем – не женился, да еще и на похороны не пришел… Любочка… Похоже, он снова влюбился. И почему она приходится бабушкой этому неприятному типу, Алеше. А что в нем неприятного? Объективно, вроде бы, ничего. Сам-то он ничем не лучше. Неприятен, и все тут, но это не повод отказывать ему в помощи.

Борис вздохнул и грустно улыбнулся.

– Постарайтесь вспомнить все-все хорошее, что вы совершили в земной жизни. Расскажите все адвокатам. Сотрудничайте с ними, будьте с ними откровенным. Помогайте им выстраивать линию защиты. Вам крупно повезло, вам достались очень талантливые адвокаты.

– Это все? – протянул Алеша разочарованно.

– Это немало. Вот попробуйте прямо сейчас вспомнить хоть один свой добрый поступок.

Алеша почесал затылок.

– Да, что-то и не припомню. – Он рассмеялся.

– Вот видите! А еще было бы чудесно, если бы на земле остались люди, которые вас по-настоящему вас любят и уважают. Родственники не считаются. Это сильно помогло бы вам в суде. Знаю по собственному опыту и опыту десятков людей, на чьих судах я побывал. Кто-нибудь вас любит?

– Откуда же я знаю. – Алеша помрачнел. – Столько девчонок клялось мне в вечной любви, а на похороны только две пришли: Машка да Алинка. От Алинки я этого совсем не ожидал – прожил с ней два года, а потом сбежал. Она рыдала на кладбище. И мне показалось, что она почувствовала, что я рядом. Она сказала мне, что любит меня и напишет обо мне книгу. Но я не верю, что можно продолжать любить человека после того, как он сбежал к другой женщине.

– По себе людей не судят, – изрек Борис и поднялся. – Мне пора.

– Не смею вас задерживать, – ответил Алеша язвительно.

Мужчины пожали друг другу руки.

Борис было двинулся к выходу с веранды, но тут рядом с ним неожиданно возникла Любочка. Легкая, стройная в белом летящем платье, и волосы ее развивались на ветру. Все как в недавней фантазии Бориса.

– Уже уходите? – спросила она и покраснела.

– Да, мне пора, – ответил Борис неуверенно.

– Может быть, задержитесь на полчасика, чайку попьем, – предложила Любочка робко.

– С удовольствием! – Борис улыбнулся.

– Бабуля, а ты с внуком своим даже не поздороваешься? – спросил Алеша с раздражением в голосе.

– Ах, извини, – спохватилась Любочка, – здравствуй, дорогой! Как ты поживаешь?

– Весело поживаю, ох как весело! К страшному суду готовлюсь. Это ведь такой пустячок, не заслуживающий внимания дражайшей родственницы.

Бабушка расправила плечи, вся выпрямилась и произнесла жестко:

– Алексей, не говори глупостей! Если бы меня не волновала твоя судьба, зачем бы я сюда пришла?

– Это не моя судьба тебя волнует, это вот он тебя волнует, – Алеша указал на Бориса. – Что я слепой? Думаете, я ничего не замечаю. Ты только, бабуля, поаккуратнее с ним – он бабник. Он мне сам сказал. Как там у нас на земле говорят? Поматросит и бросит. Имей это в виду. Пойду, искупаюсь, не буду мешать влюбленным голубкам. Я ведь третий лишний в собственном доме! – Алеша побежал к морю, на ходу сбрасывая с себя одежду.

– Простите его, – прошептала Любочка, – ведет себя совсем как ребенок. Но вы его поймите – мальчику нелегко приходится, только что умер, а тут еще и суд скоро. Ох, что будет то с ним, что будет? – по Любочкиной щеке покатилась слезинка.

Борис осторожно утер слезинку кончиками пальцев. Какая нежная у нее кожа! Он взял Любочкину руку и поцеловал.

– Он же не убийца, не насильник, не вор, все будет неплохо, я думаю. – Борис еще раз поцеловал Любочке руку. – Как же я рад вас видеть! Как же рад!

– Я тоже, – выдохнула Любочка, покраснела еще сильнее и опустила голову.

Борис осторожно приподнял голову девушки и поцеловал в губы. При этом вспомнил, что в старых фильмах девушки поколения Любочки после таких смелых выходок лупили, поцеловавших их парней, по лицу. Он напрягся, ожидая пощечины. Но Любочка ответила на его поцелуй с неожиданной страстью. А потом вдруг резко отпрянула и сказала твердо:

– Мы не должны этого делать.

– Почему, это из-за Алексея? Он же не дитя малое, и мы взрослые уже люди, можем делать то, что нам хочется.

– Я не могу его травмировать! Мальчику сейчас так тяжело.

– А меня ты можешь травмировать?

– И тебя не могу. – Любочка вздохнула и вдруг снова поцеловала Бориса.

Город на Волге. Квартира Алины.

Он пришел без предупреждения. Просто постучал в дверь. Алина никого не ждала. Его тем более. Он всегда некстати. Всегда некстати. Она собиралась устроиться в кресле с бокалом красного вина и предаться сочинительству. Слова рвались из нее, а тут он стоит за дверью в своей глупой шапочке с помпоном и испуганной улыбкой.

– Может быть, впустишь меня? – спрашивает развязно, но Алина знает, что на самом деле, он боится, что она может и не впустить. А она и не хочет его впускать.

– Я тебя не звала, – отвечает она холодно. – Ты не вовремя. Я работаю.

– Будь человеком, чаем хотя бы напои, холодно на улице, я замерз. – Умоляет он.

– Это не мои проблемы, – говорит Алина и пытается захлопнуть дверь перед его носом. Почему-то с ним ей всегда хочется быть жестокой.

– Пожалуйста! – стонет он и удерживает дверь.

– Заходи, – сдается Алина.

Они усаживаются за кухонным столом другу против друга. Алина пьет вино и смотрит в сторону. Он пьет горячий черный чай и смотрит на Алину. С обожанием. Когда-то ей льстил этот его взгляд, а теперь она ежится под ним и хочет исчезнуть.

Он влюблен в Алину, а она любит мертвого Алешу. Или уже нет? Или это лишь удобная иллюзия, убедительный повод не жить реальной жизнью, не любить этого мальчика, сидящего, напротив. Или какого-нибудь другого.

Он достает из рюкзака пухлую потрепанную студенческую тетрадь.

– Хочешь посмотреть мои новые рисунки? – спрашивает.

Алина кивает, ей и в самом деле любопытно. Но ей не нравятся его рисунки. Они ее пугают. Он смотрит на нее с надеждой и ждет ободрения. Как же тяжело с художниками.