В следующей жизни

Двое подростков сидят на скамейке в каком-то сквере или парке. Поздний вечер. В свете фонарей золотятся опавшие листья. Подростки пьют пиво прямо из бутылок.

– Ну, ты и дурак, – говорит юноша, в котором узнается Алеша. – Нашел в кого влюбиться! Ты знаешь, что она встречалась с кучей парней на районе?

– Ты врешь! Я тебе не верю! – кричит другой юноша.

– Да, у кого хочешь спроси! Это все знают!

– Почему я ничего не знаю? Ну и что, что она с кем-то там ходила? Это же не значит, что она с ними спала? С кем она встречалась? Назови мне хоть одного?

– Со мной она встречалась.

– И что у вас было?

– Все было.

– Ты врешь! Она тебя бросила, и ты ей мстишь!

– Это я ее бросил, – возразил Алеша. – А знаешь, почему я ее бросил? Потому что кроме меня у нее еще два парня было. Она по расписанию с нами встречалась. Блядь она, вот кто!

Парень размахивается, бьет кулаком Алешу в лицо и уходит.

– От друзей отказываешься ради какой-то шалавы? – кричит ему вслед Алеша. Из его носа идет кровь. Изображение исчезает.

– И что это доказывает? – спрашивает Михал Михалыч. – Ну, подумаешь, мальчик предупредил друга, что его девушка не отягчена строгими моральными нормами. Что тут такого?

Владимир Сергеевич откашлялся и заговорил:

– Как следует из материалов дела, наш подсудимый не предупредил друга, а соврал другу. Эта девушка Алексею отказала, ничего у нее с ней не было. На момент данного разговора она была девственницей, что и зафиксировано в наблюдениях ее ангела-хранителя. Вот, можете ознакомиться, это копии этих документов. – Он подошел к столу и передал Михал Михалычу несколько листов бумаги.

Он неохотно в них заглянул и громко хмыкнул.

– Однако! – Его правая бровь возмущенно взвилась над очками. – Господа, защитнички, что скажете в оправдание своего клиента?

– А что тут скажешь-то? – пророкотал Аркадий Семенович. – Негодяй, как есть негодяй!

– Оставьте свои эмоции, Аркадий Семенович, мы не на мелодраме в кинотеатре, мы в суде находимся. – Распорядился адвокат Петр Иванович. – Давайте обратимся к фактам. Да, действительно, наш подопечный в тот вечер соврал. Спорить здесь бесполезно, все доказательства налицо. Но ведь Алексей соврал не просто так, на то были свои причины. Дело в том, что Алексей в ту девушку был влюблен и влюблен серьезно. Ночей не спал, стихи сочинял, у подъезда ее дежурил, а она…

– А что она? – поинтересовался Михал Михалыч.

– А она, когда Алексей, ее на свидание позвал, заявила, что он тупой, прыщавый, некрасивый, да еще и ходит в каких-то страшных обносках. «За дедом своим что ли донашиваешь?», спросила она и сказал, что ей стыдно с ним на людях показываться. Любовь Михайловна, – обратился Петр Иванович к Любочке, – расскажите нам, как жила ваша семья, когда Алеша был подростком?

Любочка вздохнула:

– Плохо они жили. Мать одна двоих детей поднимала. Отец им помогал по мере сил и возможностей, но он и сам богачом не был. Мы с дедом, – тут она неприязненно взглянула на своего бывшего мужа, – тоже иногда денег давали, но этого все равно было мало, мы же пенсионерами тогда уже были. Алешеньке пришлось начать работать очень рано. Он никогда лентяем не был, и никакой работы не гнушался. Вы его тут грязью поливаете, одно плохое о нем вспоминаете, а ведь скольким он людям помогал! Ко мне каждую неделю приходил, когда я немощная стала, квартиру мне убирал, продукты приносил.

– Любонька, душа моя, до хороших дел вашего внука мы еще доберемся, – прервал Любочку Михал Михалыч, – но пока давайте вернемся к инциденту с первой любовью Алешеньки.

Юго-восточная Азия. Курортный город.

Ливень закончился. Выглянуло солнце. Близился вечер. Алине вдруг показались смешными ее видения. Она вдруг устыдилась своих молитв. Как глупо все. Алеша умер. Его закопали. На этом все для него закончилось. Может быть, когда наступит лето, на его могиле вырастет земляника. Крупная и сочная. Алая. Алешина умершая плоть напитает плоть ягод. Они будут прекрасны, но никто не решится съесть могильную землянику. Разве что безрассудные вороны. Им все равно.

Алина вдруг осознала, что жизнь Алеши была абсолютно бессмысленной. И его смерть тоже. Но разве это важно? Жизнь Алины тоже не имеет смысла. По крайней мере, когда она не работает. Ей казалось, что она могла придать смысл и своей, и его жизни своим талантом, но книга не ладилась. Прав был мальчик, рисующий тараканов – мелковат герой, и способностей у Алины недостаточно, чтобы его оживить. А знала ли Алина своего героя? Вполне реального человека, которого она будто бы даже любила на протяжении многих лет? В тот, теперь уже очень далекий мартовский день, она влюбилась в красивого мальчика, и эту оболочку она наполнила своими фантазиями, иллюзиями и ожиданиями, которые к настоящему Алеше не имели никакого отношения. Но ей было хорошо со своим вымышленным Алешей.

Она вспомнила, как он целовал ей пальчики на ногах. Один за другим. Каждую ночь. Когда он ушел, это воспоминание ранило ее больше всего. Оно резало ей вены острым лезвием ревности и почти лишало ее жизни: Алина представляла, как он целует ноги другой женщины, точно так он целовал ее ноги. И если бы это была какая-то абстрактная женщина! Нет. Это была вполне конкретная женщина. Алина знала, как она выглядит, и даже голос ее знала: высокий до такой степени, что иногда он срывался в детский писк, иногда был фальшиво-нежным до омерзения. Когда та женщина еще не была соперницей, Алина при редких случайных встречах с искренним сочувствием думала: кто же полюбит тебя такую? С таким отвратительным голосом? А полюбил ее Алеша. Алинин преданный Алеша. Шалости судьбы. Женщину эту Алина, конечно, возненавидела. Но для себя решила, что постарается больше никого не судить. Тем белее за голос. Разве женщина виновата, что Господь Бог наградил ее именно этим голосом? Ей просто не повезло. Когда Алеша бросил и ту женщину, Алина сначала даже обрадовалась – бумеранг вернулся. Но спустя некоторое время Алина начала сочувствовать той женщине, ведь ей тоже пришлось пережить тоже, что Алине. Интересно, вспоминает ли она Алешу?

Алине вдруг стало бесконечно одиноко. Разве можно укрыться от одиночества? Даже в тропическом раю. Пора выйти в люди.

Она стоит в душе. Струи воды смывают с нее пот, крем для загара, усталость. Она не будет сушить волосы феном, и они закудрявятся. Алина наденет легкомысленный красный сарафан в белый горошек и красные босоножки. Она постарается выглядеть беззаботно и привлекательно. Ведь, в конце концов, она красавица, только очень часто об этом забывает. Когда Алеша был рядом, она помнила об этом. Он не позволял ей забыть. За ужином он обычно сидел за столом напротив Алины и смотрел на нее восхищенно. Тогда ее смущал этот взгляд. Она просила не смотреть на нее ТАК. Он обещал, но все равно продолжал смотреть. Ее это раздражало. А сейчас она готова была отдать остаток своей никудышной жизни за один его взгляд. И она вдруг поняла, что снова может влюбиться только в мужчину, который будет смотреть на нее так же, как когда-то смотрел Алеша. С восхищением и обожанием. Такие мужчины ей больше не встречаются. Или она их просто не замечет? Ей вдруг захотелось отчаянно влюбиться. Все равно в кого. Хоть в первого встречного. Немедленно. Она знает, что так не бывает. Влюбленность не случается преднамеренно. Это происходит только будто бы случайно. Так было с Алешей. Будет ли с кем-то еще?

Она шла по вечерней улице, наполненной гомоном красных от беспощадного азиатского солнца туристов, ревом мотобайков. Она вдыхала острые запахи еды. Отмахивалась от предложений массажа. На нее оборачивались. Она надеялась, что оборачиваются на нее из-за ее красоты. Она и в самом деле чувствовала себя прекрасной. Она чувствовала себя свободной от своей несчастной любви к мертвецу. Она знала, что это ощущение свободы закончится, как только настанет ночь, и она окажется одна в широкой постели в своем бунгало, пахнущем сыростью. Но сейчас она не хотела об этом думать и намеревалась отсрочить встречу со своей одинокой постелью. Она собиралась гулять до утра. Она хотела получить удовольствие от этого вечера и от этой ночи.

Алина поужинала в ресторанчике, который облюбовала еще в прошлый свой приезд в эти края. Ела рис с креветками в ананасе. Отличный ужин был первым в списке ее сегодняшних удовольствий. В этой стране никогда не угадаешь, вкусная будет еда или нет. Многим нравится эта кухня, но Алине, она не нравилась – слишком острая и кислая. Любой прием пищи был для нее лотереей: повезет – не повезет. Сейчас повезло. Рис был хорош.

Стемнело. Алина долго гуляла по улицам города. Заходила в бары. Пила ром. Подслушивала чужие разговоры. Поглядывала на мужчин. Надеялась, что во взгляде ее не слишком откровенно горит призыв. Она очень хотела внимания, восхищения, флирта. Очень хотела, но чтобы скрыть это желание, выглядела неприступно. Мужчины на нее смотрели с интересом, но никто к ней так и не подошел. Стало не весело. Оказалось, что получать удовольствие не так-то и просто.

До клуба она добралась за полночь, хмельная и грустная. Полная безрадостных мыслей о своем одиночестве и перспективах остаться в этом состоянии до скончания дней. Принялась усердно танцевать, в надежде поднять себе настроение. Она больше не высматривала привлекательных мужчин. Она вообще не обращала внимания на окружающих. Она просто отдалась танцу. Как же давно она не танцевала! Явное упущение. Она ведь любит танцевать, так отчего же она себя лишает этого наслаждения? Алина дает себе пьяное обещание чаще танцевать. Может быть, она даже запишется в какую-нибудь танцевальную студию. Обязательно запишется, вот только вернется на родину.

Он возник в поле ее зрения неожиданно. Сразу как-то слишком близко. Беспардонно вторгся в ее личное пространство. Одной рукой обхватил ее талию, а второй поднес стакан с темной жидкость к ее губам. Пить из стаканов незнакомцев противоречило ее принципам и представлениям о гигиене, но сейчас она решила послать свои принципы вместе с гигиеной куда-нибудь подальше, и смело отхлебнула из стакана незнакомца. Кажется, это был виски с колой. Она подумала, что пить ей сегодня уже хватит, но тут же сделала еще глоток и, наконец-то, решилась рассмотреть незнакомца. Он был невероятно красив, по крайней мере, ей так показалось спьяну: юный, высокий, стройный, загорелый, с огромными голубыми глазами и длинными белокурыми волосами, собранными в хвост. Мальчик с рекламного плаката.

Она убрала его руку со своей талии, но он положил ее на прежнее место, что-то сказал по-английски и закружил ее в танце. «Почему бы и нет?» – подумала она, – «глупо сопротивляться удовольствиям, если ты задалась целью их получать». А она испытывала удовольствие и от прикосновений незнакомца и от танца с ним. Он что-то говорил, пытаясь перекричать музыку, она поняла только, что его зовут Ян, что он из Голландии, и что он считает Алину красивой. Она в который раз жалела, что не знает английского. Впрочем, ее скромных познаний хватило, чтобы объяснить, что зовут ее Алина, что она из России и что Ян тоже кажется ей красивым.

Через пятнадцать минут они уже целовались прямо посреди танцпола. Алина влюблена в этого мальчика. И это не кажется ей безумием. Это кажется ей совершенно нормальным. Может быть, она чересчур пьяна? Она даже дрожит от желания. Если он предложит ей пойти в его гостиницу или попросится в ее отель, она пойдет. И ей плевать на последствия. Она хочет получить наслаждение. А завтра будет завтра. И завтра она может даже не вспомнить этого малыша. Может не вспомнить его имени. Да и зачем? Этот малыш – приключение на одну ночь. Прекрасное приключение.

Они направились в ее отель. Она не была вполне уверена, но, кажется, он сказал, что делит номер еще с двумя парнями, и Алина с Яном решили, что пойти к ней удобнее. Когда они покинули шумные, многолюдные и суетные места увеселений и шли по тихим улочкам, которые в это время были пустынны, она вдруг услышала голос в своей голове: не сегодня, пожалуйста, не сегодня, ты погубишь Алешу. Она остановилась и топнула ногой от возмущения. И даже крикнула неизвестно кому: «Какого черта! Оставьте меня в покое со своим Алешей! Надоело! Я жить хочу!». Ян посмотрел на нее как на сумасшедшую.

– I'm drunk, – пробормотала Алина, схватила Яна за руку и двинулась дальше, увлекая его за собой.

Утром она проснулась со страшной головной болью и жуткими сожалениями. Зачем, зачем она это сделала? Она только что похоронила любимого человека. Она распутница? Видимо, так. Но ведь ей хотелось быть всю жизнь только с одним человеком, с Алешей, а он сначала бросил ее, а потом и вовсе умер. Он предал ее дважды. Разве у нее есть какие-то обязательства перед этим мужчиной? Нет. А что значила эта фраза, прозвучавшая в ее голове ночью? Это ведь уже не в первый раз. А вдруг, она и в самом деле, уступив зову плоти, навредила Алеше на том свете? Чушь. Разве такое возможно?

Ян еще спал. Алине хотелось, чтобы он поскорее убрался из ее номера. Ей нужно побыть одной. Это обычное ее состояние. Комфортное. Чужаки, задержавшиеся ее в постели до утра – раздражают. Она не стала его будить. Он ни в чем не виноват. Он просто хотел секса. Он не причастен к Алининым проблемам. Она выскользнула из постели, прошлепала босыми ногами в ванную, умылась, почистила зубы, приняла душ, помазала лицо кремом. Посмотрела на себя в зеркало. Не так уж и плохо она выглядит, учитывая количество выпитого накануне алкоголя.

Она вернулась в комнату, опустилась на краешек кровати и несколько минут смотрела на спящего мальчика. Он подарил ей несколько часов счастья. Она ему очень признательна. Благодарна. Но сейчас он проснется и поймет, что она не так уж юна, как ему причудилось ночью, и не так уж красива. И возникнет эта всегдашняя неловкость, которая возникает между случайными любовниками после пробуждения: как себя повести, что сказать?

Она его разбудила, потрепав за плечо. Он открыл свои голубые глаза. Удивленно посмотрел на Алину, перевел взгляд на потолок, стены, окно, будто не мог понять, с кем он и где. Потом улыбнулся и попытался поцеловать Алину. От него пахнуло перегаром. Она отшатнулась. Преодолела отвращение, и сама поцеловала его. Он притянул ее к себе и овладел ею. Как-то очень буднично, будто это происходило каждое утро.

Потом, насколько она могла понять, он звал ее куда-то завтракать и что-то говорил о том, что вечером хочет пойти с ней снова танцевать. А она сообщила, а точнее соврала, в основном при помощи жестов, что сегодня улетает в Россию. Что ей нужно собирать чемодан, а ему пора идти. Он казался огорченным. Принялся ее целовать. Снова ею овладел. Потом спросил номер ее телефона, дал ей свой. Сказал, что будет ей писать. Она обещала, что тоже будет, но уже знала, что не будет. Может быть, и напишет, но только лишь от скуки и только лишь в ответ на его сообщение. Потом он снова долго ее целовал, а ей хотелось, чтобы он поскорей ушел. Кто бы мог подумать, что этот красавчик такой сентиментальный. Наконец, он ушел. Она закрыла за ним дверь, вздохнула с облегчением, вышла на террасу и предалась раскаянию.

Царствие небесное. Зал заседаний.

– Я ее очень любил, – говорил Алеша каким-то тусклым голосом. – Класса с пятого. Мы не дружили. В нашем классе как-то не принято было, чтобы мальчишки с девчонками дружили. Иногда играли вместе во дворе в вышибалы или в казаков-разбойников, или еще во что-нибудь. Я тогда счастлив был, что могу побыть рядом с ней. Заигрывал с ней, конечно, в школе. Она хихикала. Мне казалось, что я ей нравлюсь. Записочки ей писал. Она отвечала. Однажды летом, когда мне лет четырнадцать было, чуть ли не каждый вечер на скамеечке перед ее подъездом сидел – очень увидеть хотел. Школа-то закрыта была – каникулы. Не видеть ее – это такая пытка была. А потом, когда нам лет по пятнадцать уже было, в кино решился ее пригласить. Месяц, наверное, собирался с духом, боялся, что откажет она мне. И отказала. – Алеша вздохнул. – Сказала, что ей стыдно со мной на людях показываться. Я тогда сам на новый джемпер денег заработал, а джинсы мать купила. Опять в кино позвал, а она снова меня обсмеяла. Я виду не подавал, но мучился очень. Учиться почти перестал, курить начал, выпивать с ребятами. Рассказы про нее писал. Она у меня там была такой роковой женщиной, которая заставляла мужчин страдать и радовалась их горю. Но я всегда придумывал счастливый конец. Для меня счастливый, – уточнил Алеша и усмехнулся, – эта роковая красавица в итоге влюблялась в главного героя, которым был, конечно же, я. А в реальности она влюбилась в моего лучшего друга. Я это посчитал предательством и с его стороны, и с ее. Мне физически больно было от того, что они вместе. Это такая пытка была. Да, каюсь, я хотел их разлучить, и мне было плевать, подло я поступаю или нет. Слишком было больно. – Лицо Алеши исказилось страданием. – Так все было. Вину свою признаю, то, что я соврал, это, да, не вполне порядочно.

– Какая печальная история, – протянул Михал Михалыч и утер льняной салфеткой несуществующую слезу. – Инна Семеновна, проверьте, на самом деле так все было?

Инна Семеновна была опытным секретарем – нужные материалы были у нее уже наготове.

– Да, факты сходятся, – подтвердила она, заглянула еще раз в бумаги, улыбнулась, – странно, ангел Алексея обычно скуп на эмоции, а тут прямо страдания юного Вертера. Видимо, сочувствовал своему подопечному.

Михал Михалыч подпер щеку рукой, закатил глазки к потолку и мечтательно произнес: