Привычное проклятие

Золотистые змейки опоясали щит, бросая отсвет на картину. Теперь от нее и вовсе трудно было оторвать взгляд.

– Завтра я ее – на крышу, – мечтательно протянул Кринаш.

– Повезло тебе, хозяин, – вздохнул художник. – Такую картину – за несколько мисок каши! В столице за нее бы золота не пожалели.

– Ну уж и золота! – ощетинился Кринаш, готовый отстаивать свой кошелек. Но тут же его лицо просветлело. – Хотя вывеска и впрямь неплоха. Умеешь, парень, рисовать. Пожалуй, буду кормить тебя бесплатно каждый раз, как завернешь ко мне. Только не устраивайся тут на постоянное проживание, ладно?

Художник понял, что для хозяина это верх щедрости, и смирился, промолчал. А Кринаш представил себе светящуюся красоту, которую издали будет видно во мраке, и окончательно перестал жалеть о том, что не его имя поднимется над лесом и рекой.

– Ладно, – хлопнул он художника по плечу, – пойдемте все в трапезную. Дагерта, неси вино, я угощаю. Выпьем за «Посох чародея»!

2. СЕРАЯ ПТИЦА

Холеные белые пальцы женщины с нежностью перебирали крупные стеклянные бусины в изящной резной шкатулке.

Некоторые из бусин еще оставались молочно-белыми – как в тот день, когда четырнадцатилетней девчонке подарил ожерелье ее первый мужчина.

Первая любовь – как оказалось, она же и последняя.

Первый подарок, не выпрошенный холодно и расчетливо. Кажется, и единственный.

И первое осознание своего Дара.

Каким это было озарением, какой злобной радостью – понять, что в постели она может высосать из человека талант или мастерство и присвоить себе – хотя бы ненадолго…

А потом пришла способность заключать похищенное в бусины и хранить бесконечно.

Вот оно, ее сокровище – дороже кладов древних королей!

Пальцы вертят бледно-желтую бусину. Что здесь?.. Умение восхитительно играть на лютне. Память об одном музыканте. Не очень полезно для жизни – так, бренчание! Но ведь не знаешь заранее, что и когда может понадобиться…

Вот темно-коричневая, почти черная бусина, похожая на очи страстной, неистовой рабыни-наррабанки, что рычала и кусалась в ее объятиях, словно тигрица. Она и видела по-тигриному – во мраке, сквозь мглу! Вот оно, это редкое свойство, заключено в карюю бусину, лежит смирно, ждет хозяйской воли.

А вот зеленоватая, цвета теплой морской волны, – в ней скрыто умение плавать и нырять на зависть дельфинам… он и сам был почти дельфином, тот загорелый рыбак.

А здесь? Ах да, сила! Удивительная силища того наемника из Фатимира… как его звали-то? Ну, не важно! Он был могуч, как тролль, на спор поднимал быка. Потрясающий мужчина! Жизнь в нем билась и пенилась, словно вода на каменных потоках Тагизарны. Он даже сумел выжить после… ну, после того как еще одна белая бусина поменяла цвет. Кажется, жив и теперь. Собирает милостыню по дорогам – жалкий калека с трясущимися руками, не способными удержать даже кружку с вином.

И все же – какое жизнелюбие! Кажется, из всех ее любовников и любовниц в живых остались только двое – этот наемник да ее первый муж…

Первый муж! Белые руки дрогнули над шкатулкой, алый рот недовольно скривился. Ну сколько можно портить себе кровь этим воспоминанием?

Чтобы вернуть хорошее расположение духа, женщина кончиком пальца откатила в сторону от остальных две бусины. Самая ценная добыча – и самая дорогая память.

Вот этот алый шарик хранит в себе Дар Истинной Чародейки!

Первая любовница… Как это было давно! Шестнадцатилетняя дурочка еще и не подозревала, что постель можно делить не только с мужчиной. И вдруг судьба дарит встречу с двадцатилетней Дочерью Клана – тонкой, хрупкой, с нервно подрагивающими ноздрями. Ее сжигало изнутри пламя желания, не гасло ни на миг, не отпускало… Позор Клана, распутница, от которой отказались родные, – но это ей было безразлично.

О-о, она умела заполучить добычу! Она не знала отказа – и не потому, что была высокородной госпожой. Чары, неодолимые чары влекли в ее объятия любого, кого она избирала. Стоило ей начать напевать… мурлыкать тихонько, вроде как для себя…

Две девушки уехали в глушь, в тагихарские леса, в охотничий домик. А вернулась из Тагихара лишь одна, другая разлетелась по ветру с чадящим дымом костра. Зато осталась алая бусина. Драгоценная. Лучшая из ожерелья. Проверенное оружие, способное уложить в постель – а затем и на костер – любого, чье умение или талант вызывает зависть.

Сравниться с ней может только эта, переливчатая, совсем недавно получившая свой дивный изменчивый цвет. А какая холодная! Сколько ни грей в ладонях, не согреешь.

Случайная добыча. Даже вспомнить смешно – так, забава, каприз. Захотелось проверить могущество алой бусины. Она томит сердца мужчин и женщин, возвращает силу старикам. Но сумеет ли она зажечь любовный жар… ну, скажем, в животном? Всякие быки-кони – как-то низко, недостойно. Ах, встретить бы в лесу медведя, на нем бы испытать чары!

Но выпал куда более редкий случай. Совершенно невероятная встреча в предутреннем лесу, когда она возвращалась в замок после одной из вылазок на поиски приключений.

Она получила приключение, о каком и не мечтала!

Ящер! Настоящая Подгорная Тварь! Чешуйчатое чудище с тремя глазами и змеиным языком, мечущимся в клыкастой пасти. Как грозно высился он над ней, поднявшись на задние лапы и опираясь на могучий хвост! Даже выше того гиганта-наемника из Фатимира!

Да, ей есть чем гордиться. Испугалась, но не дрогнула, не побежала. Привычно завела песню без слов – и сама не заметила, как песня превратилась в низкое медленное шипение. Оно поползло по сырой траве и заставило монстра изумленно оцепенеть…

Женщина откинула голову, расхохоталась. Все самцы одинаковы – что в коже, что в чешуе! Интересно, что мерещилось хвостатому доверчивому придурку? Неотразимая клыкастая красотка? Во всяком случае, он оказался менее стойким любовником, чем человек. Люди, бывало, по месяцу оставались живы, ночь за ночью возвращаясь в объятия колдуньи. А у чешуйчатого урода к рассвету остекленели все три глаза, тугие мышцы бессильно обмякли, хвост дернулся в последний раз…

Воспоминания забавные, но не особенно приятные. Ободранные руки, разбитые в кровь колени, боль во всем теле – вот и все удовольствие. Даже почти пропала охота искать в лесу медведя. Зато подарок, полученный от умирающего ящера, выпитый из него вместе с жизнью… о-о, это нечто невероятное!

Слышала она от Подгорных Охотников, что среди ящеров есть могучие колдуны, умеющие принимать любое обличье. Оказывается, Охотники не всегда врут. Вот она, переливчатая бусина! Правда, ее хозяйка может пока принять не всякое обличье. Но со временем обязательно научится!

Улыбка исчезла с лица красавицы. Заигралась с любимыми игрушками, а ведь предстоит важное дело!

За тонкую нить она подняла переливчатую бусинку, надела на шею, в который раз пожалев, что нельзя носить все бусины сразу. Затем взяла со стола письмо, которое доставил гонец, и еще раз его перечитала.

Угроза, и серьезная. Мало того, что вернулся враг, которого она считала мертвым, – он хочет вытащить из небытия другого, куда более опасного врага!

Женщина взяла с мраморного столика колокольчик и позвонила. Вошла служанка, крепкая, рослая девушка со скромно опущенными глазами.

Госпожа не спеша убрала шкатулку с бусинами в потайной ящик туалетного столика, щелкнула хитрым замочком, открыть который умела лишь она.

– Я больна, – спокойно сообщила она служанке. – Головные боли, тошнота, нервы… ну, сама знаешь, что сказать. Проболею несколько дней.

– Да, госпожа Вастер, – без удивления поклонилась девушка.

– Никого не допускаю на глаза, лежу в постели, еду мне носишь только ты.

– Да, госпожа Вастер. – Голос служанки был так же ровен и негромок.

Вастер вышла в низкий коридор и по узкой каменной лесенке поднялась на башню. Остановилась меж невысоких зубцов, всей грудью с удовольствием вдохнула вечерний воздух. Предстоял дальний путь – до верховий Тагизарны, в сердце тагихарских лесов. Но такая дорога была ей по душе – прямая, как стрела, небесная стезя!

Внизу тянулась стена замка, по которой скучающе слонялся часовой – больше дань традиции, чем необходимость. Кому нападать на замок?

Дождавшись, пока лентяй с черно-синей перевязью на груди отойдет так, что не сможет видеть женщину на башне, Вастер сбросила на грязные камни бархатный плащ и, сев на край парапета, бесстрашно свесила наружу ноги.

Служанка спокойно подняла плащ и отряхнула его. Когда она отвела глаза от плаща, на парапете вместо женщины сидела гигантская светло-серая птица. Она была похожа на ворону – если бывают вороны размером почти с человека.

Птица повернула к служанке голову с мощным клювом и черными глазками. Среди взъерошенных перьев на груди поблескивала переливчатая бусина.

– Пусть госпожа не беспокоится, – заверила девушка птицу. – Все сделаю как надо.