Пасынки Гильдии

Чужаков в трапезной было двое.

Грузный немолодой оборванец с обветренным лицом и сизым носом, похожий на выпивоху-моряка, задумчиво приглядывался к серебряному канделябру. Моряк не мог похвастаться ростом, а канделябр был прилажен высоко. После неудачной попытки дотянуться до вожделенной добычи моряк взял скамью и поволок ее к стене.

Второй грабитель был не стар, но лыс, как яйцо. Шенги видел лишь его затылок. Лысый грабитель, в такт словам помахивая длинным ножом, гнусаво убеждал пленников:

– А жизнь-то, она дороже денег! Деньги вы сызнова наживете, а с костра не встать. В Бездне-то гореть придется до-о-олго!

Он взмахнул руками, словно пытаясь обнять то невероятно долгое время, которое душе богача придется очищаться в огне, прежде чем Повелитель Бездны позволит ей вновь возродиться в человеческом теле.

Если уж грешник берется поговорить о посмертной каре за грехи, он, как правило, говорит выразительнее и убедительнее любого праведника…

Но в этот патетический момент рядом раздался стук скамьи.

Лысый недовольно обернулся к сообщнику:

– Кончай дурью маяться! Нам деньги нужны, а не эта кувалда, заляпанная воском!

«Их наверняка не двое, – думал Шенги. – Остальные, надо полагать, хозяйничают на втором этаже, вон лестница туда ведет… А где слуги, неужели все убиты?»

Он легонько толкнул Дайру к стене: мол, не высовывайся раньше времени!

– Так это ж сколько серебра! – строптиво возразил тем временем моряк.

– Ладно бы серебро, небось дешевка посеребренная.

– Как – посеребренная? – ахнул моряк при мысли о том, что человеческая натура может дойти до такой степени коварства и низости. Он свирепо обернулся к пленнику: – Говори, индюк бесхвостый, – это серебро?

Толстяк не ответил, глядя выкатившимися глазами за плечо лысому грабителю.

Лысый обернулся – и гневно оскалился.

– Это еще что за чудо? Господин отстал от королевского шествия?!

Шенги простодушно улыбнулся. Сейчас он не выглядел опасным: меча нет, когтистая лапа скрыта под наброшенным плащом.

– Я здешний новый домоправитель, – ответил он мягко. – И я не хочу ни для кого неприятностей… кстати, с праздником вас, господа мои!

– С празд… двести демонов тебе под шкуру! – рявкнул моряк. – Ты как сюда попал?

– Черным ходом, со двора, – застенчиво объяснил Шенги.

– Там заперто!

– У меня свой ключ.

– Вот что бывает, когда у подельников жадности больше, чем мозгов, – хмуро объяснил лысый моряку. – Я ж говорил: поставить кого-нибудь у входа! Так нет: заперто, заперто… Всех на добычу потянуло! Боятся, что лишний медяк мимо них уплывет!

– Да я… – вякнул матрос.

– Заткнись, соленая душа! А ты, – адресовался лысый к Шенги, – понял уже, что появился не вовремя?

Шенги скромно кивнул. Хозяева дома таращились на него, окончательно запутавшись в происходящем.

– Если не хочешь, чтоб тебя в лохмотья порвали… – мягко начал лысый.

– Не хочу, – быстро вставил Шенги.

– Тогда спокойно дашь себя связать. Ты же не станешь геройствовать?

– С какой стати? Добро хозяйское, не мое…

– Вот и славно… Свяжи его, морская душа!

Шенги двинулся через трапезную, заискивающе улыбаясь.

Матрос нагнулся к лежащему у стены мешку, принялся рыться в нем в поисках веревки.

Разогнуться грабитель не успел. Левой рукой Шенги вцепился ему в волосы, с маху ударил лбом о стены, отшвырнул, обернулся ко второму противнику.

А тот уже вскинул нож, глядит хищно и цепко. Видно ветерана уличных драк! А только и Шенги с детства учили не добрые нянюшки! Наперехват ножу летит когтистая лапа, вцепляется в кисть врага, сминая ее, выворачивая, пачкаясь в чужой крови…

А вот что гад заорал – это скверно. Сейчас примчится подмога.

Шенги, оборачиваясь к лысому грабителю, не заметил, как за спиной у него поднялся на ноги первый противник. Недооценил Охотник толщину и крепость матросского черепа!

Шенги не видел врага. Зато его видел Дайру!

Грабитель поднялся на ноги, тянулся за скамьей, заносил ее над головой Шенги – Дайру видел все это подробно, тягуче-медленно, пока бежал по бесконечно длинной трапезной…

Он успел, успел! Первый удар – по руке, держащей скамью. Отпрыгнул от скамьи, которая падала прямо на ноги, – и хлестнул разъяренного матроса, обернувшегося на удар, по башке.

Моряк оказался непрошибаемым бойцом, улечься на пол согласился только с третьего удара, пришлось Дайру потанцевать с ним по трапезной. А на шум уже спешили сообщники грабителей.

Шенги успел справиться с лысым воякой и встретил новых противников возле лестницы – плащ откинут, лапа на виду во всей красе.

Грабители, орудовавшие на втором этаже, вообще не ожидали посторонних, а уж знаменитый Подгорный Охотник и вовсе оказался для них таким же сюрпризом, как носорог в тронном зале или стражник в Гиблой Балке.

Тот из преступников, кто прибежал первым, остановился на верхней ступеньке. Его сообщник с разбега ткнулся ему в спину, едва не столкнув дружка вниз. Тот с трудом удержался, жестом отчаянья и испуга схватил стоящую возле лестницы глиняную расписную вазу со стеблями камыша и швырнул ее сверху в Шенги.

Охотник увернулся, ваза ахнула об пол у его ног, разлетелась в мелкие осколки.

– Ну, я ж вас… – выдохнул вспыльчивый Шенги и, перепрыгивая через две ступеньки, устремился в погоню за дунувшими прочь грабителями. Дайру помчался следом.

* * *

Десятник Мрабиш Кошачий Глаз молча проклинал и свою работу, и праздник, и тех сволочей, что вздумали именно в этот день затевать беспорядки. Все «крысоловы» на улице, все при оружии, всем не до отдыха – даже если вчера твой десяток был в карауле…

При воспоминании о вчерашнем происшествии в карауле Мрабиш свирепо сплюнул и добавил к списку тех, кто подлежит проклятью, этого мерзкого урода, Охотника с птичьей лапой. Теперь до старости будут сниться эти когти у виска… Что еще хуже, командир не один год будет насмехаться. А уж сотником стать – про это вообще лучше не думать!