Охотник на вампиров. Бездна

На первый взгляд мой вопрос был совершенно безобидным, но таким образом я пытался выяснить, как ведут себя по отношению к девушке остальные члены нашей команды.

– Ну, когда я видел Амаранту в последний раз, она сидела на диване в гостиной в окружение наших. Они все так заинтересовались возможностью поговорить с живым вампиром, даже Глеб не смог удержаться, – при мысли о Глебе Дима снова усмехнулся. Теперь ясно, откуда он узнал ее имя, должно быть, они все уже с ней познакомились. – Денис так вообще не на шаг от нее не отходит и все не сводит с нее глаз.

Я почувствовал внезапную ненависть к Денису Хлестову. С чего бы вдруг ему так интересоваться Эмми? Да ты никак ревнуешь, сказал мой внутренний голос. Что ж, возможно, он был прав. Но все-таки Денису лучше держаться от нее подальше.

– Вот, правда, Ксюха выглядит расстроенной. Амаранта ей вовсе не понравилась, но она все же не может не признать ее заслуги в твоем спасении, – грустно добавил брат. А я с тоской подумал, что Ксюша, конечно, не заслуживает подобного. Но ведь в этом нет моей вины. Я ничего ей не обещал. Да уж, счастье обычно глухо к чужому горю.

Дверь скрипнула, и в комнату вошел отец.

– Я так и думал, что ты очнулся. Иначе что бы твой брат делал тут так долго? – отец улыбнулся счастливой улыбкой. – Ты уже все успел ему рассказать? –поинтересовался он у брата.

– Так точно, сэр! – Дима изобразил из себя бравого солдата, лихо козырнув.

– К непокрытой голове руку не прикладывают, – отец дал ему легкий подзатыльник, и Димка тут же надулся, хотя я мог видеть, что его глаза все еще озорно блестят.

– Пойду, скажу всем, что ты пришел в себя. Вот они обрадуются, – он потер руки. Дима любил приносить хорошие вести, это было в его натуре.

– Иди уж, – отец махнул рукой, и брат мгновенно скрылся в коридоре. – Ну, как дела, сынок? – он подошел ближе к моей кровати.

– О чем вы говорили с Амарантой, папа? – спросил я.

– Ты только что чудом выжил, и это – единственное, что тебя интересует? – он казался недовольным, но мне было все равно. Отец внимательно оглядел меня и покачал головой, видимо, поняв, что спорить бесполезно. – Боюсь, я не имею права тебе это рассказывать, – он поднял руку, останавливая мой протест. – Я обещал. Я могу сказать лишь одно – я абсолютно уверен, что она не причинит никому из нас вреда. Если бы я усомнился в этом хоть на секунду, я бы никогда не позволил ей перешагнуть порог этого дома.

– Неужели кто-то в этом сомневается? – я был удивлен. Отец не стал бы подвергать других опасности в угоду своим капризам.

– Глеб поначалу думал, что я веду себя так из благодарности за спасение твоей жизни. Но я сумел разуверить его в этом, – он улыбнулся, вспоминая тот разговор, а я подумал о словах Димы насчет реакции Глеба. Да уж, надо думать, убедить его было не легче, чем выдержать битву со стаей оборотней.

– Дима сказал, она сейчас в гостиной, – произнес я полувопросительно. Отец кивнул; хотя я уже начинал чувствовать усталость, но ждать больше не мог. – Ты можешь позвать ее сюда?

Отец нахмурился и явно собирался мне отказать, но неожиданно в дверь кто-то легонько постучал. Мое сердце замерло. Не знаю, как я почувствовал, что это пришла она, но я был абсолютно в этом уверен. Папа тоже сразу догадался об этом по выражению моего лица; возможно, раньше он думал, что ему удастся отложить эту встречу, но теперь он понял всю несостоятельность своей идеи.

Пока мы с отцом переглядывались, дверь тихо приоткрылась, и на пороге показалась Амаранта. Было удивительно, как я мог забыть, что она так прекрасна. Наверное, память человека не может вместить в себя образ подобного совершенства. От восхищения у меня перехватило дыхание, и я не мог произнести ни слова. Казалось, я видел ее впервые. Я жадно всматривался в ее черты, пытаясь запечатлеть в своем сознании этот неземной образ.

Ее волосы были уложены в ту же прическу. Как и в прошлый раз, я не мог разобрать замысловатого плетения. На ней снова было короткое белое платье, не скрывавшее длинных стройных ног. И, конечно, она была босиком. Я не мог не улыбнуться этой ее маленькой прихоти.

Амаранта неуверенно улыбнулась в ответ, но осталась стоять на месте. Я почувствовал нетерпение. Почему она не проходит? Я знал, что все россказни о том, что вампиры не могут войти без приглашения – просто выдумки. Возможно, их создали сами вампиры, чтобы люди, заходя в свой дом, расслаблялись и становились легкой добычей. Но отчего тогда она медлит? Я нервно заерзал на кровати.

Отец тоже был в недоумении. Но так как его мозг не был парализован восхищением, он гораздо раньше, чем я, понял истинную причину задержки. Он подошел окну и задернул шторы. Я почувствовал себя идиотом. Ну, конечно, все дело было в солнечном свете, который, проникая через окно, заливал всю комнату. Я мысленно поблагодарил Глеба за его любовь к плотным шторам, они полностью скрыли спальню от лучей солнца, и в комнате воцарился полумрак.

Амаранта переступила порог и в нерешительности взглянула на отца. Он нехотя кивнул и покинул мою спальню, тихо прикрыв за собой дверь. Когда это они научились понимать друг друга без слов? Возможно, я и был без сознания всего часов десять, но за это время, похоже, многое успело измениться.

Эмми снова улыбнулась мне, села на край моей кровати, и я тут же забыл обо всем на свете.

– Кажется, ты вернула свой долг, – сказал я очередную глупость. В разговорах с ней я постоянно терялся, как малолетний школьник, и нес всякую чушь.

– А мне кажется, что ты слишком много болтаешь. Разве ты не должен отдыхать? Или что там обычно делают люди после операции? – ее голос, как всегда, завораживал и лишал возможности здраво мыслить, и я позволил себе погрузиться в его волшебную музыку. Боже, до этой минуту я даже не подозревал, как сильно мне не хватало звуков ее голоса. Наверное, надо было что-то ответить, но я, кажется, прослушал вопрос.

Когда ко мне вернулся слух, а вместе с ним и зрение, я заметил, что ее внешность все же немного изменилась. Эта перемена взволновала меня. Не получила ли она вчера какую-то травму? Я с тревогой всматривался в ее черты. Ее кожа стала еще бледней, а под глазами залегли темные круги. Да и сами глаза, кажется, немного утратили свой неземной блеск, хотя цвет все так же потрясал. Несмотря на эти перемены, а может, благодаря им, она казалась еще более тонкой и беззащитной, а, главное, притягательной для меня. Как она могла вчера справиться с оборотнем? Мыслимо ли это?

Амаранта сидела у меня в ногах, слегка склонив голову к правому плечу, ее внимательные глаза следили за каждым моим движением.

– Он не ранил тебя?

Одна из ее тонких бровей приподнялась вверх. Она и правда не сразу поняла, о чем я говорю. Но потом она неожиданно рассмеялась, и я чуть не умер. Если ее голос был прекрасен, то смех мог я бы назвать божественным. Он искрился и будто переливался всеми цветами радуги; не думаю, что есть такие слова, которыми это можно было бы описать. Невозможно было оставаться равнодушным, слушая эту симфонию, и я рассмеялся вместе с ней. Когда она смолкла, мое сердце вновь начало биться.

– Неужели ты серьезно думаешь, что он мог бы мне навредить? Мне казалось, твой брат достаточно красочно описал тебе сцену нашего сражения с псом.

Слово «пес» она произнесла с презрением. Еще бы, ведь вампиры брезговали оборотнями и предпочитали с ними не связываться. Именно поэтому мы с трудом поверили в возможность сговора между волками и вампиром.

– Ты подслушивала? – наконец, до меня дошло, что означают ее слова. Как еще она могла узнать, о чем мы недавно говорили с Димой?

– Вот еще, – она фыркнула, – просто у меня отличный слух. Я и сейчас при желании могу слышать, о чем говорят в гостиной. Хочешь узнать? – она игриво прищурила глаза, и я невольно улыбнулся.

– Не очень-то, – я пожал плечами. За разговором с ней я совсем забыл о своей ране, тогда как рана прекрасно обо мне помнила. Неловкое движение тут же отозвалось прострелом во всей левой части тела, и мое лицо скривилось от боли. Амаранта немедленно подалась ко мне, но внезапно остановилась и замерла. Я не понял, что послужило этому причиной, и скосил глаза туда, куда она так пристально смотрела. На моей повязке выступила кровь. Эмми судорожно вздохнула и резко отодвинулась назад. Когда я снова перевел на нее взгляд, она опять улыбалась, как ни в чем не бывало. Казалось, красное пятно на моих бинтах вообще ее не интересует. И все же я не мог не заметить, как старательно она отводила от него глаза. Но я по-прежнему чувствовал себя в безопасности, как бы странно это не звучало.

– Как ты смогла так быстро оказаться рядом? Ты что, следила за мной? Ты вообще уезжала из области, как я просил? – засыпал я ее вопросами, отчасти, чтобы отвлечь, отчасти потому, что мне было действительно интересно узнать ответы.

– Не все сразу, – она подняла обе руки, как если бы защищалась. – Ты устал, я вижу. Да и на дворе уже стемнело, – она кивнула в сторону окна. Оказывается, те солнечные лучи, которые мешали ей войти в комнату, были лишь прощальным выступлением на бис перед закатом. А я-то думал, что день только начался. Я почувствовал тоску. Сейчас она уйдет, а я совсем не хочу ее отпускать.

– Тебе надо идти? – тихо спросил я, хотя прекрасно знал ответ.

Какое-то время она не отвечала, задумчиво глядя мимо меня, как если бы взвешивала все «за» и «против» какого-то решения.

– Пожалуй, если ты позволишь мне воспользоваться твоей кроватью, я смогу остаться, – Амаранта посмотрела на меня, и я только сейчас заметил, какой уставшей она выглядит. – Я бы не отказалась от пары часов сна.

Кровать была широкой, на ней оставалось много свободного места. Мне даже не нужно было двигаться, чтобы она смогла лечь. Я сделал приглашающий жест, и она тут же аккуратно свернулась возле меня калачиком. Она лежала лицом ко мне, на боку, ее глаза внимательно следили за мной.

– Ты не боишься меня? – наконец спросила она после нескольких минут тишины.

– А разве должен? – я изобразил удивление. На самом деле я чувствовал себя как никогда спокойно, и страх был последней эмоцией, которая могла бы сейчас посетить меня.

Она задумчиво улыбнулась, но больше ничего не сказала. Я наблюдал, как ее глаза медленно закрылись, а черты лица разгладились. Она сразу стала похожа на маленькую девочку, которой, наверное, когда-то была. Ее близость не вызвала у меня никаких низменных эмоций, сейчас я чувствовал только теплоту и нежность к девушке, засыпавшей рядом со мной.

Кое-как мне удалось накинуть одеяло ей на плечи. К тому времени ее дыхание выровнялось (как ни странно это прозвучит, она дышала, хотя могла при желании обходиться и без этого), и она заснула. Я взял ее руку, и наши пальцы переплелись.

Я молча смотрел в потолок. Рука Эмми была холодна как лед, а это могло значить только одно – она чертовски голодна. Возможно, вы заметите, что она не так давно убила двоих здоровых мужчин. Но насколько я знал, она так и не успела толком насытиться. Отец и Глеб рассказывали, что трупы, которые они закопали на пустыре за школой, были полны крови. Прибавьте к этому ее ранение, и то, что вампиры в драке теряли не меньше сил, чем и люди. Вот только им для поднятия тонуса нужен вовсе не здоровый сон. Так что эта ночь не принесет ей облегчения.

Завтра она уйдет на охоту, я был в этом уверен. Подумав об этом, я не испытал отвращения и ничуть не удивился этому факту. Я не был способен на отвращение к ней.

Я сжимал ее пальцы, отчаянно желая передать тепло моего собственного тела ее руке. Пытаясь справиться с этой непосильной задачей, я заснул. Мой сон был светел и чист.

Глава 13. Эксперимент

Я проснулся неожиданно, как от толчка. Что-то было не так. Еще окончательно не придя в себя, я осмотрелся по сторонам. Окно было занавешено плотной шторой, но сквозь нее уже проглядывали первые лучи утреннего солнца. Я лежал на кровати в той же позе, в которой заснул, только руки были теперь сложены у меня на груди, а не…

Я понял, от чего мне было не по себе. Амаранта! Она ушла. Мне даже не надо было поворачиваться и проверять это. Я всей кожей ощущал пустоту на другой стороне кровати. Когда она успела уйти? Наверное, сразу после того, как я заснул, ответил я себе. Но важнее был другой вопрос: вернется ли она? Вот что меня волновало в первую очередь. Узнать ответ я мог только с заходом солнца. Существовала, конечно, небольшая надежда, что она просто вышла на кухню, но это было так маловероятно, что совершенно меня не успокаивало.

Следующее, что я почувствовал, была жажда. Я вспомнил, что на тумбе стоит стакан, в котором еще должна была оставаться вода. Правда, в этот раз не было Димы, чтобы мне помочь. Но я стоял перед выбором: либо смерть от обезвоживания, либо немного боли. Я выбрал второе.