Не смотри вдаль

– Ты ему последние новости рассказала?

Настя только кивнула.

– Тогда точно к матери, выяснять будет, в какую Москву собралась и почему ему не позвонила, когда от отца съехала.

– Странно, он – то тут при чем? – слегка пожала плечами Настя.

– Нормально, – целуя ее в макушку проговорил Кирилл, – я баню топить, жарь мясо, а то я голодный.

– Я не глухая, ванну я принимаю, нечего так в звонок названивать, – бормотала Юлька, завязывая наспех натянутый халат.

В звонок настойчиво продолжали звонить. Кому интересно так припекло. Хоть бы не Протасов, итак на работе достал до самых печенок.

На лестничной площадке стоял Гора. Уж лучше бы Протасов, того хоть можно и послать, а этого посылай, не посылай, не пойдет ведь.

– Сереж, у меня был тяжёлый день, – произнесла, распахнув дверь, – поэтому давай сейчас ты не будешь.

Сергей оглядел ее от рассыпавшихся по плечам волос до аккуратного розового педикюра на пальцах ног.

Подтолкнул в прихожую, захлопывая за собой дверь. Навис над Юлькой, придавливая к стене своей мощной фигурой.

– В столицу собралась? – спросил грубо.

– Горский, я же просила, – строго начала Юля.

– Щас я тебе покажу Москву, – резко развернул Юльку, прижимая грудью к стене.

Юлька только успела пискнуть:

– Сережа.

А Горский резко развязал пояс халата, сдергивая его с плеч и впиваясь поцелуем в ее оголённое тело. Юлька пыталась его оттолкнуть, передергивала плечами, упёрлась ладонями в стену, но разве можно сдвинуть почти сто килограмм живого веса, при ее весе в пятьдесят.

Сергей зарылся ладонью ей в волосы, ероша их и придавливая ее за затылок к стене. Юлька повернула голову на бок, так что одна щека касалась стены. Горский отдернул подол халата в сторону, оголяя часть спины и ягодицы.

Кровь резкими толчками била по вискам, в голове билась только одна мысль, он двадцать лет был рядом, боялся надеяться, посмотреть лишний раз в ее сторону себе запрещал, зубы сжимал от боли, когда понимал, что не может бороться с лучшим другом. А она в Москву собралась, вот так вот, не поговорив, без объяснений, все решила, все сама. Раздражение смешивалось с возбуждением, руки жили собственной жизнью, скользя по телу Юльки. Он себе запрещал думать о ней, как о женщине, только как о друге, о жене лучшего друга. Все, что копилось в нем двадцать лет прорвалось наружу, как лава из извергающегося вулкана. Наверное надо поговорить, словами сначала описать свои чувства, но Сергей настолько взбесился, что контролировать свое тело получалось с трудом, а мозг на семьдесят процентов уже утек в штаны, не способный подавать сигналы языку ворочаться для воспроизведения речи. Сейчас была главная, жизненная потребность в Юльке, как глоток кислорода, сдохнет, если не сделает.

Дышал он шумно, с надрывом, вдыхая ее запах, как дикий зверь. Ему хотелось оставить на ней метки, что теперь и навсегда эта женщина будет принадлежать только ему. Они все потом решат, сейчас удовлетворит свою жажду по ней, и все решат.

Юлька пыталась что – то сказать, нет, голос ее подвёл и говорить в полном объеме не получалось, так бессвязный шепот. Дожила почти до седых волос, и на тебе. Стоит, в прихожей собственной квартиры, бесстыдно расставив ноги и оттопырив зад, чтобы лучшему другу мужа было удобнее ее ласкать. Совсем Баринова с катушек слетела, вот до чего доводит стресс и приступы самоуничижения: "Муж променял на молоденькую, потому что я старая и не привлекательная". На тебе, получи и распишись, привлекла называется. Анализировать ситуацию, впрочем сильно не получалось, слишком жарко было, халат казался ненужной надоедливой тряпкой, зачем его нятянула, знала бы, что такая история получится, сразу голой вышла. Стыдобища конечно, сорок лет бабе почти, ее трахают стоя в прихожей, а она изгибается как кошка и обои ногтями царапает. Ну точно, кошка похотливая.

По спине у Сергея стекал пот, воздух в прихожей накалился, ожидая разрядки. Это как перед грозой, сначала душно, а потом молния сверкнёт, пройдет химическая реакция, выработается кислород и дышать сразу легче. Так и у них, духота смыкалась вокруг, дыхание становилось все более тяжёлым и надрывным, а разрядка не наступала. В глазах начинало темнеть, это тебе, Горский наказание, за то, что женщину имеешь, не спросив, сейчас кислород закончится сдохнешь прямо тут у ее ног, не способный дышать. А она только перешагнет через тебя и дальше пойдет, нет поедет в свою Москву.

Дальше свои мысли прокрутить в голове Сергей не успел, потому что Юлька задрожала, начала интенсивнее скрести руками по стене и наконец, ее затрясло сильнее, из горла вырвался сладострастный вопль.

Сергей двинулся ещё пару раз и навалился на нее сверху, опираясь ладонями о стену поверх ее и выдыхая. Сосредоточился на том, чтобы не упасть, ноги держали плохо, нормально так получилось, ещё неизвестно кто тут кому Москву показал.

– Будешь так дуться, лопнешь, как мыльный пузырь, – произнес Сергей, толкнув Кирилла в бок локтем, – Кир, хорош уже, девчонкам настроение испортишь.

Кирилл на эту подначку со стороны дядь Сережи промолчал, продолжая упорно смотреть на дорогу перед собой. Настя и Юлька спали на заднем сидении, привалившись друг к другу. Они ехали на дачу Сергея. Хотя называть дачей этот загородный дом было кощунством. Ничего здесь от дачи не было, только если Юлькины грядки, которые она посадила ещё весной. Ухаживать за ними ей правда было некогда, последний раз она сюда приезжала в июне, потом работа, потом в семье разлад. Так что было не до грядок. Дом находился в поселке, в пятидесяти километрах от города. Недалеко текла река, туда любили ходить рано утром на рыбалку Кирилл с Сергеем.

На часах была половина пятого утра, Сергей после показательного выступления в прихожей, чуть отдышался и пошел на второй круг, а потом на третий, только уже в спальне, там как минимум удобнее. Он все таки не мальчик уже. Таким марафоном он выматался, хорошо, что хоть не один, Юлька тоже выдохлась и отрубилась спать, даже в душ не сходив. Поговорить им правда тоже не удалось, но это они обязательно сделают. А Юльку надо брать тепленькой, не оставляя время на раздумья.

Сергей написал Кириллу сообщение, что завтра едут за город, выезжают рано утром, и дал указания какие собрать вещи. Была уже ночь, но на всякий случай решил написать сообщение главврачу о том, что у Юлии Юрьевны о пуск на три дня. Главнюк, как называли его за глаза перезвонил:

– Явился, думали не дождемся, – выставил претензию.

– Дела были, это во – первых, а во – вторых вы что – то не торопились мне сообщать, что Юлька в Москву намылилась, – не остался в долгу Сергей.

– Так вот я тебе сообщаю, что Баринова со вчерашнего дня у нас уволена, мы итак тянули сколько могли.

Мужчины помолчали, переваривая эту информацию.

– Можете хоть четыре дня гулять, – после паузы продолжил врач, – мы уж это время как – нибудь продержимся, но чтобы через это время заведующая роддомом у меня на работе была как штык, делай там что хочешь, – грозно заявил врач.

– Мы подумаем, может она совсем работать не захочет, – ввернул Сергей.

– Ты как ляпнешь, прям как в лужу пернешь, – саркастично отбрил врач и положил трубку.

Сергей постоял, полюбовался немного спящей Юлькой и тоже решил поспать, поставив будильник на раннее утро. Надо поспать, а то завтра ещё Юлькины протесты слушать, против его самоуправства, а ему на это силы нужны будут.

Машина притормозила перед воротами, Кирилл по привычке выпрыгнул и распахнул их, чтобы машина могла заехать. Настя с Юлькой проснулись на заднем сидении.

– Мы с Кирюхой на речку, а вы досыпайте, – сказал девчонкам Сергей, – до обеда у вас времени куча.

– Если ты надеешься, что я буду чистить вашу вонючую рыбу, то даже не надейся, – припечатала Юлия.

– Что вы, Юлия Юрьевна, побойтесь бога, тех трёх раз, что вы ее чистили нам хватило с лихвой, я там мясо взял, на обед пожарим,– подмигнул в зеркало заднего вида Насте.

Юлька на его выпады только глаза закатила.

– Дядь Серёж, – окрикнул Кирилл, – клюет, ты спишь что ли?

– Я думаю, – произнес Сергей, вытаскивая окунька.

– А глаза закрыл, чтоб думалось лучше, ночью что делал? – пошутил Кирилл.

– Матери твоей Москву показывал, – не сдержался Сергей.

– В смысле? – не понял Кирилл.

– В смысле уговаривал не уезжать.

– Бать, – Кирилл иногда так называл Сергея, – может и лучше, что она переедет, работа спокойнее, отец глаза мозолить не будет с новой пассией, да и чего она тут одна будет.

– Кир, – произнес Сергей, гляда на воду, – ты помни, что я тебя люблю, как сына, да и иногда жалею, что ты не мой сын, – немного помолчал переводя дух и продолжил. Маму твою я люблю, не как друга, как женщину. Поэтому ни в какую Москву она не поедет. Будет здесь жить, со мной.

Кирилл от такого заявления опешил, слова в предложения никак не складывались. Стоял и ошалело таращился на Сергея.