Две совы, река и лес. Сказочная повесть. Иллюстрации Яны Михель

Бросился следом, почти догнал, чуть не схватил, но этот хлипкий припустил сильнее и через минуту замолотил лапами в воздухе. Закричал громко и неприятно.

Где-то на середине падения мальчишку подхватила Сова, унесла к себе, волку угукнув по-совиному: «Молодец».

Стало тихо.

Местные удивлённо переглядывались, размышляли, кто жуя траву, сонно мигая, кто с добычей в пасти. Волк посмотрел назад: беда растворялась, не оставляя следов, и каждая травинка, каждый цветок, утяжелённые ею, распрямлялись и возвращали себе свой цвет, сочный и живой.

Глава 11

Конечно, Дик-Воробей стал учеником. Лес пошумел-пошумел об этом и успокоился. Забот в лесу всегда хватает, тем более начиналась осень – волшебное звонкое время, когда каждый лесной житель оборачивается секретами, тайнами и прощаниями.

Дик подружился с Волком и Рысью, учился видеть и слушать Реку, постигал языки Леса. Всё было интересно и ново, чудеса захватили, стали его реальностью, вплелись в повседневные дела.

– Ты особенная.

Они сидели у костра вчетвером. Воробей – на соломенной циновке, толча сушёную траву, а вернее смесь молодых весенних листьев малины и земляники, собранные в летнее полнолуние цветы липы и шиповника и немного, щепотка, свежего зверобоя. Волк – чуть в отдалении, на границе света и тени, просто слушающий всё вокруг. Рысь, как всегда, рядом с Элгой, что сидит на валуне, поджав ногу, с дымящейся в руке трубочкой. Вроде и спит Рысь, но все знают, что нет у кошек никакого сна, а есть путешествия туда и обратно. И бродит она сейчас по одной ей ведомой дороге.

– Ты старая, а с тобою весело и интересно, – Дик протянул чашку, – вот так?

– Нет, надо до состояния пыли, ты просто толки быстрее, – ведьма смотрела на звёзды.

– А ты всё-таки кто? Сова или человек?

Волк на этот разговор даже голову не повернул, только уши, зато до предела. Элга взглянула мельком и усмехнулась.

– Что, тоже так хотите? Да человек я, человек. Не из яйца вылупилась. И детей не в гнезде выкармливала.

– Так у тебя и дети есть?! – Дик даже про задание своё забыл, между прочим, очень важное. Он готовил мазь, и была она нужна завтра.

– Я не старая, детёныш, я очень старая, – старуха улыбалась широко, счастливо и белозубо, – а дети разлетелись давно.

«Всё-таки разлетелись… – подумал Дик. – Разлетелись, ага… Люди-то…».

– Вон к тем холмам, за заливом.

– Но это же море! Его не видно даже, так далеко!

– Но оно же там есть, – говорит и раскачивается в такт словам, – это только мы один лес вокруг и видим.

Снова посмотрела в ту сторону:

– Вот за морем они и угнездились.

«Угнездились… Ага. Люди Элгины. Ну-ну…»

– А что, такому научиться можно?

– Превращению? Конечно. Меня вот Река научила. Похоже, и вам пора. Даю тебе срок и тебе, Большие-Лохматые-Любопытные-Уши, тоже!

Так Волка могла назвать и не обидеть только она.

– До хрустящего льда на траве, когда молодой серпик станет виден, вам надо услышать то, чем вы хотите стать. Да, милая? – протянула руку и стала гладить Застенчивую за ушами. – Пусть побегают наши мальчики?

Любимица заурчала.

– А ну-ка? – старуха поглядела в чашку. – Молодец. Теперь добавь столько же кедровых орехов, пока не станет, как тогда, когда Медведя лечили.

То ли смеётся Элга, то ли правду говорит. Волк встал и убежал куда-то. Наступала ночь.

Глава 12

Волк очень любил Луну.

Любовался ею тёмными глубокими ночами после охоты, пел ей песни в ночи сытые и в ночи голодные, удивлялся ранней, над горизонтом, когда она показывалась, как лицо просыпающегося Человека, над холмами. У Совы учился следить, как она рождается и умирает. А потом опять рождается.

Это последнее ему особенно нравилось. Вот она совсем изъедена ночью, вот уже и не является на небо. Всё. Но Волк улыбался, потому что знал секрет – где-то далеко-далеко она живёт, круглая и сияющая, и никто её не ест, и Луне не больно, когда её нет у него.

И точно, надо немного подождать, прожить всего несколько чёрных ночей, как она выглянет хитрой, лукавой дужкой из другого, волшебного мира, такая же, даже немного лучше.

Тогда Волк наполнялся надеждой: если Луна, большая и круглая, выделывает такое, то уж его-то семье много места не надо, чтобы просочиться в какую-нибудь небесную щель!

Волк представлял, как из льющегося лунного потока выбираются, словно на берег, и стряхивают со шкур светящиеся капли отец, мать, сестрёнка и ещё двое, маленькие, круглые, подобно Луне, пушистые братишки. А он выступает к ним прямо по лунным камням, обнюхивает, и они несутся Лунной Стаей над землёю, над спящими Лесом и Рекою, даже над людскими поселениями, без страха и опаски. Вот тогда он расскажет тем, по кому так тосковал, все-все свои новости, а значит, и всю свою жизнь…

Как же ему этого хотелось.

Поэтому, когда Сова произнесла своё «кем вы хотели бы стать», у Волка уже был готов ответ. Да и о чём ещё мечтать такому большому и ловкому зверю? Кто здесь более успешный охотник? Медведь? Нет, конечно. Он просыпает самое интересное – Белую Зиму, а ведь именно тогда и можно выбрать себе лучшую, быструю и ловкую Волчицу.

Нет, другой, неволчьей доли ему не желалось.

И ещё бы это – Волк хотел становиться Лунным Светом над Лесом. Сам точно не знал, что это такое, но был уверен – надо.

Он станет Лунным маревом, заглянет за тот краешек, он найдёт их и выпустит к себе! Если для этого нужно услышать Лунный Свет, Волк-Лунная-Песня услышит его!

Глава 13

А у Дика не получалось. Вернее, не получалось захотеть. Ему хватало того, что приобрёл совсем недавно. Воробей уже был счастлив, с радостью начинал каждый свой новый день, засыпал, нетерпеливо ожидая дня следующего. Душа его раскрывалась и расцветала, сердце ликовало, а неутолимая жажда жизни толкала вперёд, от одного вопроса к другому. Но быть кем-то ещё… Дику просто не желалось, всё-всё вокруг было ему одинаково любимо и дорого.

Прошла холодная зима. Сова учила всему: как переживать морозы и не замёрзнуть, что есть, где это искать, как готовить.

Стены пещеры с первых же осенних заморозков завешали шкурами, до этого лежавшими свёрнутыми и проложенными сухими пряными травами в узком сквозняковом проходе.

Ещё Элга сшила ему одежду, тоже из шкур, мастерски, ловко. И обувь сделала.

Так что холодная пора была прожита хорошо и интересно.

Раньше Дик был плохим учеником, неряшливым, нерадивым. Теперь же он учился прилежно и радостно. Письмо и чтение стали даваться легко. Выводил буквы, задумываясь над смыслом каждой, одновременно прислушиваясь к ветру за пологом, звукам в чаще, к течению Реки и мыслям Совы. Так она учила: будь сразу везде, будь сразу всем. А еще Дик изучал траволечение, целительство, минераловедение, лесной закон, древний (самый первый, как говорила Элга) язык, следы, птичьи и не только голоса.

Как глубоко тянутся корни у сосны? А у рябины? Сколько лет может спать семечко липы в земле? В щели между камнями? А если в засуху? Какой след оставляет старый волк? А молодой? Как в птичьем гомоне разобрать слова?