– Когда ты перестанешь так вести себя с мужчинами? Если будешь постоянно над ними подтрунивать, то серьёзных отношений тебе не видать. Мужчины такое не любят. Ты и так-то слишком для многих из них, а ещё и насмехаешься.

– Слишком? – уточнила я.

– Да. Слишком умная, слишком успешная, слишком самостоятельная.

– Слишком много зарабатываешь, – добавила Наташа.

«Слишком люблю свободу, чтобы ею жертвовать», – добавила я про себя. Слишком много «слишком». Правда, кроме слишком красивая. Вот тут случился небольшой промах. Ну и ладно. Глупо об этом горевать. Разве кот расстраивается оттого, что мыши считают его уродливым?

– И что мне теперь? Притворяться, что я дурочка какая-то?

– Нет. Просто перестать выставлять это напоказ.

– Даже не собираюсь. Мне должно быть стыдно за то, что я многого добилась? За то, что умная? Если мужчина из-за этого чувствует себя ущербным, это его проблемы, а не мои. Может, нужно было и самому чего-то в этой жизни добиваться?

Едва я произнесла эти слова, как сразу о них пожалела. Теперь девчонки точно подумают, что я имею ввиду своего бывшего. Так и есть: мои подружки озабоченно переглянулись.

– Кира, может, пора уже забыть об этом? – осторожно сказала Катя. – Не все люди такие плохие.

Неужели? А, по-моему, хороших чуть ли не единицы. Да и вообще, что значит быть хорошим? Не убивать? Не насиловать? А если при этом человек ворует и обманывает, он недостаточно плох? Но синоним слова неплохой, это слово хороший. Вот и вся арифметика. Или, скорее, грамматика.

– Девочки, я же специально так себя веду. Просто отсекаю всякую шваль ещё на подлёте.

– Это понятно, – вздохнула Наташа, – но эта твоя санитарная зона становится всё шире и шире.

– Что ж поделать – се ля ви, – сумничала я, отпив вина из бокала.

Если быть честной, то после последних отношений я утратила способность привязываться к мужчинам. Я могла с ними периодически встречаться, могла заниматься сексом, но не чувствовала к ним абсолютно ничего. Ноль. Не звонил – мне было плевать. Звонил – тоже. Мне просто наплевать на всю эту лабуду. Всё, что меня интересует – это деньги, свобода и власть. Только подружкам о таком не расскажешь.

– Я верю, что где-то в этом мире существует он самый. Тот, кто подходит мне как кусочек пазла, как инь и янь. И я его жду, – успокоила я подруг.

– А-а, вот оно что, – отозвалась Наташа. – Главное, чтобы ожидание не растянулось до самой старости, а то будешь как эти мемчики со скелетом в фате.

Я широко улыбнулась. До скелета мне ещё очень и очень далеко.

– Давай, я сделаю тебе расклад? – Наташа потянулась за сумкой.

– Наташ, мы уж выпили. Может, в другой раз? – слабо запротестовала я.

– Ничего-ничего, небольшой раскладик. Буквально на три карты, – из сумки появилась колода Таро и Наташа принялась мешать карты. – Думай об этом своём кусочке пазла.

Наташа протянула мне карточный веер. Я на пару мгновений сделала задумчивый вид, а затем одну за другой вытянула три карты. Естественно, ни о ком не думала. У меня сейчас были совершенно другие цели и желания, но раз девчонки настаивают, то пусть карты нам что-нибудь расскажут. Наташа перевернула первую из них и в этот же момент мы услышали Ромкин голос:

– Мам! Мот приехал!

Просто чудесно. Я поднялась:

– Сейчас вернусь.

Тут мой взгляд упал на открытую карту. С глянцевой картонки на меня суровым взглядом смотрело рогатое существо. Дьявол. Я прекрасно помнила его значение. Эта карта выпадала мне в разных раскладах с завидным постоянством. Зависимые отношения. Не то чтобы я в это верила, но сейчас карта вызвала у меня какое-то тягостное ощущение. Дьявол. Не ты ли мне говорил, что чертей не существует?

Глава 4. Предательство

Выйти из библиотеки я не успела. Мот меня опередил. С возмущённым видом он появился в дверях и набросился на меня с упрёками:

– То есть ты меня бросила? Не стыдно тебе? Мы же прикинулись парой, а потом ты просто уехала! А как это выглядит, подумала?!

Я пыталась жестами показать ему, чтобы он замолчал, но он упрямо оттеснил меня и зашёл в комнату. Увидев девчонок, сразу осёкся.

– Парой? – переспросила Наташа.

Катино лицо выражало не меньшее удивление.

– Пожилой врач так радовался, что мы оба почти не пострадали, так за нас переживал, что мы не стали его разубеждать, – я попыталась дать хоть какое-то объяснение.

Наташины брови скептически изогнулись, а Катя недоверчиво поджала губы.

– Привет, девчонки! – Мот напустил на себя милейший вид и с обаятельной улыбкой принялся знакомиться.

Я мысленно фыркнула. Тоже мне, Казанова из прошлого века.

– Андрей, а что это за прозвище такое – Мот? – вдруг спросила Наташа.

Смотритель растерянно моргнул, но уже в следующее мгновение снова болтал как ни в чём не бывало:

– Это детская кличка. Смешная история! Я был очень непоседливым ребёнком, и моя бабушка в шутку называла меня мотыльком. Вот отсюда и взялся Мот. Близкие друзья так до сих пор меня и называют.

Ничего себе! Кто бы мог подумать, что Смотритель горазд на разные выдумки! Однако девчонки вроде бы вполне удовлетворились этим объяснением и на их лицах заиграли приветливые улыбки.

– Что это у вас? – Мот взял карту с изображением дьявола и принялся с интересом её рассматривать.

– Мот, нельзя трогать чужие карты! – я выхватила у него картонку и бросила обратно на столик.

Сейчас Наташка тебе задаст! Я уже так и видела её недовольные глаза.

– Карты? Что это такое?

Я устремила на него свирепый взгляд. Ты идиот, что ли? Что ты треплешь всякую чушь?!

– Очень смешно, Мот! Ты такой шутник! – я спасала ситуацию, как могла. – Так, давай. Нечего тебе наши разговоры слушать. Иди к себе.

Кое-как справляясь одной рукой, вытолкала его из библиотеки, прикрыла дверь и прошипела:

– Мот! Прекрати спрашивать о том, что все знают. Это выглядит очень подозрительно!

– Откуда мне знать, что все знают, а что нет? – так же шёпотом возразил он.

– Тогда закрой рот и вообще ни о чём не спрашивай!

– Ну, ладно, – Мот пожал плечами. – Как скажешь. Лучше объясни, почему ты оставила меня в больнице? Что ты успела натворить?

– Ничего! Только если пообедать да выпить вина. Это уже тоже считается преступлением против мира?

Смотритель красноречиво поджал губы, но ничего не ответил. Ей-богу, как принцесса!

– Иди! – я ткнула его в бок.

Охнув, Мот поморщился.

– Прости-прости! – я вспомнила про аварию.

– Если бы не твоя сломанная рука, я дал бы тебе сдачи, – проворчал Смотритель, потирая больное место.

Продолжать перепалку мне не хотелось, поэтому пришлось сбавить обороты и сменить тон на примирительный:

– Иди к себе, Мот. Пожалуйста. Мы тут надолго.

Мой надоедливый гость на удивление послушно направился к лестнице и я, облегчённо вздохнув, вернулась к подругам.

– Обычный, значит? – лукаво улыбаясь, спросила Наташа. – Если это, по-твоему, обычный, то ты зажралась, подруга!

– Не заметила в нём ничего особенного, – мой голос прозвучал максимально равнодушно.

– Я тоже не сказала бы, что он обычный, – высказала своё мнение Катя. – До Гира ему, конечно, далеко, но он очень даже ничего. Около шестидесяти процентов.

Катя всех меряет по Ричарду Гиру. Шестьдесят процентов? Да Андрей Карпов, оказывается, почти что красавчик.

– Не боишься? – Наташа многозначительно кивнула на лежащие на столике карты.

Зависимые отношения. Знать бы, кто от кого будет зависеть и как. Слишком много неизвестных в этом уравнении. И из прошлого, и из настоящего.

– Чего мне бояться?

– Любви, – ответила Катя.

– В нашем возрасте нет уже никакой любви. Хорошо, если встретится человек хотя бы со схожими интересами и режимом, и то маловероятно.

Я достала из бара новую бутылку и протянула её Наташе:

– Открой вина. Это лучше, чем разговоры о любви.

***

Потом, лёжа в постели, я никак не могла уснуть и думала о том, что говорили девчонки. Я действительно нарочно выставляю напоказ свою успешность, всячески её подчёркивая. Только никакой отбор не произвожу, таким образом целенаправленно исключая любую возможность с кем-то сблизиться. Во взаимную любовь я больше не верю, а любовь в одну сторону слишком дорого мне обходилась. Поэтому я выбросила её из своей жизни, заменив на власть и деньги, которые ещё ни разу меня не подвели и не предали. Это был мой осознанный выбор, и мне ни разу не пришлось об этом жалеть, но сейчас я лежала, ощущая внутри себя бездонную чёрную пропасть. Только так, в кромешной темноте и полном одиночестве, у меня находились силы признаться самой себе, что моё сердце съедала тоска по тому единственному мужчине. Я так и не смогла ни простить его, ни забыть. Мой ангел и мой демон. Мой рыцарь. Мой муж. Рэдрик Танрогский.

В дверь постучали. Ромка? Что-то случилось? Я мигом выбралась из-под одеяла, но в коридоре оказался всё тот же докучливый Смотритель. Меня охватило глухое раздражение. Правда виновна в этом была не сама древняя сущность, а тот факт, что его лицо слишком уж напоминало мне о прошлом.

– Если не спится, то взял бы и почитал что-нибудь. Необязательно ломиться к спящим людям.

– То-то я и смотрю, что ты сладко почиваешь, – сострил Мот, всё же протиснувшись в мою комнату.

Он осмотрелся, а затем уселся на кушетку:

– Что подруги?

– Вот уж они точно спят, в отличие от нас, – я вздохнула и села на кровать. – Что тебе нужно?

– Просто поговорить, пока никто нас не слышит.

– О чём?

Я зевнула. Всё-таки распитый нами алкоголь давал о себе знать.

– О Карателе.

– Разве мы от него не отделались?

– Не уверен. Каратель не совершает ошибок и не полагается на случай. Он не испытывает нетерпения или надежды, или усталости. Он всегда действует наверняка, точно следуя плану.

Просто маньяк какой-то. Я даже немного засомневалась, смогу ли использовать его в своих целях.

– А он не знает, что ты – это ты? Почему не узнал тебя?

– Он и не должен. Откуда ему знать, как я выгляжу на этот раз? Пока не использую свою силу, я для него обычный человек.

Видимо, на моём лице отобразилось сомнение, потому что Смотритель пустился в дальнейшие разъяснения:

– Помнишь? Я же говорил тебе, что сознание Карателя находится в исходном, неизменённом состоянии. Мы все для него как бы низшие создания, словно немного недоразвитые.

– Помню. Но неужели отсутствие чувств и эмоций даёт такое преимущество? – удивилась я.

– Не назвал бы это преимуществом, – возразил Мот, – но так оно и есть.

Хм, интересно. Хотя чему удивляться? Ведь я сама, вспомнив свою прежнюю жизнь, утратила часть эмоционального спектра. Когда осознаёшь, что можешь всё и что весь мир вокруг – лишь иллюзия, то, как ни странно, перестаёшь вообще чего-либо хотеть. Когда понимаешь, что все эти вещи, люди и события – просто декорации, невозможно в полной мере на них реагировать. Ведь сложно эмоционировать на то, что по сути является результатом твоей же собственной мыслительной деятельности.

– Не считаешь это полезным свойством? – спросила я.

Мот слегка нахмурился:

– Не уверен, что у меня получится объяснить, но попробую. Там, где мы живём, где живут все духовные сущности, нет разных состояний существования. Мы постоянно пребываем в возвышенных чувствах, в эйфории. Казалось бы, это ли не рай?

Его слова отозвались во мне мимолётным ощущением, вспыхнувшим и тут же погасшим воспоминанием. Я задумалась, пытаясь заглянуть вглубь себя.

– Однако души терпеливо ожидают своей очереди на рождение десятки и даже сотни лет, лишь бы только снова попасть в материальный мир. А знаешь почему?

Так и не найдя ответа в глубинах своего сознания, я пожала плечами, и Смотритель продолжил:

– Потому что, если нет неблаженства, то нет и блаженства. Понимаешь? Как отличить ничто от ничего? Например, если бы не было разницы между светом и тьмой, как бы мы поняли, что это – свет, а это – тьма? Но вот как только появляются страдания, мы сразу же понимаем, что такое счастье и начинаем ценить даже самое малое время, проведённое в радости.

– Глупости всё это, – фыркнула я. – Кому хочется испытывать боль и страдания? Посмотри, большинство людей вообще не видит ничего хорошего в своей жизни. Ты хочешь сказать, что всё это ради разницы между блаженством и мучением?

Мот вздохнул, словно ему приходилось объяснять нечто очевидное неразумному малышу:

– Это тебе так кажется с точки зрения человеческой жизни, но, поверь, существование в реальном мире – всего лишь миг в жизни духовной сущности. Вспомни, разве тепло дома не приятнее после морозной прогулки, а мороженое разве не дарит больше удовольствия в знойный полдень? Именно поэтому основная масса людей испытывает лишения, страдания и разные несчастья: после возвращения в тонкий мир они могут снова в полной мере насладиться эйфорией.

– Полная ерунда! – не сдавалась я. – Я, наоборот, не хотела бы снова здесь оказаться. Лучше вечное блаженство, чем эта канитель.

– Посмотрим, что ты скажешь через тысячу лет, – хмыкнул Смотритель. – Я уже слышал от тебя подобные слова и тем не менее мы снова здесь.

Моё сердце дрогнуло, а по спине прошёлся холодок. Аргана никогда не встречала Смотрителя. Я этого не помню.

– Что ты сейчас сказал?

Мот напрягся и неестественно замер.

– Что ты сейчас сказал? – повторила я.

Во взгляде Смотрителя показалось что-то древнее, нечеловеческое, а вместе с этим холод и опасность, но уже в следующее мгновение бессмертный обрёл над собой контроль и расслабился.

– Подловила, – он усмехнулся. – Да, мы уже встречались раньше. Ты древняя душа и рождалась множество раз.

Простое в своей гениальности объяснение, но что-то меня настораживало. Смотритель явно что-то недоговаривал. Я решила во что бы то ни стало дожать его, но не успела и слова сказать, как Мот вдруг бесшумно поднялся и, молниеносно оказавшись возле меня, увлёк в постель. Приложив палец к губам, он покачал головой, а затем быстро укрыл нас одеялом.

В следующий миг в воздухе появилась знакомая вибрация, и я поняла, что проверка ещё не закончилась. В голове пронеслись мысли о том, что нужно защитить Ромку и девчонок. Я невольно дёрнулась, но Смотритель уверенным жестом положил мою голову себе на грудь и, обняв, еле слышно прошептал на ухо:

– Тсс…

Мы притворялись спящими. Я слышала, как тихонько открылась дверь. Слышала тихие шаги, замершие рядом с кроватью. Вспомнив слова Смотрителя, старалась не думать об опасности, старалась не выдать своих эмоций. Чтобы уменьшить громкость своих мыслей, переключилась на ощущения и в результате едва не утонула в омуте воспоминаний. Я слышала биение сердца, чувствовала сжимающие меня пальцы, ощущала силу мужского тела. От Рэдрика почти всё время пахло сталью, лошадиной кожей и порохом – это был запах войны. От Смотрителя же пахло какой-то свежестью, словно только что прошла гроза или он заявился ко мне прямо с горных вершин, но это почему-то всё равно напомнило мне о Танрогском рыцаре.

Не удержавшись, я просто растворилась в нём. Может быть, Мот прав и блаженство действительно стоит всех тех страданий, что выпадают на нашу долю? Испытала бы я сейчас настолько сильные чувства, если бы не познала горечь утраты? Не знаю, но я словно вернулась в прошлое, словно оказалась в наших с ним покоях и меня накрыло такое всепоглощающее счастье, что я испугалась сама себя. Испугалась своих мыслей и желаний. В этот миг я была готова воспользоваться вторым шансом, да только Королева была против. Он предал меня! Очнись! На смену счастью пришёл гнев. Мот вяло пошевелился и погладил меня по голове. Каратель отступил в темноту коридора. Ещё через мгновение дрожь прекратилась – враг покинул мой дом.

Меня охватило беспокойство. Нельзя оставлять всё как есть: рано или поздно мы попадёмся. Нужно что-то предпринять. Но что? Конечно, можно было бы принять этот бой, но здесь находился мой сын, а рисковать собственным ребёнком я не могла. Не в этой жизни. Так что мне придётся каким-то образом позаботиться о его безопасности и как можно скорее. Из раздумий меня вернуло мужское, без перебоев функционирующее тело.

– Это ещё что?! – отпрянув от Смотрителя, я соскочила с кровати.

– Издержки пребывания в человеческом теле, – объяснил своё состояние Мот и, словно извиняясь, добавил: – Ты красивая.

Опешив, я даже не нашла, что на это ответить. Красивая? Ты ослеп?

– Уходи, Мот!

Я изо всех сил старалась на него не смотреть, только это было совсем непросто.

– Вот уж не думал, что ты так разволнуешься. Это же просто физиология, – Смотритель хотел обернуть всё в шутку, но мне было не до смеха.

– Уходи, – повторила я.

Во мне оставалось ещё слишком много человеческого, а влечение между врагами не могло принести ничего хорошего. Обычно, в результате один из них, ослеплённый чувствами, умирал.

– Спокойной ночи, Кира, – Мот вылез из постели и с абсолютно спокойным видом вышел из комнаты.

Я больше не собиралась любезничать, поэтому захлопнула за ним дверь, не сказав ни слова. Всё о чём я сейчас собиралась думать – это безопасность моего сына и моих близких.

Моим занятием на весь следующий день стало устройство Ромке обучения по обмену, причём сразу с летней практикой. Доучится год и пусть ещё месяц поживёт в местной молодёжной среде. Всё получилось лучше некуда, мне даже не пришлось использовать свои способности. Я просто обратилась к наработанным за все эти годы связям. Осталось только дооформить визу да купить всё необходимое и уже через неделю мой сын сможет спокойно уехать в Китай. Девчонок тоже нужно побыстрее выпроводить восвояси, а ещё лучше и вовсе поменьше с ними общаться. Сама я собиралась выйти на работу, чтобы с максимальной достоверностью воплотить образ поглощённого заботами человека. Надеюсь, что тогда Каратель прекратит за нами наблюдать и можно будет наконец-то избавиться от них обоих.

О всех своих соображениях, кроме, естественно, последних, я объявила за ужином не терпящим возражений тоном. Правда Ромку уговаривать не пришлось. Счастливый он звонко чмокнул меня в щёку и радостно умчался в свою комнату делиться новостями с друзьями.

– Ты уверена, что уже можешь работать и наша помощь больше не нужна? – с сомнением спросила Наташа.

– Уверена. Подумаешь, рука сломана. В мире топ-менеджеров нельзя надолго пропадать со сцены. Тебя могут быстренько заменить кем-нибудь другим. Особенно, если ты женщина. Да мне уже и скучно дома сидеть.

Подруги, хорошо зная мою натуру трудоголика, со вздохом отступились.

– Ну, как знаешь. Только не зарабатывайся допоздна, хотя бы какое-то время побереги себя.

– Хорошо, – я кивнула, конечно же, не собираясь следовать ни единому совету.

Наташа криво улыбнулась, ни на секунду в этом не сомневаясь.

– Андрей, присматривай за ней, – попросила она Смотрителя.

Мот серьёзно взглянул на меня, но я сделала вид, что не заметила этого.

– Обещаю.

Внутри меня вспыхнуло негодование, но оно было каким-то ненастоящим. Словно это слово значило для меня больше, чем просто шесть букв. Мот, конечно, молодец. С лёгкостью может втереться в доверие. Я видела, что девчонкам он понравился и это бесило меня ещё больше.

Этой ночью мне опять снился Рэдрик. Я проснулась в темноте со слезами на глазах, до судороги сжимая пальцами одеяло. Сон был такой реальный, что я почти ощущала на себе его поцелуи и объятья. Как, Аргана? Как? Ты же была Королевой! Как ты могла настолько привязаться к мужчине? Настолько, что отдала ему всю себя! Ты и вправду была сумасшедшей! Я грустно усмехнулась. Не повторяй моих ошибок, дорогая. Не повторяй.

С горем пополам прокрутившись в кровати до шести утра, я в конце концов поднялась и стала собираться на работу. На кухне, куда я спустилась выпить кофе, обнаружился Мот. Он был чисто выбрит, в наглаженном костюме и благоухал свежим, с цитрусовыми нотками парфюмом. Понятно. Уехать одной не получится.

– Улизнуть хотела?

– Если честно, то да.

Запустив кофеварку, я достала мой любимый шоколадный маффин. Смотритель отхлебнул из своей чашки и улыбнулся. Чего это он такой довольный сегодня? Может, просто выспался? В отличие от меня.

– Как твоя рука?

– Нормально, – безбожно соврала я, с невозмутимым видом поправив бандаж на плече.

Одеваться одной рукой было сплошным мучением. Я минут десять пыталась застегнуть бюстгалтер, а потом, плюнув, надела под рубашку спортивный топ.

– Помощь нужна? – спросил Мот.

– Нет.

– Я серьёзно. Без шуток.

– Нет! – оборвала его я. – К тому же я в любой момент могу вернуть себе здоровую руку, но по твоей милости должна изображать из себя обычную смертную.

– Это верно, – вздохнул Мот, – но ты сама в этом виновата. Не я.

Частично Смотритель был прав, но признавать это мне не хотелось.

Мы молча допили кофе, а потом вышли во двор, где на парковке стояла моя бентли, пригнанная водителем с корпоративной стоянки. Я снова с грустью вспомнила про свою бедную камаро. Жаль её, классная была машина.

– Только не говори, что собираешься за руль, – простонал Мот.

– А как мы доберёмся до города, умник? Игорь Ромку в школу повезёт.

– На такси.

– Нет-нет, такси – это крайний случай.

Нахмурившись, Смотритель даже с места не сдвинулся.

– Что ты разнылся? Коробка автомат, так что мне вообще вторая рука не нужна. Ну, или оставайся? – с улыбкой предложила я.

С кислой миной Мот залез в машину.

– Только не гони, – попросил он.

– Не буду.

В этом я была с ним солидарна. Автоматы автоматами и система безопасности – это тоже хорошо, но рисковать без повода смысла нет. Мы спокойно доехали до офиса, и я снова с удовольствием окунулась в мир тяжёлой промышленности.

Мот старательно изображал из себя аудитора, но периодически я ловила на себе его оценивающие взгляды. Он внимательно следил за всем, что я делаю: как разговариваю по телефону, как проверяю отчёты, как просматриваю почту. Без моих привычных манипуляций с реальностью некоторые рабочие моменты оказались весьма раздражающими. Например, нежелание крупного партнёра подписывать контракт под меньшие проценты. Испустив возмущённый возглас, я завершила звонок и откинулась на спинку кресла. Смотритель усмехнулся:

– А теперь представь, как живут обычные люди.

– Да какое мне дело до обычных людей! – отозвалась я.

– Плох тот правитель, что не думает о людях.

Я недоумённо на него взглянула:

– Будешь учить меня, как править людьми? У тебя что-то в голове повредилось после аварии?

– Нет. Это я так, к слову. Просто, откровенно говоря, правитель из тебя вышел бы неважный.

– Откровенно говоря, твоё мнение меня мало волнует.

– Всё время удивляюсь, почему ты такая злая?

– У родителей моих спроси, – огрызнулась я.

Мот смолк, а я раздосадованная не к месту вырвавшимся упоминанием о людях, давших мне жизнь, резко поднялась и подошла к окну.

Почему Смотритель считает, что я собираюсь кому бы то ни было причинять вред? Я, конечно, могла бы идти напролом, ни о ком и ни о чём не заботясь, но невесть откуда взявшиеся в этой жизни моральные принципы не давали мне этого сделать. Наверное, нужно было в детстве поменьше хороших книг читать. А с другой стороны, почему я так реагирую? Ведь я намеренно собственными руками создавала себе этот образ холодной и непреклонной личности. Нестыковка в Сценарии, про которую говорил Смотритель? Скорее всего, так и борются во мне предназначение Создателя и предназначение Правителя.

– Аргана тоже была злобной фурией и несла лишь смерть и страдания, – заявил Мот.

Я развернулась и угрожающим тоном ответила:

– Ты не забыл, что я и есть Аргана?

– Нет. А ты?

Опять эти намёки и нравоучения. Так и знала, что наша сделка мне аукнется. Ловко манипулируя моим страхом за сына, Смотритель успешно держит меня в узде. Но это пока. Я всё равно найду способ, как обойти этих двоих.

– И не надейся, – Мот тоже поднялся. – Пока я здесь.

«Вот именно. Пока ты здесь, Смотритель», – подумала я, но продолжать перепалку не стала, а, взяв сумочку, предложила на сегодня закончить и поехать на ужин. Мот пожал плечами. Видимо, тоже решил больше не спорить.

Ехали мы молча, витая каждый в своих мыслях. Я спокойно вела машину, не пытаясь возмущать плотный вечерний трафик. Рассматривая городские улицы, опять думала о Ромке. Послезавтра он уедет и всё станет намного проще. Даже если мой Сценарий переиграет меня, и я погибну, то вдали от дома ему будет легче это пережить. Ни к чему подростку ходить на похороны, пусть и собственной матери.

– А где Ромкин отец? – задал Смотритель максимально неожиданный вопрос.

Я на миг перевела на него глаза и ответила:

<<1 2 3 4 5 >>

На страницу:

Перейти

4 из 5