– А это тоже не важно. Для тебя, – тут же надулся Глеб.
– Ну, да, конечно. Раз так, я пошла, – Катерина шагнула к трубе.
– Погоди… Куда ты? Дверь открыть? Нет, подожди! Я сейчас…
– Чего ты сейчас? С крыши сиганёшь? Вот умница, вот молодец! – Катерина разозлилась. – Ты с утра сегодня ходил, а за тобой прямо тащилось такое серо-зелёное и мерзкое облако из твоих слов! А потом с кем-то поругался и слова стали чёрные, а потом девушка тебе что-то сказала, и черное стало черно-багровым. И всё? И тебе этого хватило, чтобы с крыши вниз?
Глеб потрясенно уставился на девчонку. Во-первых, он не знал, что за ним, оказывается кто-то наблюдал, во-вторых, про слова он ничего не понял, а в третьих, страшно разозлился на эту соплячку, которая ничего не понимает! Он ей и высказал всё и о родаках, и о жизни своей, в которой он никому не нужен и о друзьях-предателях и о девицах – глупых вертихвостках и подлых дурах! – Лучше закончить всё это сейчас! Просто выпилиться и всё!
– Ты чего, набор для творчества? С лобзиком? – подозрительно осмотрела его Катерина. – Какой там выпилиться? Ты всерьёз думаешь, что когда ты там внизу шмякнешься, всё закончится? Дурень! Всё только начнётся! Ты вон за спину хватаешься, да за плечо? Больно тебе? А прыгнешь, будет в миллион раз больнее и это будет уже безнадёжно и навсегда!
– Да ну… Я в эти сказки не верю. Там ничего нет! – вздёрнул нос Глеб.
– Ну? Можно, конечно и проверить, увидеть, что ты был не прав, и всё! Вернуться-то уже будет нельзя. Никак и навечно! – Катерина вздохнула. – Слушай, вот ты, ты же сам целый мир. Ты создал свой мир. В своей душе, в своем сознании, если хочешь. Его никто не может повторить, он только твой. И ты всерьез думаешь, что это всё пришло из пустоты и в пустоту исчезнет? Раствориться в небытие и никогда больше нигде не будет? Ты сам, с этим миром внутри, с сознанием, с памятью, со своей душой? Ты просто исчезнешь? Нет, и не надейся! Ты мог как-то повлиять на своё рождение? Нет? Так вот, прервать свою жизнь ты можешь. А вот закончить её… Нет, это не в твоих силах. И прерванная тут твоя жизнь не закончится. А вот какой она будет… Сам подумай. Каждый выбирает для себя… Пустого тут нигде нет. И уйти в пустоту не получится, – она вздохнула. А потом спросила. – А потом, мама твоя как это переживёт?
– Да ты знаешь, как они на меня давят!!! Ты хоть представляешь себе, каково это?
– Нет, не представляю, но в любом случае, это же не навсегда! Пройдет совсем немного времени, и ты сам будешь решать, как тебе жить. Чуть поднимись над своим сегодня. Глянь вперёд, да и вокруг тоже. Ты можешь такую кучу всего! Но, это только пока ты тут, – Катерина прислушалась. Рядом раздались приглушенные голоса людей, начавших ломать чердачную дверь. – Слушай, я могу тебя убаюкать, и ты будешь спать пару дней сусликом, но потом-то ты проснёшься, и опять начнёшь лелеять свои обиды и уныние, и мысли страшные. Выбить их у тебя из головы я не могу. Это только в твоей власти. Кстати, когда ты сам вырастешь и станешь взрослым и сильным, женишься и заведешь ребёнка, твой сын тоже решит такую глупость устроить. Подумай, что ты ему скажешь! Ой, мне пора! – Катерина юркнула за трубу, а когда пораженный Глеб шагнул за ней, он увидел совершенно пустую крышу! Глеб изумлённо всматривался, а потом бережно подобрал несколько белых перьев и спрятал в карман, запоздало сообразив, что прощальное письмо оставил на виду, и что с мамой будет и представить себе страшно! Когда взволнованные сотрудники МЧС взломали первую дверь, вторая, ведущая непосредственно на крышу и тоже заблокированная предусмотрительным школяром, распахнулась и очень серьёзный паренёк, потирая плечо и всматриваясь в чердачный полумрак, взволнованно сообщил, что он должен скорее попасть домой и уничтожить дурацкое письмо, которое родителям оставил.
Внизу топтались испуганные люди, а в стороне Кир и Степан соображали, куда могла деться Катерина?
– МЧСники уже с крыши уходят. А она-то где? – переживали оба.
– Смотри! Лебедь! – Кир сильно толкнул Степана в бок локтём. – Побежали!
Катерина сидела за трубой как мышка. В шапке-невидимке заметить её невозможно! Но, вот выйти, протиснутся сквозь толпу людей, тоже никак не получится, и показаться нельзя. А тут ещё навзрыд плачущая директриса школы, цепляясь за руки сотрудников МЧС, умоляла их закрыть наглухо, заварить, замуровать этот проклятый чердак!
– Ндааа, вот бедная! Даже не поняла с перепуга, что крыш-то много, и этот дурень мог с любой попытаться прыгнуть. Крыша-то тут совсем не причем! – Катерине услышала, как дверь запирают на замок и вздохнула. – Опять летать! Летать-то ладно, а вот куда садиться? – она стянула невидимку, бережно спрятала её в сумку, скрыла её, а потом представила себя лебёдушкой, неловко шлёпая лапками по металлу, подобралась к краю и взлетела.
– Так, главное, не врезаться в провода, сколько их, прямо как паутина накручена! Ой, ещё и дома вокруг понатыканы! – Катерина чуть увернулась от угла дома, – Надо к пруду лететь! Правда, там народа тьма тьмущая, и как я оборачиваться назад буду, понятия не имею! Вот же баран! – она ругалась на Глеба всё время полёта, но сумела долететь невредимой, плюхнулась на воду и облегчённо сложила крылья. А потом расстроилась. По случаю тёплого осеннего дня, все берега старого пруда были заполнены людьми. – Вот тебе и пожалуйста! Смартфон у меня в рюкзаке, мама звонить будет, когда я не вернусь. Ну, ладно, положим, Степан или Кир сообразят ответить, так за меня не поговорят же! А сказать, что мол, ваша дочь куда-то улетела, это жуть просто, что будет! – она приуныла. И тут к ней подплыла одна из обитавших на пруду лебедей. Небольшая, чуть крупнее Кати, она плавала одна, а увидев новенькую, подплыла поздороваться.
– Здравствуй! Ты так красиво летаешь! Как твоё имя? – лебёдушка рассматривала Катерину с любопытством.
– Катя. А тебя как зовут?
– Летица. А у тебя странное имя. Оно человеческое. И крылья у тебя не обрезаны! И ты так летаешь хорошо! А я вот не могу летать. Мне крылья подрезают всё время, – она грустно опустила голову.
– А ты хотела бы улететь? Тебе здесь плохо?
– Я очень хочу улететь! Мне здесь пары нет. Я маленькая, ну, мелкая. У нас лебеди выбирают крупных лебёдушек, а меня зовут заморышем. С детства так зовут, а мне обидно! Но, ты тоже не очень большая, тебя так обзывали?
– Нет, не обзывали, и я знаю лебедя, которому ты бы очень понравилась. – Катерина вспомнила про Гуслика.
– Да что ты?? Как бы я хотела с ним встретиться… Только, только вот улететь я не могу! А он сюда не может прилететь?
– Он далеко. Очень. Но, я бы могла вас познакомить. Ой, погоди, это меня ищут! – Катерина увидела бегущих по берегу пруда Степана и Кира. Она, быстро перебирая лапками, поплыла к пологому спуску в воду.
– Вон она! Смотри! Нашли! – Кир первым увидел знакомую лебёдушку, выбирающуюся на берег и радостно шлёпающую к ним.
– Мальчик! Не смей приставать к птице! – какая-то дородная дама гневно свернула глазами на Кира, первым добежавшего до Катьки. – Отойди от лебедя немедленно! Вот, Сашенька, посмотри, это нехороший, злой мальчик, он обижает птичку.
– Да никого я не обижаю! – возмутился Кир, но подоспевший Степан, нацепив самую любезную свою улыбку, начал рассказывать даме, что это их знакомый лебедь, вон, посмотрите, как она к его другу идёт. А сам махнул рукой, показывая на каменный парапет ограждения, который мог немного прикрыть от любопытных глаз Катерину. Кир сдёрнул с себя ветровку, и сделал вид, что её вытряхивает, расправил перед собой, закрыв лебёдушку, а когда убрал, на месте птицы поднималась уставшая, запыхавшаяся и очень довольная Катька.
– Бабушка, а бабушка, а птичка стала девочкой! – громко сказал наблюдательный маленький Саша. Дама с осуждением покосилась на мальчишек, присмотрелась к тому месту, где только что был лебедь, и не обнаружив его, пожала плечами.
– Нет, Сашенька, так не бывает никогда! – строго возразила дама.
– Саша, ты умница, и так бывает. Просто бывает в сказке. Пусть твоя бабушка прочитает тебе сказку о царевне-лебедь, её написал человек, которого звали так же как и тебя, Александром, и он тоже очень любил свою бабушку, – Катерина присела перед серьёзным мальчиком и мило улыбнулась снизу вверх его бабушке. – Какой он у вас молодец!
Дама тут же растаяла, разулыбалась, и пообещала Сашеньке сказку начать читать прямо сегодня!
А к Катерине подплыла Летица, и покачиваясь на воде печально что-то сказала.
– Да, тебе не показалось, я так могу, – тихо ответила ей Катя, – И если ты хочешь, могу и с Гусликом тебя познакомить, но для этого тебе придётся отсюда уехать далеко-далеко.
– Но, я же не могу летать! – чуть не плакала Летица.
– Я помогу тебе туда добраться, – пообещала Катя.
Кот, узнав про случившееся у Катерины в школе, только за голову схватился! – Ужас какой! Мне надо присмотреть за мальчишкой! Если он завтра в школу придёт, покажи его Волку. Как же не вовремя мы улетали!
– Ты хотел сказать, как не вовремя ты нас всех туда поволок? – мрачно уточнил Волк, которому даже думать не хотелось о тех опасностях, которым подвергалась его Катерина!
– Да я, что, виноват, что тому ребёнку пришла в голову такая страшная мысль? – оправдывался Баюн.
– Ой, ну, что вы в самом-то деле! А я, кажется, Гуслику невесту нашла! – сообщила Катерина и рассказала о Летице.
– А что? Может быть, это как раз самый для него удачный вариант, – Жаруся стремительно вылетела и голубкой полетела на пруд. А вернувшись буквально через пятнадцать минут, сообщила, что это не удачный, а прямо-таки идеальный вариант! – Она такая же простушка, как и Гуслик, но добрая, приветливая и ласковая, и ей сильно от остальных достаётся! Будем уходить, я её обязательно прихвачу с собой! Умница, девочка! – Жаруся нежно коснулась клювом Катиной щеки.
Глеб в школу пришел через два дня после того происшествия. Он не знал, как его воспримут одноклассники, и был готов к издёвкам и насмешкам, но если кто и фыркал и крутил пальцем у виска в его сторону, ему это теперь было до странности безразлично. В конце концов, это тоже временно. Даже если сейчас его окружают те, кто смеётся или издевается над ним, потом он сможет сам выбирать себе круг общения! Зато его приятель, Лёшка, к которым он так разругался накануне, сам подошел к нему и извинился за резкость. Ксюша, которая как только его недавно не обзывала, была странно притихшей, и то ладно. Глебу это было уже не так интересно. Как-то не задевало. А вот ту девчонку, которая его сбила от края крыши, девочку-лебедя, он высматривал во всех коридорах, и увидел, наконец, уже в конце уроков.
– Подожди! Стой! – он едва успел перехватить её перед лестницей. И замер, как вот спросить, не померещилось ли ему тогда на крыше?
– Ты что-то хотел мне сказать? – девчонка спокойно посмотрела ему в лицо.
– Это не твоё? – он достал из кармана одно из белых перьев и протянул ей.
– Моё, но можешь оставить себе. – она улыбнулась.
– Спасибо! И, знаешь, я придумал. – он облегченно выдохнул, хорошо, что она не стала говорить, что ему всё померещилось!
– Что именно?
– Что я скажу своему сыну, когда он… Ну, в смысле, если он начнёт что-то такое думать как я на той крыше. – Глеб серьёзно смотрел на девочку. – А, да, мы же не познакомились. Меня зовут Глеб, а ты?
– Катерина.
– Не просто Катерина. – подсунулся сбоку светловолосый мальчишка, – А сказочница Катерина. И пошли уже, а то опоздаем к тебе в гости на пироги! Кир, не отставай!