Погребенные. Легенда о Маат

– Я как раз шёл сказать им, что они могут выпустить свою любимую козочку погулять.

От небрежности, с которой он назвал меня козой, шкала злости поднялась от нуля до бесконечности за рекордные ноль секунд – вот какой быстрой я была, когда дело касалось Габриэля.

– Где Анубис сейчас?

– В главном зале. Проводить?

– Вали в задницу! – рыкнула я, намеренно задев его плечом, когда проходила мимо. – Сама разберусь, – добавила и замерла у развилки: направо или налево – не имело значения. Уйти с гордо поднятой головой, имитируя полную уверенность в себе, – вот что имело.

– Не туда, – крикнул Габриэль, когда я повернула направо. Чёрт подери. Что с ним не так? Что с нами не так?

IX

– Склонитесь перед великими богами, – послышался тихий шёпот, и следом за ним по залу прокатилось эхо из двух аккордов, – иначе всё должно исчезнуть, должно умереть.

По спине пробежала дрожь. Лёгкие наполнились затхлой вонью старых книг, древних ритуалов, гнетущей тяжестью веков. Тусклый свет, просачивающийся откуда-то сверху, обволакивал силуэты прислужниц, удлинённые тени которых устрашающе двигались вдоль покрытых иероглифами стен.

Когда-то давно трон, к которому вела дорога, с двух сторон обрамлённая водой, принадлежал Анубису, потом Осирису. Но Осирис был мёртв. Внушительной мускулатуры силуэт, у ног которого дремало странное животное, был Анубисом. Снова.

– Древние боги с каменными сердцами забирают души себе.

Казалось, что между пустыней и троном Анубиса не было никаких преград, никаких стен. Однако это была лишь иллюзия. Подойдя ближе, я увидела едва уловимую мерцающую дымку, отделяющую часть дворца от бескрайних просторов Дуата.

Боги сменяли друг друга, равно как и династии, и империи, и королевства, и политики правящих партий. Лишь пустыня оставалась неизменной, истинной и честной. Из её недр выходили высшие и сильнейшие творцы мироздания.

– И в царстве теней слышны отголоски последнего вздоха.

Пугающий и в то же время завораживающий вид сопровождался жутким пением и негромким шумом многочисленных фонтанов вдоль дороги, по которой я стремительно приближалась к Анубису. Он внимательно изучал свиток и пил из бокала – я надеялась, что вино, а не кровь своих врагов.

Он знал, что я приближалась, хоть и не подавал виду, замерев подобно каменному изваянию. Во-первых, я злобно топала. Во-вторых, дважды позвала его по имени, но не получила ни ответа, ни намёка на то, что была услышана.

Несколько девушек, покрытых чёрными вуалями, безлико сидели на полу, чуть поодаль от трона. Виднелись лишь их руки, гипнотизирующе перебирающие струны инструментов, похожих на арфу.

– Склонитесь перед великими богами, – с силой дёрнув несколько струн и повысив голос, пропела одна из прислужниц, и все они разом смолкли.

Я замерла в паре шагов от вставшего на дыбы чудовища, напоминающего разожравшегося до размеров слона шакала. Вытянутая морда оскалилась, обнажив ряд острых зубов, с которых стекала слюна.

Анубис не удивился моему прибытию. Протянув вперёд руку, усыпанную золотыми перстнями, он погладил шакала по голове, и тот вернулся к его ногам.

– Маат. – Улыбка Анубиса была искренней и в то же время насмешливой. Он искренне надо мной насмехался. – Ты сбежала, или тебя отпустили?

– И то и другое одновременно.

– Хорошо. У нас не было другого выбора, кроме как согласиться на условия Амсета. Он нужен нам.

Часть меня предложила заткнуться и не озвучивать то, что вертелось на кончике языка. У меня не было прав, авторитета или чего-нибудь такого, что позволило бы обращаться к Анубису крайне неуважительным образом, но…

– А я вам не нужна? Потому что я как раз планировала свалить в закат. – Голос сорвался на истеричный визг. Для пущей вопросительности я приподняла брови, убедительности – указала пальцем на дверь, через которую планировала покинуть родные пенаты и до самой смерти в компании Мираксес пить пиво и питаться тако где-то в районе Мексики.

Но палец, которым я так активно махала, упёрся во что-то знакомой твёрдости, а потом оказался в сжатом кулаке Габриэля.

– Пусти, – то ли рыкнула, то ли хрюкнула я и пыталась вырвать руку из его поразительно цепкой клешни.

Он не сопротивлялся и отпустил меня именно в тот момент, когда моя поза была наименее устойчивой. Я почти позорно упала.

– Сходи уже к доктору, мистер Раздвоение Личности. – На этот раз получилось хорошенечко цокнуть и даже немного устрашающе рявкнуть. – Я не успеваю за твоими изменениями.

– Это всё из-за того, что ты просидела взаперти почти целый год. – Его изящный рот расплылся в нахальной усмешке.

– Год?!

Анубис скорчил гримасу и начал массировать виски.

– Маат, послушай…

– Вы заперли меня на год, потому что вам нужен он? Вот этот?! – Я хотела снова ткнуть куда-нибудь пальцем, но решила не рисковать и скрестила руки на груди. – А я? Я вам нужна? Тогда требую, чтобы его тоже заперли!

Габриэль так громко рассмеялся, что я подпрыгнула на месте – слишком давно не слышала его смех.

Находясь в заточении, большую часть свободного времени (а его было больше, чем хотелось бы) я винила себя во всём, что случилось между нами. Череда принятых им решений вытекала из поступков, которые я совершила «до». Мне не в чем было его винить и не за что ненавидеть. Я могла лишь попросить прощения и именно этим планировала заняться на воле. Пока он не начал смеяться.

Что-то в моём теле реагировало неправильно на звук его голоса, когда в нём отсутствовала убийственная сталь или всепоглощающая боль. Когда он смеялся, мы возвращались в недалёкое прошлое. В Париж. Я возвращалась к своему Габриэлю Эттвуду, пока он, как и раньше, издевался над своей Аникой Ришар.

Я пялилась на него своим фирменным злобным взглядом, визуализируя, как проделываю в его голове дыру, когда двери открылись, и в зал вошли Бастет, Аментет, Акер и смутно знакомый мужчина, как-то очень неестественно похожий на Габриэля.

Хапи.

Следом с грацией, которой можно было только позавидовать, вбежали три огромные чёрные кошки: Дориан, Вивиан и ещё одна, чья энергия была мне незнакома.

Если бы я не увидела их в таком обличье в Египте, наверное, свалилась бы замертво от одного вида двух огромных, размером со львов, котов, кружащих около своего хозяина.

– Маат. – Бастет, что было ей крайне несвойственно, сдержано кивнула и сжала кулаки, словно по какой-то причине не могла задушить меня в объятиях и была вынуждена с этим мириться. На её красивом лице читалось смущение, раскаяние и толика злости.

Когда она развернулась к Габриэлю, толика превратилась в астероид. Я почти испугалась её гневного взгляда, но меня отвлекли. Три огромных кота, двое из которых бесчестно предали меня, были очень отвлекающими.

Я не знала, что делать с чувствами, которые испытывала к ним. Всё внутри меня вопило, требовало истерики, быть может, даже драки. И лишь сердце глухим набатом выстукивало: «У них не было другого выбора». У Мираксес тоже не было. Я знала, что по моей просьбе она готова сделать всё что угодно. Причинить вред даже самой себе.

Дориан продолжал сидеть у ног Габриэля, как и полагалось, но Вивиан вдруг обошла меня по кругу и уселась прямо за спиной, ткнувшись мордой в пространство между лопатками. Я растерялась, когда заметила, как недовольный этим действием Габриэль крепко сомкнул челюсти. Неловко задёргавшись, я положила руку на голову Вивиан и сделала неуверенную попытку её погладить. Она наградила меня тихим мурчанием.

– Раз уж почти всё семейство в сборе, – нарушила неловкое молчание Аментет, вышагивая перед троном Анубиса так, словно обычно там сидела её задница, – пришло время решить, как будем действовать дальше.

– Моё решение остаётся прежним, – отозвался Хапи. Он был выше Габриэля, шире в плечах и с очень короткой стрижкой, почти без волос. – Я здесь, и я буду помогать защищаться. Не ждите, что я соглашусь пойти с войной первым. Это без меня.

Аментет закатила глаза, цокнула языком и перевела взгляд на Габриэля. Мне не понравилось то, как плотоядно она на него смотрела. Он ничего не ответил, но и не отвернулся, выдержав на себе её презрение и раздражение.

– Я тоже не буду в этом участвовать, – сказала Бастет. – Я не буду воевать со своими. Нам нечего делить.

В глазах Анубиса сверкнуло несогласие с её словами.