Слово о Драконе (Одинокий Дракон)

Слово о Драконе (Одинокий Дракон)
Павел Шумилов

Слово о Драконе #1
Откуда взялся дракон, который не может летать, а летает, ощущает себя человеком, ест все подряд и практически бессмертен? Всего-то и надо, что забросить гения от генетики в параллельную Вселенную, дать ему необходимый инструментарий и отвести всего десять лет жизни. И жизнь на Земле, погрязшей в средневековье, взрывается. Церковь терпит поражение за поражением, рыцарские турниры сменяются экспедициями в космос, а один-единственный дракон кладет начало целой расе крылатых мудрецов.

Павел Шумил

Одинокий дракон

Итак, еще раз: почему я не могу существовать? Во первых, я не вписываюсь в законы физики и биологии. При массе 5 тонн и размахе крыльев 10 метров я не должен летать. А я летаю. Ладно, пусть я могу летать (а что же я сейчас делаю?), но я должен летать на скорости не меньше 400 км в час. У меня посадочная скорость должна быть километров 300, как у реактивного истребителя, а я могу висеть на месте как вертолет. И откуда я знаю о реактивных истребителях? В этом мире их нет. И еще долго не будет. Опять отвлекаюсь. Надо по порядку. Информация – это в третьих. Биология – во-вторых. А физика – в первых. Вот там, прямо по курсу, физическое явление намечается. Переход электростатики в электродинамику. С дождем и грохотом. Долбанет сейчас меня молнией, и полечу по всем законам физики. Вертикально вниз. Свежеподжареный и аппетитно пахнущий, с хрустящей корочкой. С высоты 1000 футов. Или 300 метров. Или 330 ярдов. Могут слоны летать? Покажите мне летающего слона, и я свой хвост съем. А, с другой стороны, когда я взлетаю, на деревьях сучья ветром обламывает. Кубометр воздуха весит меньше полутора килограммов. Площадь моего крыла – не больше 15–18 метров. На два крыла – 30 метров. И пять тонн. Почти 200 килограммов на метр. На тоненькую перепонку. И максимум три взмаха в секунду. Нет, по нормальным законам физики я летать не могу.

Теперь – биология. Во-первых, я – единственный дракон в этом мире. Единственный представитель своего вида. Причем, отлично приспособленный к окружающей среде. То есть, лучше всех. И при этом единственный. Не агрессивный, хотя отлично бронирован и вооружен. Могу перебить слону хребет ударом хвоста. Могу поднять носорога на рога. Могу перекусить бегемоту горло. И при этом всеяден. Могу (и люблю) есть сухую древесину. Могу, но не люблю траву. Ел мясо. Но сырое невкусно, а с костром возиться – в лом. Сухие березовые дрова сами по себе вкусные. Сколько несоответствий – с ума сойти. Шесть конечностей – раз. Двойная специализация зубов – как у хищников и травоядных скопом – два. Даже травоядные не едят сухую древесину. Грызут, зубы точат, но не едят. Я ем – три. Рога с регулируемым углом атаки – четыре. Вроде бы, у змей ядовитые зубы подвижные, но рога – ни у кого. Рога – признак травоядного, а клыки – хищника. У меня и то, и другое. Нонсенс. Далее – зрение. У хищников – направлено вперед, обзор где-то 180 градусов. У травоядных – круговой обзор. Я опять ублюдок. У меня 270 градусов. Далее – передние конечности. Таких в природе не бывает. Когти сжаты – бронированный кулак. Или копыто. Когти развернуты – не дай бог кому-нибудь с ними познакомиться. Когти убраны, пальцы выпущены – венец эволюции. Но у эволюции не хватило пороху на такую конечность. Или когти, или пальцы. Точнее, когти на пальцах. Только вот у кошек как? Куда у них когти убираются? Надо будет посмотреть. Черт с ними, с кошками. Крылья. У птиц и летучих мышей – это передние конечности. У меня – средние. Как у пегаса. Этого самого пегаса люди выдумали. А кто же меня выдумал? И изготовил. В единственном экземпляре. Эволюция не могла. Она конвейер любит, поточное производство. Да и не доросла она до таких, как я. Слишком я хорошо продуман. Слишком много законов нарушаю своим существованием. Значит, меня сделали. Кто-то. Собрались в кружок четыре мудреца. Один собрал костяк. Второй нарастил мясо. Третий обтянул шкурой, четвертый вдохнул жизнь. Я проснулся и пообедал. Всеми четырьмя. И даже не спросил, зачем они меня сделали. А может и спросил, но ответ забыл, когда в ту скалу врезался. Красивая гипотеза, но где-то я ее слышал. И есть в ней недостаток. Мудрецов нет и драконов других больше не будет. Ни одного. Ни одной. Поэтому лучше остановиться на варианте, в котором я не пообедал. В этом случае ясно, что делать. Найти этих генных инженеров, посадить в кружок, снабдить материалами и пусть творят! А если не захотят? А вдруг они решат, что драконы будут представлять угрозу для человечества? Может, я не случайно в ту скалу въехал? Может, мне жизнь была как кость в горле. Поднялся повыше, разогнался в пике, только не под тем углом со скалой встретился. Вместо прямого удара получился скользящий. Так и не удалось лебединую песню спеть, ласты склеить, копыта отбросить. И ведь удалось бы, если б не ручеек под носом. И регенерация как у гидры. Ну кто мог подумать, что я такой живучий. Как десять гадюк. Нет, эта гипотеза всех фактов не объясняет. Ничерта она не объясняет. Поэтическая заумь, массаракш! Тридцать три раза массаракш! Спокойней, парнокопытный друг пернатых! Говори, что думаешь, но думай, что говоришь! Дождик начинается, что делать будешь? Мокнуть со всех сторон, или только сверху? Кто-то из великих сказал: «Не знаешь, что делать – сей разумное, доброе, вечное». Что бы такое посеять? Может, тот кустик удобрить? Или полить? С бреющего. Хотя, зачем его поливать, на болоте-то. Расслабься и думай о приятном. Вот видишь, какая крр-а-сивая молния. Ничего не видишь. Ничего, это сейчас пройдет. Вот снова травка зеленеет, птички поют. Или это у меня в ушах звенит? Лошадка!.. В болоте… Тонет ведь! Тот плюгавый, что суетится на берегу – хозяин? Чем не повод для доброго и вечного. Как же ее вытащить? Легче всего – когтями за спину, но вытащу не лошадь, а кусок мяса. Лангет.

Пикирую, зависаю над лошадью, пытаюсь захватить ее под брюхо хвостом. Грязь летит во все стороны, ничерта не видно. С чего я взял, что меня хорошо продумали? На автомобили – и то стеклоочистители ставят.

Плюх!

Падаю в болото рядом с лошадью. Не совсем в болото. Передние лапы – на твердой земле. Выпускаю когти и тащу себя на берег. Чувствую хвостом, как забилась, а потом обмякла лошадь. Потерпи, бедняжка, никто тебя кушать не будет. Сейчас хозяин тебе травки принесет. Вылезаю, наконец, на полянку и осторожно опускаю лошадь на траву. Боже, я ей позвоночник сломал. Передние ноги сучат, задние парализованы. В глазах боль. Убрав когти, осторожно ощупываю спину. Ну что, сеятель разумного, доброго, вечного, спас животину? Теперь осталось объясниться с хозяином. Черт, сколько раз говорил себе: «Думать надо до, а не после.» Жил себе тихо, мирно. Людей не трогал, они не трогали меня. Во всяком случае, последний год. Что было до этого, не помню. Теперь поползут слухи. Злой дракон задрал лошадь. Или – добрый дракон помогает крестьянам. Неизвестно, что хуже. Злого дракона надо убить, на это есть рыцари. Потому как рыцарям положено совершать подвиги и убивать драконов, дабы защитиь от оных селян. А доброго дракона можно отловить и посадить в зверинец. На зависть и устрашение соседей.

Кстати, куда мой селянин делся? Побежал разносить слухи? Что же мне с лошадью делать? Вот селянин! Никуда не убежал, за деревом стоит. С топором. Это на меня-то – с топором? Даже не смешно. Чего же он ждет? Не нападает и не убегает?.. Ду-урак ты, Змей Горыныч, он же к своей кобыле гать клал, когда ты его спугнул. Пора вступать в контакт. Значит так, я веду себя как господин, он меня покорно слушает и дрожит от страха. Должен дрожать и слушать. Начинаю.

– Подойди.

Действует! Мужичонка робко подходит метров на пять и кланяется. С лица стекает грязь и дождь, он размазывает их грязным рукавом.

– Как звать?

– Тит Болтун, сэр Дракон.

Вступил в контакт, что дальше? Какой я лучше? Добрый или злой? Наверное, злой лучше.

– Скажешь людям: дракон вытащил клячу из болота, но падаль есть не стал. Повтори.

– Слушаюсь, сэр Дракон. Лючия, как увидела сэра Дракона, опрокинула воз, и понесла. И прямо в топь. Сэр Дракон ее из топи достал, но она уже умерла, и сэр Дракон ее есть не стал.

Значит, ее Лючией зовут. А селянин мой и на самом деле болтун. И фантазер. Не мог я Лючию испугать, я же с другой стороны болота летел. Что она, на свидание со мной торопилась? Хотя, так даже лучше. Дракон должен вызывать ужас одним своим видом.

– Можешь идти.

Почему он не уходит? Размазывает грязь по физиономии, топчется, руками какие-то знаки подает.

– Говори.

– Сэр Дракон, Лючия мучается. Убить надо бы. Ей же больно.

Лошадь уже не бьется. Только часто и мелко дышит. Смог бы я на ее месте выжить? Наверное, смог бы. Но она – не я. Сейчас он ее топором по шее, кровь фонтаном. Да он моего разрешения ждет. И грязь по физиономии размазывает. Плачет, что ли? Нет, я животине спину сломал, мне ее и кончать.

Охватываю хвостом шею лошади и пережимаю сонную артерию. Через минуту отпускаю.

– Сэр Дракон, можно мне спросить, если вы ее есть не будете, можно мне с Лючии шкуру снять?

Что-то не похож он на дрожащего от страха. Может, здесь беседа с драконом – обычное дело? Тогда должны быть другие драконы. Надо его расспросить. Но не подавать виду, что мне это интересно. Иначе… Что иначе? Дипломата бы сюда. Прежде всего – занять его делом, чтоб не ушел.

Делаю хвостом брезгливо-разрешающий жест.

– Спасибо, сэр Дракон.

Мужик приступает к своей работе. Странное, однако, имя для лошади. Хороший вопрос, нейтральный.

– Лошадь… Лючия?

– Да, сэр Дракон, это потому, что она на любовницу сэра Блудвила похожа. Сэр Блудвил ее из похода как пленницу привез. Якобы, ради выкупа. А какой с нее выкуп, если она всю жизнь босиком ходила. Богатые господа – они в обуви ходят, ногу ставят – бум, бум. А она – как плывет, сразу видно. А чтоб жена не выпендривалась, сэр Блудвил рано утром приехал, еще до восхода солнца. И сразу в спальню. А леди Блудвил спала и не успела надеть пояс верности. А сэру Блудвилу это и надо. Все знают, что ни одна леди и двух дней не станет носить этот пояс, но к приезду сэра господина всегда надевает. Может ведь так случиться, что на поясе замочек сломался. Или у леди ключик от шкатулки совсем как ключик от пояса. Главное ведь, чтоб пояс на месте был. А леди Блудвил как раз без пояса оказалась. А сэр Блудвил как закричит на нее: «Раз ты, распутница, без меня спала, с кем хотела, я в отместку тебе тоже буду спать, с кем хочу!» Это с Лючией, значит.

Да у него словесный понос. Не зря его Болтуном прозвали. Блудвил – это в переводе Кровавый Вил. Фамилие такое. Кровавый Вил – охотник на драконов! Звучит? А селянин мой – не дурак. Другой бы не заметил, кто как ногу ставит. Шерлок Холмс, хвостом тя по голове!

– Только свет еще не видел такой шельмы, как леди Блудвил, прости меня Господи, – продолжает Тит Болтун. – Две недели она была ниже травы, тише воды, выжидала, куда ветер подует. А когда даже крестьяне начали сетовать, что сэр Блудвил при живой жене живет с любовницей, приказала отрезать Лючии губы. Вот с тех пор у Лючии зубы как у лошади. А сама она с кухни не вылазит. И сэр Блудвил на нее больше не смотрит.

Нравы, однако, тут у них… Как же все-таки Лючия в болото попала? Он что-то о возе говорил. Это та копна, что ли?

– Вы, сэр Дракон, не смотрите, воз отсюда не видно, он за тем поворотом будет. Моя Лючия грозы завсегда боялась, а тут молния как в дерево ударит, она и понесла.

Он что, мои мысли читает? Или я так отчетливо головой верчу, что дураку ясно? Ну почему меня на дипломата не учили!

– Мне бы, сэр Дракон, только зиму продержаться, а там жеребчик подрастет. А пока я буду у Сэма Гавнюка лошадь брать. Он у меня на посев два мешка пшеницы весной занял. А Гавнюком его сэр Вульфред прозвал. Они в тот раз с сэром Блудвилом затеяли биться, кому с нашей деревни в этот год подать брать. Они каждый год бьются, это у них обычай такой. И сэр Блудвил выбил сэра Вульфреда из седла. А люди сэра Вульфреда отнесли его в дом к Сэму. А сэр Вульфред как очнулся, увидел Сэмову жену, и говорит: «Что же ты, гавнюк, ее ко мне на первую ночь не привел?» Так Сэм и стал Гавнюком. А пока сэр Вульфред Сэму ребенка делал, его конь мою Лючию покрыл. Теперь у меня жеребчик рыцарских кровей подрастает. А Сэм не знает, какому сыну хозяйство оставить. По закону полагается старшему, а вдруг сэру Вульфреду это не понравится. А я ему говорю: «Оставляй старшему, как полагается, и не бойся сэра Вульфреда, ты же к тому времени помрешь.» А он боится.

Слушай, длиннохвостый, и запоминай. Ты сейчас за час узнал больше, чем за весь предыдущий год. Как же повернуть этот словесный понос в нужное русло? По плану этот Тит Болтун должен трепетать от страха. Похож он на испуганного? Не больше, чем я на канарейку. Спрашивается, почему. Что я сделал такого, что он проникся ко мне доверием? Сломал хребет его кляче и не стал есть. Разрешил снять шкуру. Слушаю его треп. Ведут так себя злые драконы? Массаракш! Глупею прямо на глазах! Это он должен распустить слух, что я злой. А все же, антуража надо подбавить.

Сжимаю правой лапой нетолстое дерево – сантиметров 20–25. Кора и древесина расползаются под когтями, и ствол медленно, со стоном, заваливается. Теперь – энергичный взлет. Мужика сбивает с ног напором воздуха и катит по поляне.

А много ли на самом деле нового я узнал? Что здесь есть рыцари, я знал и раньше. Видел. Дважды. Что господа-землевладельцы пользовались правом первой ночи, знаю. Не знаю, откуда, но знаю. Что такое пояс верности, тоже знаю. Что в остатке? Семейные подробности жизни одного лэнд-лорда и одного крестьянина. Ах, да, еще тот факт, что лэнд-лорды собирают подать со своих крестьян. Получается, этот болтун мне зубы заговаривал? Стоп, спокойней, без эмоций. Ты у него что спросил? Почему он так назвал свою лошадь. Он тебе ответил? Ответил! И почему назвал, и чего она боится, и от кого у нее дети. Про драконов ты его спрашивал? Нет. Забыл! Так чего злишься?

– Эээр акооон, эээр акоон! – Это что, мой селянин забыл спросить, который час? Ишь, как бежит. Кто-то зеленый, чешуйчатый мечтал внушить страх и ужас. А внушил обожание и собачью преданность. Вот он, как собачка за мной дует! Споткнулся! Отстал… Жаль. Интересно, на сколько миль его бы хватило. И что может потребоваться простому селянину от дракона? Странно это. Зачем человеки могут бегать за драконами. Уговорил, красноречивый, возвращаюсь. Раз сам позвал, все мне сейчас о драконах расскажешь.

Красиво планирую и, завершая последний мах крыльями, приземляюсь на четыре точки. Беднягу опять валит ветром. Неустойчивый на ногах оказался.

– Говори.

Во как запыхался. Сразу видно, трусцой по утрам не бегает.

– Сэр Дракон, вы такой сильный, могучий, не могли бы вы спасти девочку?

Нихрена себе новости! Она что, тоже в болоте утонула? У меня как раз богатый опыт спасения утопающих. Тут, рядышком, на краю болота лежит.

– Она ни в чем не виновата, сэр Дракон, это вам любой скажет. Разве это ее вина, что она единственная наследница сэра Тэрибла.

Тэрибл, Тэрибл… Знакомая фамилия… Вспомнил! Иван зэ Тэрибл убивает своего сына. Нет, это явно не тот Иван.

– Сэр Тэрибл желает смерти своей дочери?