Зимопись. Книга пятая. Как я был невестором

Желтые плащи сначала собрали оружие, затем стали вязать заговорщиков. Все правильно. С точки зрения царицы, мы все – участники заговора с целью свержения законной власти. И попробуй возрази.

Царберы придерживались некой системы. Начали с «воинов добра и света». Их собирали по всему лесу, как грибы, и выковыривали из подземелий. Связанных ставили на колени. Тому со свитой пока не трогали. Когда с лесными заговорщиками закончили, ряды щитов разошлись, и получился узкий защищенный коридор. По нему к нам прошествовала Верховная царица собственной персоной.

Она остановилась неподалеку от Томы, в недосягаемости от зверья, которое могло кинуться, и от меня с Юлианом, поскольку теоретически мы тоже могли кинуться. Оставленное расстояние гарантировало, что любого, кто двинется, успеют несколько раз проткнуть, покромсать на кусочки и даже, возможно, пожарить.

– Здравствуй, юная царисса, извини за этот спектакль. – Рука в позолоченном доспехе описала круг, охвативший происходящее. – Прости, я знала опасность ловли на живца, но ты чрезвычайно удачлива. Я рискнула и не проиграла. И ты тоже. Почему? Потому что я прощу тебя, если все это, – царственный подбородок указал на ряды связанных, – ничего для тебя не значит. Они боролись с установившимся порядком. Они враги равновесия. Ты либо с ними, либо со мной, выбирай.

Слова упали в благодатную почву. Без колебаний Тома выбрала стан победителей. У меня же состояние было, будто из морозилки вынули и в микроволновку поставили.

Под трупом Добрика растекалась кровавая лужа, но до него теперь никому не было дела. Все, что произошло более минуты назад, превратилось в далекое прошлое.

Внимание царицы привлекли не мы, не наши звери, и даже не пойманная армия заговорщиков.

– Это та, о ком я думаю? – Царица явно опешила, увидев Грозну в Томиной свите. – Юная царисса, ты не перестаешь удивлять.

Грозна стояла, не шелохнувшись. Не выказывала ни подобострастия, ни почтения. Но и без дерзости. Просто признавала за царицей высшее право решать. Согласна ли с этим царица – осталось незамеченным, правительница быстро подавила эмоции. Ее глаза затянулись пустотой.

– Теперь царевна Есенина является войницей Тамариной, – со смесью гордости и опаски объявила Тома, – она принесла мне присягу, я приняла ее в семью.

Некоторое время царица раздумывала и вопрос, не являвшийся злободневным, решила не поднимать. Дескать, всегда успеется – в более спокойной обстановке. Если понадобится. А может, не понадобится – один из выживших в кровавой мясорубке могучих врагов превратился в соратника, что может быть лучше? И снова – Тома. Повод для новой легенды.

Царственная рука сотворила сигнальный жест, девушке поднесли меч. Не тот, который отобрали. Новый был тоньше, изящнее, но длина не позволяла думать, что клинок легче. Царбер, который долгое время держал его на вытянутых руках, уже прилагал усилия.

– Бери, – приказала царица. – Я знала, что в конце концов они присягнут новой хозяйке. Без снабжения в лесу не выжить, а грабить они не стали бы из-за убеждений. Без сильной руки во власти у их организации не было будущего, потому мы за тобой следили. – Легкий вздох вырвался у царицы при взгляде на тело дворецкого. – Не были известны ни нахождение базы, ни количество, ни состав и руководители. Другого пути взять всех разом не существовало. Пусть в деревнях остались информаторы, без связи они ничего сделать не смогут. Вместо хвоста мы рубим голову, и чтобы доказать, что твоя не должна слететь вместе с остальными, ты сама исполнишь приговор.

Колени Томы дрожали. К чему идет дело можно было догадаться, едва меч оказался в руках.

– Всех? – все же ужаснулась она.

Два ряда по нескольку десятков человек, которые поклялись отдать ей свои жизни – они никак не думали, что этот миг наступит так скоро.

– Через одного, – разрешила царица.

Ее глаза улыбались.

В годы Второй Мировой офицеры из самурайских фамилий таким способом казнили китайцев. Приговоренных длинными рядами ставили на колени, и жертвы радовались легкому избавлению, подставляя шеи под острия катан. Возможно, и сейчас быстрая смерть спасет людей от кошмара допросов в застенках крепости. Один раз с подобным испытанием Тома справилась – на коронации.

Но здесь никто не опустил головы. Эти люди смерть презирали.

Многие лица мне были знакомы: Тихон, троица мародеров, лесной стрелок, от которого в первый раз мы услышали лозунг «Смерть ради жизни, за лучшую жизнь». Думали ли они, что смерть настигнет их совсем по другому поводу? И вообще: думает ли кто-то о подобном, когда затевает что-то ломающее устои?

Равновесие победило. Тома ступила на другую чашу весов, система выровнялась, и все, чем можно помочь – сделать смерть недавних соратников наиболее милосердной.

– Не убий, если это не враг, посягнувший на твою жизнь, семью и родину, – вдруг произнес Тихон, когда Тома подняла меч.

– Соблюдай закон! – громко напомнила царица другую заповедь. – И да не дрогнет твоя рука во исполнение закона, ведь закон справедлив, когда он выполняется – всегда и всеми, наперекор всему. Вот высшая мудрость. Исполняй!

– Алле хвала! – с содроганием выкрикнула Тома и с размаху рубанула первого с краю.

Мужчина вытаращил глаза, голова дернулась и, недорубленная, повисла на жуткоих ошметках. Тому затрясло, меч вывалился из рук. Ближайший царбер одним ударом прекратил мучения недоказненного.

– Достаточно, – довольно сказала царица. – Остальных допросим.

Тому подхватил Юлиан, я обнял сзади обоих.

– Я хотела как лучше… – Тома еле слышно всхлипнула.

Потекли слезы.

Верховная царица улыбалась.

– Всем скажем, что это ты нашла и покарала заговорщиков. И твой невестор. – Пронзительный взор ударил мне в зрачки и пробился в мозг в поисках улик, явок, паролей. – Почему твой невестор так рвался сюда?

Хорррро-оший вопрос. У меня бы ответа не нашлось.

Тома подняла красное лицо:

– Он не знал, что заговорщики собираются признать мою власть. Он хотел уничтожить угрожавшую своей цариссе опасность.

Верховная царица задумчиво поглядела на нее, затем вновь на меня, потом прощупывавший взор скользнул по Юлиану и вернулся к Томе.

– Ты веришь в интуицию?

У Томы даже глаза высохли.

– Да, – ответила она, стараясь сообразить, к чему вопрос.

– Я не верю, но иногда прислушиваюсь. И что-то мне говорит, что от твоих долинных невесторов можно ждать неприятностей. А неприятности – это нарушения равновесия, за которое я несу личную ответственность. Потому пришло время разобраться с твоими невесторами. Чапа и Юлиан, подойдите.

Копья почти упирались в бока и грудь, когда мы, передав Томе поводки, медленно двинулись вперед. Нас подпустили так близко, насколько позволяли меры безопасности. Мы остановились на песчаной площадке, головы опустились – не смотреть же царице в глаза, это могут принять за дерзость. А проблем у нас и без этого хоть половником хлебай.

– Нарисуйте карту долины. – Царица указала нам под ноги.

Юлиан в подобном не специалист, и я, упреждая интерес, откуда знаю про карты, спросил:

– Это как бы вид сверху?

– Именно.

В глазах царицы что-то пряталось. Я напрягся.

– Легко, – механически выдало мое горло то, что требовала ситуация. – Тома показывала.

– А ты показывал моему осведомителю. – Царственное лицо совершенно без эмоций показало на валявшийся труп. – За что вы его?

Очень хотелось сказать, что не мы, а заговорщики. Но их допросят, и правда выяснится.

– Это я, – объявил Юлиан сокрушенным голосом. – Почувствовал угрозу цариссе Томе, и вот. – Он совсем по-детски развел руками: дескать, не виноват, оно само разбилось.