Император Николай II. Человек и монарх

1 января 1896 г. заканчивался траур по усопшему Императору Александру III. За это время Николай II предпринял ряд мер по увековечиванию памяти покойного Родителя. 9 декабря 1894 г. им был создан Особый комитет по созданию в Москве памятника Царю-Миротворцу, 13 апреля 1895 г. в Петербурге был учреждён Русский музей Императора Александра III. В его основу легла коллекция произведений русского искусства, приобретённая и собранная покойным Царём. Через месяц, 13 мая 1895 г., Николай II повелел присвоить Историческому музею в Москве имя покойного отца. 26 февраля 1896 г., в день рождения Александра III, была учреждена серебряная медаль его имени. Это увековечивание памяти покойного Императора являлось как бы окончательным прощанием с ним и его царствованием. Теперь Россия ждала венчания на царство нового Монарха – Императора Николая Александровича.

1 января 1896 г. последовал Высочайший Манифест, в котором объявлялось: «При помощи Божией вознамерились Мы, в Мае месяце сего года, в Первопрестольном граде Москве, по примеру Благочестивых Государей Предков Наших, возложить на Себя Корону и восприять по установленному чину Святое Миропомазание, приобщив к сему и Любезнейшую Супругу Нашу Государыню Императрицу Александру Феодоровну»[764 - Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. Т. XVI. № 12355. 1896 г. СПб., 1899. С. 1.].

В Самодержавной России коронация Монарха являлась важнейшим событием, которому придавалось особо священное значение. Святитель митрополит Филарет (Дроздов) указывал, что венчание на царство есть «действие таинственное, в котором чувственный вид невидимо сопутствуется и проникнут духовною и Божественною силою»[765 - Филарет (Дроздов), святитель (1782– 1867 гг.). Избранные труды, письма, воспоминания. М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский институт, 2003. С.150–155.].

4 апреля 1896 г. из Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца в Москву, в Оружейную палату, экстренным поездом были доставлены Императорские регалии: большая Императорская корона, малая Императорская корона, скипетр, держава, порфира Его Императорского Величества, Государственный меч, Государственное знамя и две бриллиантовые цепи ордена Святого Апостола Андрея Первозванного. Эти регалии присутствовали на коронациях Императоров Всероссийских наряду с древними символами Русского Царства: шапкой Мономаха, шапкой Царя Иоанна Грозного (корона Казанского Царства), шапкой Царя Михаила Феодоровича (корона Астраханского Царства), шапкой Алтабасной Царя Иоанна Алексеевича (корона Царства Сибирского), короной Грузинской, Государственным щитом и другими[766 - Левенсон А. Дни Священного Коронования. М., 1896. С. 83–84.].

В апреле стали съезжаться первые Высокие гости. 30 апреля в Москву приехала депутация от восточных Патриархов. 1 мая в Москву прибыл эмир Бухарский, 4 мая – хан Хивинский, 5 мая – посол Поднебесной империи Ли Хунчжан. К 7 мая в Москву прибыли делегации: Великобритании, Японии, Дании, Испании, Бельгии, Болгарии, Сербии, Черногории, Австрии, Венгрии, Греции, Италии, Румынии, Кореи, Святого Престола, также германских государств: Пруссии, Баварии, Саксонии, Бадена, Саксен-Кобурга, Гессена, Вюртемберга, Мекленбург-Шверина, Мекленбург-Стрелица. Делегации прибывали в самой торжественной обстановке, на вокзалах их встречали почётные караулы, а затем парадные кареты развозили прибывших в заготовленные резиденции[767 - Энгельгардт Б.А. Торжественный въезд в Москву Государя Императора Николая II // Николай II в воспоминаниях и свидетельствах. С. 10–11.].

Коронация Императора Николая II была назначена на 14 мая 1896 г. На неё были приглашены многие известные художники: В. М. Васнецов, И. Е. Репин, В. А. Серов, В. Е. Маковский, А. П. Рябушкин, М. В. Нестеров. По заказу Академии художеств им было поручено написать картины и портреты для коронационного альбома.

Город полностью преобразился. Очевидец писал: «Не узнать теперь Москвы, даже коренному москвичу. Как по волшебству, то здесь, то там возникают всё новые и новые сооружения – одно богаче и наряднее другого. Павильоны, обелиски, мачты, убранные орлами, вензелями, гербами башни и башенки – какая, в общем, роскошь, какой блеск, какая красота!»[768 - Левенсон А. Указ. соч. С. 129.]

Другие очевидцы свидетельствовали об особом убранстве улиц: «Кузнецкий мост – сплошная декорация: все дома задрапированы материей, убраны флагами и гирляндами; подъезды магазинов превращены в красивые павильоны; сотни лёгких арок из гирлянд и маленьких флажков живописно колеблются над улицей роскошных витрин. У Сретенских ворот была устроена красивая триумфальная арка, убранная гирляндами и флагами. В середине арки надпись: “Боже Царя храни!”. Вообще декоративные убранства крайне разнообразны и охватили собой всю столицу, которая точно окуталась в цветные материи и ковры»[769 - Коронационный сборник с соизволения Его Императорского Величества Государя Императора. Издан министерством Императорского Двора. Составлен под редакцией В.С. Кривенко. Т. 1. СПб.: Экспедиция заготовления государственных бумаг, 1899. С. 179–180 [Далее – Коронационный сборник].].

В Успенском соборе были поставлены три трона, на которых должны были восседать во время коронации Император, Императрица и Императрица-Мать. Это были троны Царей Иоанна III Васильевича, Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича.

Предстоящее событие глубоко волновало Государя. 2 мая он посетил могилу отца «перед тяжким испытанием, ожидающим нас в Москве»[770 - Дневник Императора Николая II за 1895 г. Запись за 3 июня // Дневник Императора Николая II. Т. 1. С. 270.]. 5 мая в Александровском дворце был отслужен напутственный молебен и в 23 часа того же дня Императорский поезд отправился в Москву, в которую прибыл 6 мая 1896 г., в день рождения Государя. «Дай Бог, чтобы там это тяжёлое время прошло гладко и благополучно, и чтобы Господь сподобил нам радостно вернуться сюда!» – записал Николай II в дневнике[771 - Там же. С. 271.]. Перед въездом в город Царь остановился в Петровском путевом дворце, где останавливались перед коронацией Императоры Всероссийские, начиная с Павла I[772 - Коронационный сборник. Т. 1. С. 194.]. Перед Петровским дворцом собралась многотысячная толпа. Специально собранные хоры Императорских московских театров и музыкальных обществ числом в 1000 человек исполняли Царю «серенады». По окончании серенады в 22 часа представители хоров были приглашены во дворец, где Государь благодарил певцов за их прекрасное пение.

7 мая Николай II принял эмира Бухарского и хана Хивинского, а также брата императора Германского принца Генриха Прусского.

9 мая 1896 г. в 2 час. 30 мин. началось шествие Царя из Петровского дворца в Кремль. Б. А. Энгельгардт вспоминал: «Когда Государь появился на крыльце дворца, грянул первый сигнальный пушечный выстрел, и головная часть процессии тронулась в путь. Государю подвели белую лошадь, по традиции кованную на серебряные подковы. Государь сел в седло, и грянул второй выстрел. В момент выезда Царя из ворот дворца прозвучал третий и на него хором ответили колокола всех московских церквей. В тот же момент со звоном колоколов слилось могучее ура многотысячной толпы, стоявшей против дворца»[773 - Энгельгардт Б.А. Торжественный въезд в Москву Государя Императора Николая II // Николай II в воспоминаниях и свидетельствах. С. 13.].

Небо, затянутое тучами в течение предыдущих дней, вдруг озарилось ярким солнцем. Огромные толпы народа вглядывались в бесконечную процессию, надеясь разглядеть в ней Царя. Впереди на красивых породистых лошадях шествовал Собственный Его Величества Конвой, состоявший из кавказских горцев. За ним – сотня Лейб-гвардии Казачьего Его Величества полка. Далее длинной вереницей шли представители азиатских народов Российской Империи: туркмены, текинцы, сарты, киргизы. Потом обер-церемониймейстеры, церемониймейстеры, их помощники, камер-юнкеры, камергеры. Это была высшая аристократия России: верховный церемониймейстер князь А. С. Долгорукий, генерал-адъютант князь Н. Н. Оболенский, обер-гофмаршал князь С. Н. Трубецкой, светлейший князь А. А. Ливен, князь Л. П. Урусов, князь Н. Д. Голицын, князь Б. А. Васильчиков, князь Б. Д. Сидомон-Эристов, граф Д. И. Толстой, граф В. А. Мусин-Пушкин. За ними шла череда карет, в которых ехали чины Двора и иностранные придворные. Потом сотни Лейб-гвардии Кирасирского, Конногвардейского и Кавалергардского полков в блестящих на солнце шлемах и кирасах. Наконец, на белом коне ехал Император Николай II, одетый в мундир Лейб-гвардии Преображенского полка с Андреевской лентой через плечо. За Государем следовала свита из великих князей и представителей иностранных держав. Далее следовали две золочёные кареты, в которых находились Вдовствующая Императрица Мария Феодоровна и Императрица Александра Феодоровна. Карета молодой Царицы принадлежала Екатерине Великой и была расписана живописью. На дверцах кареты красовался двуглавый орёл. Будущий финский президент, а тогда офицер Императорской гвардии барон К.-Г. Маннергейм вспоминал: «Перед Императором на коне и его блестящей свитой гарцевал первый эскадрон кавалергардов, где я исполнял обязанности командира первого взвода. Обе Императрицы ехали в изумительных праздничных экипажах, запряженных восьмерками, за ними следовали двадцать карет, запряженных шестью и четырьмя лошадьми. Балконы над улицами были заполнены празднично одетым народом. Все выглядело неописуемо красочно и величественно»[774 - Маннергейм К.-Г. Мемуары. М.: Вагриус, 1999. С. 16.].

Интересные воспоминания о въезде Государя в Москву оставил присутствующий на коронации флигель-адъютант германского императора Вильгельма II Гельмут фон Мольтке: «Оживление в городе было неимоверным. По улицам сплошными потоками двигались люди, скапливаясь во всех местах, где должна была пройти процессия. Войска – численностью около пятидесяти тысяч человек – стояли шпалерами вдоль всего восьмикилометрового пути до Кремля. ‹…› Первыми тронулись две золотые, украшенные драгоценными камнями кареты, каждая запряжена восьмёркой белых лошадей, – экипажи Императрицы и Императрицы-матери; за ними последовал Император верхом. Он тоже ехал на белом коне. ‹…› Весь народ стоял с обнаженными головами и кричал своему Батюшке раскатистое “ура!”»[775 - Мольтке X., фон. Русские письма. Пер. с нем. М.Ю. Некрасова. СПб.: Изд-во им. Н.И. Новикова, 2008. С. 68.].

Николай II въехал в Первопрестольную столицу через Триумфальные ворота у Тверской заставы. В дневнике Николай II записал: «Первый тяжелый день для нас – день въезда в Москву. Погода стояла великолепная. ‹…› В 2 ? ровно тронулось шествие; я ехал на Норме. Мама? сидела в первой золотой карете, Аликс во второй – тоже одна. Про встречу нечего говорить, она была радушна и торжественна, какая только и может быть в Москве! Вид войск чудесный! В Успенском и Архангельском соборах прикладывались к мощам»[776 - Дневник Императора Николая II за 1896 г. Запись за 9 мая // Дневник Императора Николая II. Т. 1. С. 272.].

Княгиня М. С. Барятинская в своих мемуарах отмечала: «Приветствовать Белого Царя собрались все расы, одетые в невиданное многообразие костюмов»[777 - Барятинская М. Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870–1918. М.: Центрполиграф, 2006.].

Художнику М. В. Нестерову особенно запомнился въезд Государя в Кремль: «Стало слышно далекое раскатистое “ура”. Оно быстро приближалось, крепло, росло, наконец, загремело где-то близко около нас с поразительной силой. Войска взяли на караул, музыка заиграла, показался на белом арабском коне молодой Царь. Он ехал медленно, приветливо кланялся народу, был взволнован, с бледным, осунувшимся лицом… Царь проследовал через Спасские ворота в Кремль»[778 - Николай II. Воспоминания. Дневники. С. 90.].

Перед въездом в Кремль Государь спешился у Иверской часовни, чтобы приложиться к чудотворной иконе Пресвятой Богородицы. А. С. Суворин в своём дневнике так описывал этот момент: «Все заметили, что Государь был чрезвычайно бледен и сосредоточен. Он всё время держал руку под козырёк во время выезда и смотрел внутрь себя»[779 - Дневник А.С. Суворина за 1896 г. Запись за 9 мая // Суворин А.С. Дневник. С. 100.].

В 16 час. Император Николай II, сняв шапку и осенив себя крестным знаменьем, с благоговением вошёл на территорию Кремля через ворота Спасской башни. Вся территория от Спасских ворот до Успенского собора была наполнена народом, встречавшим Государя в почтительном молчании с непокрытыми головами. Царь с Царицей проследовали в Успенский собор, где они были встречены всем духовенством во главе с митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Палладием (Раевым). Император Николай II и Императрица Александра Феодоровна приложились к главным святыням собора: ковчегам с ризой Господней, гвоздем Христовым и ризой Божьей Матери, а в Петропавловском приделе – к мощам московских митрополитов Святителя Петра и Святителя Филиппа (Колычева). Из Успенского собора Царская Чета, сопровождаемая митрополитом московским Сергием (Ляпидевским), проследовала в Архангельский собор, где отстояла благодарственный молебен, ектенью и многолетие. Государь и Государыня поднялись на Красное крыльцо и с верхней его площадки в пояс поклонились народу. Многотысячное «ура!» было им ответом.

В 18 час. 35 мин. Государь и Государыня по установившейся традиции проследовали из Кремля в село Нескучное в Александринский (Нескучный) дворец[780 - Сегодня в Александринском дворце (Москва, Ленинский пр., д. 14) располагается Президиум Российской академии наук.], где они должны были готовиться к предстоящей коронации, проводя время в строгом посте и молитве. В Александринский дворец переехала и Вдовствующая Императрица Мария Феодоровна.

10 мая Император Николай II и Императрица Александра Феодоровна, после Божественной литургии, снова прибыли в Кремль, где принимали делегации чрезвычайных посольств: французского, испанского, японского, корейского, американского. Каждое посольство принималось Царской Четой отдельно, причём посол вручал Государю верительные грамоты. Вечером того же дня Император Николай II принял представителей Восточных Патриархов, которые благословили Царя иконами. В 16 час. 40 мин. Царь и Царица возвратились в Нескучное, где присутствовали на всенощной.

11 мая Царская Чета вновь присутствовала на Божественной литургии в церкви Александринского дворца, а затем отправилась в Большой Кремлёвский дворец, где продолжился приём посольств: Нидерландов, Португалии, Сербии, Османской империи. После приёма Царь с Царицей вернулись в Нескучное и снова присутствовали на всенощном бдении.

Все эти дни по Москве ездили специальные герольды, наряженные в красивые костюмы, которые громко зачитывали народу о предстоящем короновании Царя и раздавали людям специальные прокламации. Строго говоря, в конце XIX в. при наличии печатной и копировальной техники надобности в этих герольдах не было. Но таким образом сохранялась традиция и придавалась особая торжественность предстоящему событию.

12 мая Церковь отметила Праздник Святой Животворящей Троицы. С утра Николай II и Александра Феодоровна присутствовали на торжественном богослужении, а потом в который раз отправились в Кремль, где в Оружейной палате произошло освящение Государственного знамени, установленного затем в Тронном зале. Знамя было выполнено из золотой ткани, но не росписью, а шитьём и представляло собой большое золотое полотнище, на котором был изображён Государственный герб, двуглавый орёл и гербы всех владений Российской империи[781 - Левенсон А. Указ. соч. С. 156.]. Вверху древка крепилась бантом Андреевская лента, на которой золотом были начертаны слова: «С нами Бог!» После отслуженного молебна Царская Чета вернулась в Нескучный дворец.

Накануне коронации, 13 мая, Государь с Государыней переехали в Кремль, в котором пробыли до конца коронационных торжеств. Утром того же дня Императорские регалии были перенесены из Оружейной палаты в Андреевский зал Большого Кремлёвского дворца. В 19 час. вся Царская Семья была на всенощной в домовой кремлёвской церкви, известной как «Спас за золотой решёткой». В ходе службы Император Николай II исповедовался. «Да поможет нам милосердный Господь Бог, – записал он в этот день в своём дневнике, – да подкрепит Он нас завтра и да благословит на мирно-трудовую жизнь!!!!»[782 - Дневник Императора Николая II за 1895 г. Запись за 3 июня // Дневник Императора Николая II. Т. 1. С. 273.]

Утром 14 мая в Успенский собор были внесены Императорские регалии, в 9 час. 15 мин. в собор проследовала Вдовствующая Императрица, а в 10 час. утра началось шествие Императора Николая II и Императрицы Александры Феодоровны из залов Большого Кремлёвского дворца в Успенский собор. Княгиня М. С. Барятинская вспоминала: «На Императоре Николае был мундир самого старого Гвардейского полка – Преображенского, а Императрица была одета в белое русское платье, обшитое жемчугом. Так как они еще не были коронованы, перед ними не несли никаких символов власти. Императрица была исключительно красива, но все заметили, насколько смущенной и нервной она выглядела. Глаза Императора были яркими и светлыми, как будто он смотрел в будущее с надеждой и уверенностью»[783 - Барятинская М. Указ. соч.].

Как вспоминал камердинер А. А. Волков: «Мундир и подошвы сапог Государя имели заранее сделанные отверстия, через которые было совершено таинство миропомазания. Переодевшись, Государь велел убрать мундир и сапоги, которые должны были храниться как святыня и в качестве исторической реликвии»[784 - Волков А.А. Рядом с Царской Семьёй. М.: Частная фирма «Анкор», 1993.].

Платье Императрицы из серебряной парчи поражало своей красотой и особым древним узором, который вышили монахини Иоанновского монастыря. Когда Царская Чета появилась на Красном Крыльце, громовое «ура!» прокатилось над площадью. Государь и Государыня кланялись народу. Когда Царь и Царица подошли к паперти собора, крики смолкли, и воцарилась гробовая благоговейная тишина.

Встречавший Царя на паперти собора митрополит Московский Сергий (Ляпидевский) обратился к нему со словом: «Благочестивейший Государь! Настоящее Твое шествие, соединённое с необыкновенным великолепием, имеет и цель необычной важности. Ты вступаешь в это древнее святилище, чтобы возложить здесь на Себя царский венец и восприять Священное Миропомазание. Твой прародительский венец принадлежит Тебе единому как Царю Единодержавному. Но Миропомазания сподобляются все православные христиане, и оно неповторимо. Если же предлежит Тебе новых впечатлений этого таинства, то сему причина та, что как нет и выше, так и нет труднее на земле царской власти, нет бремени тяжелее царского служения; посему для понесения его Святая Церковь издревле признала необходимым средство чрезвычайное, таинственное, благодатное»[785 - Коронационный сборник. Т. 1. С. 353.].

После этих слов Царь с Царицей поцеловали крест, поднесённый митрополитом Палладием, и вошли в собор, где, приложившись к святыням, взошли на тронное место и сели на свои троны. В 10 час. утра начался торжественный обряд Священного Коронования. Государь громко прочитал православный Символ Веры и троекратно перекрестился. После этого началось пение тропарей, молитв и чтение Святого Евангелия. Митрополит Палладий крестообразно возложил руки на главу Государя и прочитал соответствующую молитву, призывая Господа удостоить «верного раба Твоего Великого Государя Николая Александровича» помазания «елеем радования, одеть Его силою с высоты, возложить на главу Его венец и даровать Ему долготу дней». Затем Император Николай II был облачён в порфиру и на него была одета бриллиантовая цепь ордена Святого Апостола Андрея Первозванного. В 10 час. 30 мин. Государю на бархатной малиновой подушке была поднесена Большая Императорская корона, которую подал ему митрополит Палладий. Государь взял корону и возложил ее на себя, при словах митрополита: «Во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь». Затем митрополит вручил Государю скипетр и державу, произнеся: «О, Богом венчанный, и Богом дарованный, и Богом преукрашенный, Благочестивейший, Самодержавнейший, Великий Государь Император Всероссийский! Приими скипетр и державу, еже есть видимый образ данного Тебе от Вышняго над людьми своими Самодержавия ко управлению их, и ко устроению всякого желаемого ими благополучия»[786 - Там же. С. 259.].

Одетый в порфиру и корону, держа в правой руке скипетр, а в левой – державу, Государь воссел на престол. Затем Государь положил на подушки скипетр и державу и знаком пригласил подойти к нему Императрицу, которая стала на колени перед Супругом. «Картина идеальной покорности, – писал очевидец, – вместе с проявлением художественной женской грации и изящества, несомненно, останется навсегда в памяти присутствующих в соборе, как одно из самых светлых воспоминаний о коронационных днях. Государь Император снял с Себя корону, прикоснулся ею к голове Императрицы и снова возложил корону на Себя. В это время поднесена была Его Императорскому Величеству малая корона, которой Государь увенчал главу Государыни Императрицы, а затем возложил на Её Величество порфиру и алмазную цепь ордена Св. Апостола Андрея Первозванного»[787 - Там же. С. 260.].

После этого Царь с Царицей облобызались и воссели на престолы. Протодиакон возгласил многолетие «Богом венчанному и превознесенному» Императору Николаю II, именуя его полным титулом: «Божиею Поспешествующею Милостию, Мы, Николай Вторый, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса Таврического, Царь Грузинский; Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полотский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея северныя страны Повелитель; и Государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския; Черкасских и Горских князей и иных наследный Государь и обладатель, Государь Туркестанский; Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голштейнский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая».

После произнесения титула со стен Кремля был дан артиллерийский салют, возвестивший о коронации нового Императора. Все стоящие в соборе, трижды молча поклонились ему поясным поклоном. Когда выстрелы смолкли, Государь опустился на колени и прочёл молитву, в которой просил Господа: «Ты же Владыко и Господи Мой, настави Мя в деле, на неже послал Мя еси, вразуми и управи Мя в великом служении сем»[788 - Там же. С. 261–262.].

После прочтения молитвы Государь встал, и тут же на колени опустились все присутствующие в соборе и весь народ, стоящий на площади возле него. Хроникёры отмечали: «Все, что происходило в Успенском соборе, точно толчки сердца, разносилось по всей этой необозримой толпе и, как бьющийся пульс, отражалось в самых отдаленных ее рядах. Вот Государь коленопреклоненный молится, произнося святые, великие, исполненные столь глубокого значения слова установленной молитвы. Все в соборе стоят, один Государь на коленях. Стоит и толпа на площадях, но как все разом притихли, какая благоговейная тишина кругом, какое молитвенное выражение лиц! Но вот Государь встал. На колени опускается Митрополит, за ним все духовенство, вся Церковь, а за Церковью весь народ, покрывающий кремлевские площади и даже стоящий за Кремлем. Теперь и те странники с котомками опустились, и все на коленях. Только один Царь стоит перед своим троном, во всем величии своего сана, среди горячо молящегося за Него народа».

Владыка Палладий, стоя на коленях, трижды прочёл Молитву за Царя: «Спаси Господи люди Твоя и благослови достояние Твое, победы Благоверному Императору нашему, Николаю Александровичу на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство». После этих слов все встали с колен, и хор исполнил «Тебя Бога хвалим». На этом коронация закончилась. Начались поздравления Государя и Государыни. Первой своего Державного сына и Невестку поздравила Вдовствующая Императрица Мария Феодоровна. Потом Императора и Императрицу поздравили все монаршие особы, присутствовавшие на коронации.

После поздравлений началась Божественная литургия, во время которой Император Николай II был помазан на царство. Таинство было осуществлено в алтаре Успенского собора, где Владыка Палладий трижды помазал ему Священным Миром лоб, ноздри, губы, уши, грудь и руки, каждый раз повторяя: «Печать Духа Святаго». После помазания все колокола начали торжественный перезвон, а пушки Кремля дали артиллерийский салют из 101 залпа. Известие о миропомазании было встречено громовым народным «Ура!». Там же, в алтаре, Государь причастился Тела и Крови Христовых по особому царскому чину, каким причащаются священнослужители. Тем самым было зримо показано, что Православный Царь не только светский, но и сакральный владыка своего народа.

Вслед за Государем, но уже возле Царских Врат причастилась и Государыня. Протодиакон Попов провозгласил: «Благоверному и Благочестивому и Христолюбивому, Самодержавнейшему Великому Государю нашему Богом Венчанному, Превознесенному и Святым миром помазанному Николаю Александровичу, Императору и Самодержцу Всероссийскому, и Супруге Его, Благоверной и Благочестивой, Венчанной и Превознесенной и Святым миром помазанной Государыне Императрице Александре Феодоровне, Многая и благая лета!»

После коронования и миропомазания началось обратное шествие Царя и Царицы из Успенского собора в Большой Кремлёвский дворец, где должен был состояться праздничный приём. Сопровождаемый огромной свитой, под балдахином, украшенным страусовыми перьями и мехом горностая, в короне и порфире, держа в руках скипетр и державу, Государь медленно шествовал на поклонение в Архангельский и Богоявленский соборы, а затем на торжество в Большой дворец. Государыня находилась на несколько шагов позади Государя. Шествие снималось на пленку французской киностудией братьев Люмьер, это была первая в России киносъёмка. По поручению братьев Люмьер коронационные торжества снимал присланный из Парижа оператор Камилл Серф. При выходе из Архангельского собора, на Красном крыльце, Царь и Царица по старому обычаю три раза в пояс поклонились народу.

Великолепие зрелища глубоко поразило присутствующих. Один журналист писал: «Ни на какой палитре не найдется таких красок, ни у какого художника слова не хватит выражений, достаточных для того, чтобы нарисовать верную картину происходящего. Когда, по окончании шествия, уже в Кремле, Государь поднялся на Красное крыльцо и с верхней площадки, при шумных ликованиях кругом, поклонился три раза народу, то невольно припомнилось сказанное покойным Аксаковым по поводу прошлого коронования – что здесь в Кремле, сошлись и стояли лицом друг с другом две великие силы: русский Царь и безгранично верный ему русский народ»[789 - Николай II. Воспоминания. Дневники. С. 90.].

Сам Император Николай II так выразил свои чувства от прошедших 14 мая событиях на страницах дневника: «Всё что произошло в Успенском соборе, хотя и кажется настоящим сном, но не забывается во всю жизнь!!!»[790 - Дневник Императора Николая II за 1896 г. Запись за 14 мая // Дневник Императора Николая II. Т. 1. С. 273.]

В 21 час с верхнего балкона Большого дворца Императрица Александра Феодоровна зажгла электрическую иллюминацию колокольни Ивана Великого и всей Первопрестольной столицы. Включатель иллюминации был спрятан в букете цветов, который Государь преподнёс Супруге. Генерал В. Ф. Джунковский делился своими воспоминаниями: «Кремлевская иллюминация зажглась в один миг, в тот самый миг, когда Государыня взяла в руки поднесенный ей букет с электрическими цветами. Засветился букет, и в тот же момент засветился разноцветными электрическими огнями весь Кремль, точно огненной кистью нарисованный на потемневшем небе. Иначе как огненной живописью нельзя назвать вчерашнюю иллюминацию Кремля. Его кресты, куполы, крыши, зубцы, окна, карнизы, все его разнообразные архитектурные линии вырисовывались тысячами разноцветных огней, бирюзовых, пурпурных, золотистых или сверкающих, как бриллианты. Каждая башня, каждый купол, каждая арка ворот или амбразура окна были чудом красоты и искусства. Описать эти чудеса невозможно, нужно было их видеть, как видел московский народ, сотнями тысяч запрудивший все улицы»[791 - Джунковский В.Ф. Коронационные торжества 1896 года в Москве // Отечественная история. М., 1997. № 4. С. 13.].

Для иллюминации Москвы понадобились 190 тыс. электрических лампочек, газовых рожков, разного рода фонариков, лампионов.

В ознаменование коронации Государем народу были дарованы большие милости: прощены недоимки, объявлена амнистия преступникам за нетяжкие преступления, освобождены многие ссыльные. За Царский счёт в десятках городов России были устроены обеды для 50 тыс. бедных.

Ещё 20 апреля 1896 г. Император Николай II издал указ: «О присвоении иереям монашествующего и белого духовенства возлагать на себя святой крест»[792 - Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. Т. XVI. Отделение 1. № 12793. СПб, 1899. С. 294.]. Эта царская милость предусматривала «присвоение в ознаменование всенародного торжества Коронования и Священного Миропомазания Их Императорских Величеств, всем состоящим на службе иереям, монашествующего и белого духовенства, равно как и рукополагаемых вновь, в означенный сан, право возлагать на себя святой крест». Тем же указом был утверждён и рисунок креста[793 - Полное собрание законов Российской Империи. Собрание третье. Т. XVI. Отделение 2. Приложения. Л. 14 [Рисунок креста].СПб., 1899.]. Именно благодаря этому царскому указу всё православное «белое» духовенство до сих пор носит наперстные кресты.

Сам же Государь в эти дни принял на себя тяжкий крест мученического служения России. Среди присланных ему в те дни почетных наград совсем незамеченным остался знак неизвестной американской религиозной организации: «Орден Тернового венца», имевшей своим символом крест, увитый терниями[794 - Диплом ордена «Тернового венца» (Нью-Йорк) Императору Николаю II // ГА РФ. Ф. 01. Оп. 1. Д. 16. Л. 1–9.]. Эта награда стала вещим предсказанием тернового царствования Императора Николая II.

События на Ходынском поле

«Ответственность» за давку на Ходынском поле, приведшую к многочисленным жертвам, стала первым обвинением Императора Николая II, которое ему предъявило «передовое» общество. Вслед за обществом обвинение это было подхвачено революционерами, закреплено советской пропагандой и до сих является тем штампом, которым большая часть отечественной и зарубежной историографии характеризует царствование последнего Государя. На самом деле трудно найти более нелепого и надуманного обвинения, чем обвинение Николая II в Ходынке. Подобные несчастные случаи происходили всегда и происходят до сих пор. В 1887 г., на торжествах в честь 50-летия правления королевы Виктории, в Лондоне в массовой давке было задавлено насмерть 2500 человек и несколько тысяч ранено[795 - Николай II. Воспоминания, дневники. С. 48.]. По крайней мере, несколько сотен людей погибло в Москве при похоронах Сталина. В 1982 г. 66 человек, в основном подростков, погибло в давке на стадионе «Лужники». В декабре 2009 г. 156 человек погибло при пожаре в Перми в клубе «Хромая лошадь». 22 ноября 2010 г. на «празднике воды» в Пномпене погибло в давке 456 человек. Это не считая таких «ходынок», как катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС 17 августа 2009 г. (погибло 75 человек) или катастрофа с затонувшим на Волге 10 июля 2011 г. теплоходом «Булгария» (погибло 122 человека). Однако ни в одном из этих событий никому не приходило в голову обвинять верховную власть в несчастных случаях. Королеве Виктории даже не сочли нужным докладывать о случившемся. Кстати, С. Ю. Витте вспоминал, что китайский посол на коронации Ли Хунчжан был страшно удивлён, что Государю вообще сообщили о погибших людях. «Если бы я был сановником вашего Государя, я, конечно, всё от него скрыл бы. Для чего его, бедного, огорчать?» – недоумевал китайский посол[796 - Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 2. С. 68–69.].

Однако в случае с Ходынкой много неясного. Происшедшее на ней видится не только несчастным случаем. Изначально давке на Ходынском поле был придан характер «зловещего предзнаменования», которое якобы в числе других знаменовало «несчастливое» царствование.

Сразу после коронации стали распространяться слухи, что якобы с груди Государя упал орден Андрея Первозванного. А. П. Извольский, который присутствовал на коронации в качестве камер-пажа, вспоминал: «В самый торжественный момент церемонии, когда Император подходил к алтарю для совершения обряда помазания, бриллиантовая цепь, к которой крепился орден Андрея Первозванного, оторвалась от мантии и упала к Его ногам. Один из камергеров поднял ее и передал министру двора графу Воронцову, который положил ее в карман.

Все произошло так быстро, что не было замечено никем, кроме тех, кто находился близко к Императору. ‹…› После церемонии всем, кто видел это, было приказано молчать об инциденте, и до сих пор он был никому не известен. Я остановился на описании этого случая, который может показаться незначительным, потому что знаю, какое глубокое впечатление было произведено им на Николая II, и насколько он увеличил Его врожденную склонность к фатализму»[797 - Извольский А.П. Воспоминания: Пер. с англ. 2-е изд. М.: Международные отношения, 1989. С. 166.]. Эти воспоминания Извольского вызывают ряд вопросов. Цепь ордена Св. Апостола Андрея Первозванного была больше метра, а её вес составлял примерно 300 г. Очевидно, что падение такой цепи не могло пройти незамеченным, и уж точно граф Воронцов-Дашков никак не мог положить ее в карман.