Император Николай II. Человек и монарх

Сандзо Цуда был сразу же арестован. Позже суд приговорил его к пожизненному заключению в тюрьме на острове Хоккайдо, где 30 сентября 1891 г. Цуда умер от пневмонии, по другим сведениям, покончил с собой. На суде он мотивировал свои действия тем, что якобы принял Цесаревича за европейского шпиона.

Между тем Наследника повезли обратно в губернаторский дом. Там «сейчас же Рамбах, Попов с “Азова” и Смирнов с “Мономаха”, – писал Наследник отцу, – приступили к промыванию и зашиванию ран. Я себя чувствовал великолепно и без всякой боли. Но что меня страшно мучило, это мысль о вашем беспокойстве и о том, что неверные слухи могли дойти до вас раньше моей телеграммы»[262 - Великий Князь Николай Александрович – Императору Александру III // ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 919(4). Л. 185–190.]. В целом состояние Цесаревича было удовлетворительным, он улыбался и шутил.

2 мая 1891 г. руководитель путешествия генерал-майор свиты князь В. А. Барятинский сообщил о случившемся Императору Александру III. Описывая состояние Наследника после ранения, князь писал: «Николай Александрович был спокоен и сохранил все присутствие духа, успокаивая всех и говоря, что он особенного ничего не чувствует и что рана пустая. В отношении совершенно растерявшихся японцев Цесаревич выказал удивительную доброту; он сейчас же сказал Принцу Арисугава: “Прошу вас ни минуты не думайте, что это происшествие может испортить хорошее впечатление, произведенное на меня радушным приемом, встреченным мною всюду в Японии”. У всех были слезы на глазах! ‹…› Дома, в Киото, рана была подробно исследована всеми тремя докторами, наложены швы и повязка. Николай Александрович благодаря Богу чувствовал себя в это время хорошо, разговаривал и шутил»[263 - Князь В. А. Барятинский – Императору Александру III 2 мая 1891 г. // Источник, приложение к журналу «Родина». № 6, 1994.].

Из этого протокола следовало, что орудием покушения был стандартный полицейский меч катана с длиной лезвия около 58 см. Чудом, но Наследник серьёзно не пострадал. Ему были нанесены две раны на правой стороне головы. Одна из них была длиной около 9 см и достаточно глубока, поскольку проникла до кости. Впоследствии врач эскадры удалил с костной ткани тонкий слой площадью приблизительно 7 ? 3 мм. Вторая рана была длиной 7 см, но кость в этом месте задета не была.

6 мая 1891 г., то есть в свой день рождения, Цесаревич получил письмо от Державного отца: «От всей души благодарим Господа, милый мой Ники, за Его великую милость, что Он сохранил Тебя нам на радость и утешение. До сих пор ещё не верится, чтобы это была правда, что действительно Ты был ранен, что всё это не сон, не отвратительный кошмар»[264 - Император Александр III – Цесаревичу Николаю Александровичу 6 мая 1891 г. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII – XX вв.: Альманах. М.: Студия ТРИТЭ; Рос. архив, 1999. С. 236. Т. IX.].

Написал письмо и самый младший брат, 12-летний Великий Князь Михаил: «Мне было очень грустно, когда я узнал, что случилось с Тобою в Японии. Слава Богу, что раны не были очень опасны. Я буду ужасно рад, когда Ты вернёшься и Георгий также. Миша»[265 - Великий Князь Михаил Александрович – Цесаревичу Николаю Александровичу // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1301. Л. 169–170.].

Хотя серьёзных последствий удар не имел, Николай II до конца жизни страдал головными болями. 25 мая 1891 г. Николай Александрович записал в своём дневнике: «Вечером Рамбах вынул с головы последний шов и снял весь шрам»[266 - Дневник Великого Князя Николая Александровича за 1891. // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 226. Л. 17.].

Впоследствии появилось расхожее мнение, что будто бы покушение в Оцу настроило Императора Николая II враждебно в отношении Японии и будто бы это стало причиной войны с нею. В частности, С. Ю. Витте в своих воспоминаниях писал, что покушение «вызвало в душе будущего Императора отрицательное отношение к японцам…»[267 - Витте С. Ю. Избранные воспоминания 1849–1911 гг. М., 1991. С. 288.]. Однако эти домыслы опровергаются самим Государем. Сразу же после покушения он писал матери: «Япония так же нравится мне и теперь, как раньше, и случай со мной 29 апреля не оставил во мне никакого неприятного чувства»[268 - Великий Князь Николай Александрович – Императрице Марии Феодоровне // ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 2321. Л. 163.]. В том же письме Николай Александрович сообщал, что его «очень тронуло, что японцы становились на колени при проезде на улице и имели печальные лица»[269 - Великий Князь Николай Александрович – Императрице Марии Феодоровне. // ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 2321. Л. 176.].

Японцы были крайне взволнованы возможными политическим последствиями со стороны России. Нельзя было исключать с её стороны даже военных действий. На следующее утро с токийского вокзала отошёл специальный поезд, в котором находился сам император (микадо) Муцухито, спешивший с личными извинениями. В Японии микадо почитался за божество, и его передвижение являлось важным государственным событием. Микадо вёз с собой группу профессоров медицины из Токийского университета. Муцухито встретился с Цесаревичем и выразил ему свои слова соболезнования. Сыну русского Царя был пожалован высший японский орден Хризантемы. Из Осаки прибыли три парохода, нагруженные подношениями и подарками от купцов этого крупнейшего торгового города Японии. Извинения японцев были приняты Александром III и тяжёлых последствий для отношений двух стран не имели. Уже в своём письме сыну 6 мая Царь писал: «Я воображаю отчаяние Микадо и всех сановников японских, и как жаль для них и все приготовления и празднества – всё пропало и ни к чему! Но Бог с ними со всеми, радуюсь и счастлив, что, благодаря всему этому, Ты можешь начать обратное путешествие скорее и раньше, дай Бог, вернёшься к нам!»[270 - Император Александр III – Цесаревичу Николаю Александровичу 6 мая 1891 г. // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII – XX вв.: Альманах М.: Студия ТРИТЭ; Рос. архив, 1999. С. 236. Т. IX.]

По настоятельной просьбе русского посланника в Японии Д. Е. Шевича Александр III 7 мая 1891 г. приказал прервать визит Великого Князя Николая Александровича в Японию. Микадо лично провожал Цесаревича на корабль. Преждевременный отъезд Николая Александровича из Японии помешал его участию в торжественной церемонии освящения нового православного собора, сооружённого при деятельном участии святителя архиепископа Николая (Касаткина) в центре японской столицы.

Покушение в Оцу взволновало русское общество. Известный поэт А. Н. Майков посвятил Великому Князю Николаю Александровичу стихотворение, которое направил Императору Александру III. «Ваше Императорское Величество. Я сам отец и знаю, что всякое сердечное участие в горе и радости по поводу наших детей услада родительскому сердцу. Вот почему я дерзаю представить Вам эти несколько строчек стихов, вызванных доселе непонятным событием с Государем наследником Цесаревичем в Японии»[271 - А. Н. Майков – Императору Александру III // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1486. Л. 1.].

Царственный Юноша, дважды спасенный!
Явлен двукраты Руси умиленной
Божия Промысла щит над Тобой!
Вихрем промчалася весть громовая,
Скрытое пламя в сердцах подымая
В общем порыве к молитве святой.
С этой молитвой – всей Русской землей,
Всеми сердцами Ты глубже усвоен…
Шествуй же в путь свой и бодр, и спокоен.
Чист перед Богом и светел душой.

16 мая 1891 г. Николай Александрович прибыл во Владивосток. За пять месяцев до этого Городская дума 12 января 1891 г. постановила: для увековечивания памяти посещения Владивостока Наследником Цесаревичем построить на перекрёстке Светланской и Прудовой улиц из камня и кирпича Триумфальные ворота, с постановкой в оных образа Святителя Николая Чудотворца с неугасимою лампадой. Дума ходатайствовала о присвоении этим воротам имени Николаевских. Именно через эту арку Цесаревич и въехал во Владивосток. В день своего прибытия он объявил Приамурскому генерал-губернатору барону А. Н. Корфу именной Высочайший Указ, в котором «в ознаменование посещения Сибири Любезнейшим Сыном нашим, Государем Наследником Цесаревичем и Великим Князем Николаем Александровичем», Государь объявлял амнистию широкому кругу каторжан[272 - Именной Высочайший Указ Правительствующему Сенату от 17 апреля 1891 // Ухтомский Э. Э. Путешествие Государя Императора Николая II на Восток (в 1890–1891). СПб., 1897. Т. 3. С. 114–115.].

Утром 17 мая Цесаревич Николай Александрович принял участие в торжественной церемонии закладки памятника исследователю Дальнего Востока адмиралу Г. И. Невельскому. После закладки Цесаревич посетил военный лагерь, при отъезде из которого офицеры отпрягли лошадей и сами повезли коляску с Августейшим гостем под громовое «ура!» войск и народа[273 - Ухтомский Э. Э. Путешествие Государя Императора Николая II на Восток (в 1890–1891). Т. 3. С. 123.].

19 мая Цесаревич принял участие в торжественной церемонии начала строительства уссурийского участка Транссибирской железнодорожной магистрали и в закладке здания Владивостокского вокзала. Цесаревич провёз символическую тачку с землёй для железнодорожной насыпи. К моменту приезда Наследника было уже построено 3 км железнодорожных путей, и Цесаревич совершил пробную поездку по этому участку. Через два года поезда уже ходили от Владивостока до Никольско-Уссурийска, а строительство всей магистрали в целом было завершено в 1904 г.

30 мая Цесаревич попрощался с командой «Память Азова». Мичман В. Д. Менделеев писал своему знаменитому отцу: «Милый Папа?! Вот наши торжества и кончились. Трудно описать ту грусть, с которой все расставались с Цесаревичем: за 7 месяцев все так привыкли к нему как к человеку, как к простому и ласковому юноше…»[274 - Фонды музея-архива Д. И. Менделеева. СПГУ.]

Возвращение Цесаревича домой из Владивостока пролегало через Сибирь, которая произвела на будущего Николая II огромное впечатление. Разные культуры, народы, обычаи тесно переплетались с красивейшими городами и великолепной природой. «Что за громадина Амур, – писал он отцу, – мы шли 10 дней вверх по нему и затем вошли в Шилку, которая тоже не из маленьких»[275 - Цесаревич Николай Александрович – Императору Александру III // ГА РФ. Ф. 674. Оп. 1. Д. 919 (4). Л. 196.]. Великому Князю Александру Михайловичу Цесаревич писал по поводу Сибири: «Я в таком восторге от того, что видел, что только устно могу передать впечатления об этой богатой и великолепной стране, до сих пор так мало известной и (к стыду, сказать) почти незнакомой нам, русским!»[276 - Цесаревич Николай Александрович – Великому Князю Александру Михайловичу // Боханов А. Н. Николай II. С. 234.]

В степях буряты радушно встречали сына Белого Царя. На р. Тура Наследник встречался с представителями агинских бурят. Для этого был построен юртовый городок, в центре которого для Цесаревича поставили юрты из 10 раздвижных стен с полным убранством, установили трибуну для зрителей конноспортивных и других состязаний. В состав агинской делегации во главе с гл. тайшой Ж. Зоригтуевым входили руководитель Агинской степной Думы и знатные люди С. Зодбоев, Ж. Бодийн, Э. Вамбоцыренов. Баргузинские буряты подарили Цесаревичу седло, лук и стрелы, два ковра и соболий мех. Эти подарки были преподнесены Николаю Александровичу в буддийском храме под чтение ламами мантр, звуки труб и «чего-то играющего роль литавр». При вручении подарков, Наследнику пришлось «влезть на трон почти под самый потолок»[277 - Дневник Великого Князя Николая Александровича за 1891 г. // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 226. Л. 71.].

Примечательно то особое священное почитание Цесаревича, как сына Белого Царя, которое проявляли различные восточные народы. В Аннаме, южновьетнамской французской колонии, все были поражены, когда аннамские духовные лица и старики пали ниц перед Цесаревичем. Как писал князь Успенский: «Лицезрея в Наследнике Цесаревиче Первенца Белого Царя, коего Именем и обаянием полон весь Восток, почитая в Августейшем путешественнике Высокого Гостя, прибывшего в их буддийский край, аннамские «духовные и старики» пали ниц перед милостиво их принявшим Великим князем»[278 - Ухтомский Э. Э. Путешествие Государя Императора Николая II на Восток (в 1890–1891). Т. 3. С. VII.].

По всему следованию Наследника по Сибири, в каждом посещаемом населённом пункте его встречали почётные депутации. Каждая из них считала долгом преподнести Высокому гостю хлеб-соль и местные деликатесы, состоявшие из икры и солёной рыбы. Стояла страшная жара, и Цесаревичу сильно хотелось пить, и при этом его угощали одними солёными кушаньями. С тех пор Государь никогда не ел икры или солёной рыбы[279 - Десять лет на Императорской яхте «Штандарт» // Морские записки. The Naval Records. Издание бывших морских офицеров в Америке. Нью-Йорк, 1947. Т. 5. № 2. С. 37.].

14 июня 1891 г. пароходы «Вестник» и «Ермак», на котором следовал Цесаревич, вошли в одно из устьев Нерчи. Опасение наткнуться на мель побудило остановиться в 4 верстах от Нерчинска, куда Наследник Цесаревич и его свита прибыли в коляске вместе с генерал-губернатором. На городской площади выстроился почётный караул 9-го пешего казачьего батальона, воинские части гарнизона, колонны учащихся. Пройдя мимо учеников и учениц Нерчинских учебных заведений, усыпавших путь цветами, Николай Александрович был встречен городскою депутацией, поднесшей на серебряном блюде хлеб-соль, которое было с благосклонностью принято. Выслушав приветствие, Августейший путешественник удостоился принять также поднесённый ему дочерью Нерчинского окружного начальника букет, а затем сел в экипаж для следования к собору. За коляской бежали тысячи людей, сопровождая её до собора[280 - Ухтомский Э. Э. Путешествие Государя Императора Николая II на Восток (в 1890–1891). Т. 3. С. 123.]. Затем Наследник внимательно осматривал Нерчинский краеведческий музей, где пробыл около часа. После музея Престолонаследник посетил Софийскую женскую гимназию, духовное и уездное городские училища, выслушав пение учащихся. В письме к Императрице Марии Феодоровне Цесаревич Николай с иронией сообщает о восторженном приёме, оказанном ему в женских гимназиях: «Я должен был всё время стоять и ходить облепленный кругом институтками – это было своего рода пыткой. Они меня чуть-чуть не раздели, потому что каждая хотела держать что-нибудь в руках, шапку, или фуражку. Я теперь остался почти без платков и перчаток, столько их пришлось раздать в женских гимназиях»[281 - Великий Князь Николай Александрович – Императрице Марии Феодоровне // ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 2321. Л. 192.].

В 19 час. в доме золотопромышленника Н. Д. Бутина, прекрасно иллюминированном, был дан торжественный ужин в честь Цесаревича. В разгар торжества на небе с востока внезапно появился огненный шар, который повис над Бутинским домом и затем погас[282 - Ухтомский Э. Э. Путешествие Государя Императора Николая II на Восток (в 1890–1891). СПб., 1897. Т. 3.].

15 июня в 9 час. утра Цесаревич отбыл из Нерчинска, а 17 июня прибыл в Читу. Князь Ухтомский писал: «При самом въезде в город, в конце Ангарской улицы, красовалась деревянная арка». От арки к месту остановки экипажей дорога была устлана сукном. Путь следования был определен по центральным улицам города[283 - Ухтомский Э. Э. Путешествие Государя императора Николая II на Восток. Т. 3.]. Толпы народа сопровождали Наследника Цесаревича на всем пути следования по улицам Читы, во всех церквях начался перезвон, который продолжался все время пребывания Августейшего Гостя. У ворот Казанской церкви, построенной в 1866 г. на Михайловской площади, Наследника ожидал Преосвященный Макарий в сопровождении 16 священнослужителей, 4 дьяконов, с хоругвями, святым крестом и водою. В церкви была совершена лития с провозглашением многолетия, и Владыка Макарий подарил Цесаревичу образ Господа Вседержителя.

5 июля в 9 час. 55 мин. экипаж Цесаревича въехал в город, приветствуемый народом. За въездом Наследника в Томск наблюдал один тринадцатилетний мальчик. Через много лет он вспоминал об этом: «Наследника в Томск, то есть последний перегон, вёз один содержатель постоялого двора – еврей, который на тройке вороных и примчал Наследника в город. Вызвало тогда немало разговоров, что Наследник решился ехать на еврейских лошадях и еврей сам же управлял этой тройкой. Тогда же рассказывали, что Наследник попробовал приготовленный еврейский пряник и другие кушанья»[284 - Слишком все было ясно для народа. Исповедь палача // Источник. 1993. № 0. С. 108.]. Ровно через 27 лет этот мальчик станет палачом-чекистом и убьёт Императора Николая II и всю его Семью. Его звали Янкель Юровский. Примечательно, что 5 июля в XIX в. соответствовало 17 июля григорианского календаря.

От имени духовенства Наследника престола приветствовал епископ Томский и Семипалатинский Макарий (Невский). Тогда ни Владыке, ни Цесаревичу было не дано знать, что оба они будут первыми жертвами безбожного Февральского переворота в 1917 г.

После торжественной встречи его духовенством и городскими властями Наследник Цесаревич посетил могилу старца Федора Козьмича, который, согласно преданию, был не кем иным, как тайно покинувшим престол Императором Александром I Благословенным. Примечательно, что посещение могилы старца было осуществлено Наследником тайно. В официальной части программы его пребывания в Томске оно отмечено не было. Не нашло это посещение своего отражения ни в дневнике Николая II за 1891 г., ни в его письмах родителям за этот же период. Однако сам факт этого посещения не вызывает сомнений. Он отражён в книге биографа Александра I Великого Князя Николая Михайловича[285 - Николай Михайлович, Великий Князь. Легенда о кончине Императора Александра I в Сибири в образе старца Феодора Кузьмича. СПб., 1907. С. 9.]. Кроме того, факт посещения подтверждается жителем Томска И. Г. Чистяковым, зятем купца С. Ф. Хромова, хорошо знавшего почившего старца, которому об этом рассказывал лично князь Э. Э. Успенский, сопровождавший Цесаревича[286 - Громыко М. М. Святой праведный Феодор Кузьмич – Александр I Благословенный. М.: Паломник, 2007. С. 408.]. Николай Александрович посетил келью и могилу Феодора Козьмича и повелел над могилой старца вместо часовни построить большую каменную церковь. Этому повелению так и не суждено было быть исполненным.

Ночь Цесаревич провёл в доме губернатора. На следующий день, 6 июля, Наследник посетил Императорский Томский университет, где пообщался с преподавателями и студентами. В начале первого часа дня Цесаревич простился с томичами и на пароходе «Николай» отбыл по реке в сторону Тобольска.

8 июля пароход с Наследником на борту вошёл в пределы Тобольской губернии. Первая остановка была в Сургуте. Как и всюду, местные жители самым восторженным образом встречали Цесаревича. Девицы в дар ему преподнесли свои рукоделия, шитые скатерти и полотенца, крестьянин Иван Шеймин привёл в подарок медведя, а инородцы – две лисицы и молодого оленя[287 - Лебедев М., священник. Путешествие Наследника Цесаревича по Подольской епархии в 1891 году. Тобольск, 1892. С. 4.]. Это нашло отражение в дневнике Великого Князя Николая Александровича: «Два отставных казака хотели подарить один оленя, другой медвежонка, но я зверей не принял, а одарил их, так как невозможно таскать по всей Сибири разных животных и без них уже достаточно возни!»[288 - Дневник Цесаревича Николая Александровича за 1891 г. // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 226. Л. 20.]

Все старались чем-нибудь одарить Наследника, выразив тем самым ему свою любовь. Всё дальнейшее следование Цесаревича на пароходе по Иртышу сопровождалось восторженными приветствиями местных жителей, толпившихся по обеим берегам реки, духовенство в полном облачении служило благодарственные молебны и осеняло пароход крестом.

Вечером 10 июля Цесаревич прибыл в Тобольск, который через 26 лет станет местом его ссылки. С пристани Цесаревич последовал в Тобольский кафедральный Софийско-Успенский собор, возле которого был встречен громовым «ура!» сотен тоболяков, собравшихся на соборной площади. На паперти собора Наследника приветствовал митрополит Тобольский и Сибирский Иустин (Полянский)[289 - Речь Преосвященного Иустина при встрече Его Императорского Высочества, Государя Наследника Цесаревича и Великого Князя Николая Александровича, в Тобольском кафедральном соборе, 10 июля 1891 года // Тобольские епархиальные ведомости. № 13–14, 1891. С. 26.].

После краткого молебствия Цесаревич приложился к чудотворной иконе Божией Матери, именуемой Абалакской, а также к иконам Спасителя и Пресвятой Богородицы, дар собору Царя Феодора Иоанновича. Затем Николай Александрович осмотрел город и памятник Ермаку. Около 1 час. ночи 11 июля пароход с Цесаревичем на борту взял курс на г. Омск.

Отойдя от Тобольска, пароход с Наследником через несколько верст был приветствуем всей братией Абалакской обители, расположенной на высоком и крутом берегу Иртыша. Кроме братии, на берег заранее пришло много местных жителей, которые почти всю ночь ждали появление на реке парохода Цесаревича. Когда же он наконец появился, то старший из иеромонахов высоко поднял крест и громко произнёс: «Да благословит тебя Господь от Сиона». Все колокола монастыря начали звонить. Народ, благоговейно крестясь, бежал вдоль берега за плывущим пароходом[290 - Лебедев М., священник. Указ. соч. С. 5.].

16 июля в 7? утра Августейший путешественник остановился на ночлег в селе Покровское[291 - Дневник Цесаревича Николая Александровича за 1891 г. // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д.226. Л. 112.]. Наследнику не дано было знать, что в этом селе живёт крестьянский подросток, с которым через 15 лет его самым тесным образом свяжет жизнь. Юного крестьянина звали Григорий Распутин.

26 июля 1891 г. Цесаревич Николай прибыл в Оренбург. На въезде в город его встречала надпись: «Да благословит Всевышний благие начинания и дальнейшие пути Его Высочества и сохранит драгоценную жизнь Государя Наследника на многие, многие лета на радость любвеобильному Царю и на благо народов»[292 - Встреча и пребывание Его Императорского Высочества, Благоверного Государя, Наследника Цесаревича и Великого Князя Николая Александровича в пределах Оренбургской епархии, в июле сего года: О посещении Его Императорским Высочеством Наследником Цесаревичем Тургайской области // Оренбургские епархиальные ведомости. 1891. № 17 (ч. неофиц.). С. 540.]. Наследника встречали исполняющий должность губернатора А. А. Ломачевский, представители сословий, епископ Оренбургский и Уральский Макарий. 27 июля Наследник принимал депутации и знакомился с городом. В частности, он посетил знаменитый Неплюевский кадетский корпус и мужскую гимназию. В этот же день в Оренбурге состоялся военный парад оренбургских казаков с участием Наследника Цесаревича, который являлся Августейшим атаманом войска. Затем Николай Александрович принял казаков – георгиевских кавалеров. Таким образом, Цесаревич Николай Александрович за неделю, проехав более тысячи верст, ознакомился с Оренбургской губернией, принимая многочисленные депутации, присутствуя на молебнах и смотрах, посещая учебные заведения, устраивая торжественные обеды. В путешествии Наследник находился в постоянном общении с местным населением, он посещал дома казаков, купцов, местных чиновников, крестьян.

Путешествие Наследника Цесаревича подходило к концу. В последних письмах перед долгожданной встречей Отец-Император не забывал напомнить сыну о вознесении благодарности Богу за благополучное завершение главного этапа пути. «Когда будешь на обратном пути в Москве, – писал Александр III 25 июля 1891 г., – то устрой так, чтобы можно было-бы Тебе поехать на несколько часов в Троицкую Серг[иевскую] Лавру, это я нахожу весьма желательным и достойно закончит Твое долгое и утомительное путешествие»[293 - Император Александр III – Цесаревичу Николаю Александровичу. 25 июля 1891 г. // Российский Архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVIII – XX вв.: Альманах. М.: Студия ТРИТЭ; Рос. архив, 1999. Т. IX. С. 241.]. 4 августа 1891 г. Императорский поезд доставил Цесаревича в «милую Гатчину».

Глава 5. Обручение с Принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской

Идеал семьи, брака всегда занимал важное место в системе ценностей Императора Николая II. «Я знаю, что мне пора жениться, – писал он своему другу юности Сандро, – так как я невольно все чаще и чаще начинаю засматриваться на красивенькие лица. Притом мне самому ужасно хочется жениться, ощущается потребность свить и устроить своё гнёздышко»[294 - Цесаревич Николай Александрович – Великому Князю Александру Михайловичу // Боханов А. Н. Николай II. С. 235.].

Цесаревич не был чужд юношеских влюблённостей. Эти мимолётные увлечения даже угнетали его совесть, заставляя сомневаться в их соответствии нравственному закону, в котором он был воспитан. Это при том, что романы эти носили чисто платонический характер. 4 апреля 1892 г. Николай Александрович писал в своём дневнике, что прошедшей зимой «я сильно влюбился в Ольгу Д.[27 - Княжна Ольга Александровна Долгорукая.], теперь, впрочем, это в прошлом! А с апреля по сие время я страстно полюбил (платонически) маленькую К. Удивительная вещь наше сердце! Вместе с этим я не перестаю думать об Аликс! Право, можно бы заключить после этого, что я очень влюбчив? До известной степени: да; но я должен прибавить, что внутри я строгий судия и до крайности разборчив»[295 - Дневник Цесаревича Николая Александровича за 1892 г. Запись за 4 апреля // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 228. Л. 38.]. Эти записи, во многом, конечно, наивные, свидетельствуют, что их автор не только ещё очень молод, но и чист сердцем. Наследник не чурался знакомства с молодыми хорошенькими девушками, но это были всего лишь знакомства, ни к чему не приводящие и ничем не заканчивающиеся. Одно из них, с балериной М. Ф. Кшесинской (той самой «маленькой К.»), такое же невинное, как и остальные, было раздуто обществом, не без старания самой Кшесинской, до размеров «страстного романа». Злые языки тогда и сейчас пытались «навязать» Кшесинскую в «любовницы» Николаю II. Между тем сам Цесаревич в дневнике называл их отношения «платоническими», то есть чисто дружескими, не связанными с чувственностью. Между тем всевозможные «пошляки от истории», по меткому выражению А. Н. Боханова, как тогда, так и сейчас любят смаковать дневниковые записи Наследника, в которых он описывает длительные общения с «Малечкой», переходящие за полночь, во время которых молодые люди «хорошо поболтали, посмеялись и повозились». Этот последний глагол «повозились» «пошляки от истории» предъявляют доказательством «интимной» связи между Цесаревичем и балериной. Между тем слова «повозиться», «возиться» встречаются у Николая II в дневниках довольно часто. Так, например, 31 декабря 1890 г., описывая свою поездку на поезде во время Восточного путешествия, он пишет, что «после кофе опять повозились с несносными продавцами»[296 - Дневник Цесаревича Николая Александровича за 1890 г. Запись за 31 декабря // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 224 (2). С. 369.]. 18 февраля 1892 г.: «Вернулись к завтраку в Аничков, за которым были: Барятинский, Вердер и Володя Шер[еметев] (деж.). На катке были Ира и Ольга. Очень возились после чая» (выделено нами. – П.М.). 9 июня 1894 г. о двух маленьких дочерях Виктории Баттенбергской: «Девочки страшно возились в экипаже»[297 - Дневник Цесаревича Николая Александровича за 1894 г. Запись за 9 июня // Дневники Императора Николая II. 1894–1904. М.: РОССПЭН, 2011. Т. 1. С. 82.]. Разумеется, что глагол «возиться» в устах Николая II не имел отношения к тому, что имеют в виду «пошляки от истории».

Подлинный характер отношений Кшесинской и Цесаревича виден из его дневника: «27 июля 1892 г. После спектакля пересел в другую тройку без бубенчиков, вернулся к театру и, забрав с собой М. К., повёз сперва кататься и, наконец, в большой лагерь. Ужинали впятером великолепно!»[298 - Дневник Цесаревича Николая Александровича за 1892 г. Запись за 27 июля // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 228. Л. 188.] Конечно, в присутствии пятерых посторонних ничего, кроме дружеского вечера, между Наследником и балериной быть не могло. Но самое главное доказательство того, что между Николаем Александровичем и Кшесинской «ничего не было», является религиозно-нравственная основа, заложенная с детства в Николае II его Родителями. Сами они являли пример целомудренной жизни. В наше падшее время, когда блуд и прелюбодеяние стали обыденным явлением, весьма трудно представить, что большая часть людей дореволюционной эпохи до брака оставались девственниками. Один из личных медиков Александра III Н. А. Вельяминов писал о своём Августейшем пациенте: «Он был удивительно целомудрен до своей смерти. До женитьбы Он был чист, как девушка (так утверждали самые близкие к нему люди), а сам Он был так стыдлив, что не любил чужих Ему врачей только потому, что чувствовал непреодолимую стыдливость, когда Ему приходилось обнажаться для исследования при чужих. Его чистота доходила до наивности и до чистоты малого ребенка, вот почему Он на многое смотрел под особым углом зрения, совершенно недоступным большинству. Это было странно, но это было так, в чем я лично имел случай не раз убеждаться»[299 - Вельяминов Н. А. Воспоминания об Императоре Александре III // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.: Альманах. М.: Студия ТРИТЭ; Рос. архив, 1994. С. 249–313. [Т.] V.].

Что касается детей Александра III, то они воспитывались в строгом благочестии, и даже внешние проявления интимных чувств между супругами считались у них неприличными. Когда Великая Княгиня Ксения Александровна вышла замуж за Александра Михайловича, то её братья Великие Князья Николай и Георгий осуждали сестру за неприличное, по их мнению, поведение с супругом на людях. «Помнишь, Ты мне написал о безобразном поведении Ксении и Сандро, – делился в письме Георгий Александрович. – Я был действительно поражён всеми гимнастическими упражнениями, сосанием, нюханием и тому подобными действиями, которые эти два субъекта проводили весь день. Они чуть не продавили тахту и вообще вели себя весьма неприлично. Я их срамил, срамил, но все ни к чему; они продолжали упражняться с остервенением. Ну и народец!»[300 - Великий Князь Георгий Александрович – Императору Николаю II// ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1221. Л. 55.]

Наследник Цесаревич Николай Александрович впервые увидел свою будущую Супругу, Принцессу Алису-Викторию-Елену-Луизу-Беатрису, или, как её называли домашние, Аликс, в начале лета 1884 г. Тогда ей было 12 лет. По преданию, за несколько лет до этого Императрица Мария Александровна, приехавшая вместе со своим Августейшим Супругом в Дармштадт, увидев Принцессу Алису, сказала своей фрейлине баронессе А. К. Пилар фон Пильхау: «Поцелуйте этой крошке руку. Это ваша будущая Императрица»[301 - Танеева (Вырубова) А.А. Страницы моей жизни // Русская летопись. Париж, 1922. Кн. 4. С. 24.].

Императрица Александра Феодоровна родилась 7 июня по григорианскому календарю 1872 г. Она была четвёртой дочерью Великого герцога Гессенского Людвига IV и его супруги Великой герцогини Алисы, дочери английской королевы Виктории. Почетными крестниками новорождённой Аликс были Император Александр III и Императрица Мария Феодоровна, будущие её свекор и свекровь. Принцесса росла в благочестивой и глубоко верующей протестантской семье. Характерны письма ее матери к королеве Виктории: «В самом деле, какая короткая жизнь, и как ощущаешь эту неизвестность жизни и необходимость в работе, самоотвержении, христианской любви и всяких добродетелей, к которым мы должны стремиться. О, если бы я могла умереть, только закончив всю мою работу, без того, чтобы не согрешить против Добра, – ошибка, в которую легче всего впасть»[302 - Великая герцогиня Алиса – королеве Виктории 31 мая 1865 // Жевахов Н. Д. Указ. соч. Т. 1.].

В другом письме: «Вера в Бога! Всегда и беспрестанно я чувствую в своей жизни, что это – моя опора, моя сила, какая крепнет с каждым днем. Мои мысли о будущем светлы, и теплые лучи этого света, какой является нашим спутником в жизни, разгоняют испытания и скорби настоящего. Я чувствую потребность молиться. Я охотно пою духовные песнопения с моими детьми, и каждый из них имеет свое любимое песнопение»[303 - Великая герцогиня Алиса – королеве Виктории 24 июля 1865 // Жевахов Н. Д. Указ. соч. Т. 1.].

Эти принципы, эту веру, это мировоззрение мы сможем наблюдать позже и в душе Императрицы Александры Феодоровны. Родители с детства привели ей любовь к Богу, и она пронесла ее через всю жизнь. В Православии она нашла возможность раскрыть эту любовь наиболее полно и глубоко. «Все можно перенести, если Его (Бога) близость и любовь чувствуешь и во всем Ему крепко веришь, – писала Императрица Александра Феодоровна А. В. Сыробоярскому из заточения 28 мая 1917 г. – Полезны тяжёлые испытания, они готовят нас для другой жизни, в далёкий путь»[304 - Императрица Александра Феодоровна – А.В. Сыробоярскому 28 мая 1917 г. // Письма Царской Семьи из заточения. М.: Вече, 2013. С. 33.].

Однако Аликс получила от родителей и другую основу: любовь семейную. Мать и отец глубоко любили друг друга и своих детей. Их у монаршей четы было семеро: Виктория (1863–1950), Елизавета (Элла) (1864–1918), Ирен (1866–1953), Эрнст-Людвиг (1868–1937), Фридрих (Фритти) (1870–1873), Алиса (Аликс) (1872–1918) и Мария (Мэй) (1874–1878). Великая герцогиня писала королеве в Виндзор о своем супруге: «Когда я говорю, что люблю своего мужа, то это едва достаточно; здесь и любовь, и уважение, какие увеличиваются с каждым днем и часом, и какие и он, со своей стороны, выражает мне так нежно и любовно. Чем была моя жизнь раньше в сравнении с настоящею!.. Это – такое святое ощущение быть его другом, чувствовать такую уверенность, и когда мы вдвоем, то имеем тот мир, какого никто не может ни отнять от нас, ни нарушить. Моя судьба действительно благословенна, но, все же, что же я сделала, чтобы заслужить такую горячую и усердную любовь, какую дает мне мой дорогой Людвиг! Я восхищаюсь его добрым и благородным сердцем больше, чем могу сказать. Я всегда так нетерпелива, пока не услышу его шагов по лестнице и не увижу его милого лица, когда он возвращается домой»[305 - Великая герцогиня Алиса – королеве Виктории // Жевахов Н. Д. Указ. соч. Т. 1.].