ВЫБОР. Невидимая Связь

«Это не свидание!» сказала я в унисон с мамой. Бабушка удивленно поджала губы. «И это не было бы моим первым, если бы было», – добавила я немного тише. У меня было несколько свиданий и даже одно второе. Не моя вина, что они были скучными.

«Он просто друг», – подхватила мама. «Калеб Макгуайр играет с настоящей группой в городе. Тиган собирается поддержать его. Это будет его первое выступление перед публикой». Между бабушкой и мамой был какой-то ужасно подозрительный зрительный контакт. Было похоже, что они мне не поверили.

«Не в первый раз, – сказала я, защищая Калеба. Не то чтобы он боялся или что-то в этом роде. «Он играл на свадьбах и прочее. А также с оркестром в школе».

«Правда?» уточнила бабушка. «На каком инструменте он играет?»

«На скрипке», – ответила я. «Это будет первый раз, когда я услышу, как он играет вне оркестра. Один из ребят в оркестре, саксофонист, попросил его сыграть на сцене. Я не представляю, как он может просто взять и выйти перед всеми этими людьми».

«Должно быть, он очень уверен в себе», – продолжала бабушка. «Будет здорово, если у него будет друг в зале».

«Да», – согласилась я, – «именно так я и подумала, когда он спросил».

«Так он попросил тебя сам?» поинтересовалась бабушка. Мама перестала доставать тарелки из буфета и ждала моего ответа.

«Это не свидание, – вздохнула я, закатывая глаза, – он просто друг, и мы просто разговаривали. Я упомянула, что никогда не слышала, как он играет, и он предложил мне билет».

«Он очень умный», – добавила мама. Затем она вернулась к тарелкам, когда я нахмурилась.

«Правда?» продолжила бабушка.

«Да», – сказала я, не желая усугублять допрос долгим ответом.

«Стипендия в Массачусетском технологическом институте», – сказала мама, когда я слишком долго молчала.

«О, ты имеешь в виду НАСТОЯЩИЙ умный», – усмехнулась бабушка. Она увидела выражение моего лица и потеряла свою улыбку. «Мы просто дразнимся», – сказала она, а затем снова обняла меня. «Мы будем относиться к нему как к другу, не беспокойся».

«Спасибо, бабушка», – честно сказала я. Она поняла это быстрее, чем мама и папа. Хотя моя связь с ней не такая сильная, как с остальными членами семьи, но она всё равно была тёплой и уютной. Я дала волю своей признательности и получила её любовь в ответ.

«Саксофон и скрипка», – заметила бабушка, – «не думаю, что когда-либо слышала эти два инструмента вместе». Разговор, к счастью, отошёл от темы свидания и стал приятным. Мы с бабушкой помогли маме накрыть на стол, обсуждая, как изменилась музыка за эти годы. Я была удивлена, услышав о некоторых концертах, на которые бабушка ходила в молодости. У меня сложилось впечатление, что она с радостью провела 60-е годы. По крайней мере, они звучали как приятные воспоминания.

Калеб приехал в полдень. Я видела, как он трижды поправлял одежду и наклонялся, чтобы посмотреть в зеркало бокового вида своей машины, чтобы поправить прическу. Он был напуган, но тем не менее вышел вперед. Каким-то образом его реакция ослабила мой страх. Я не могла спокойно смотреть, как он пытается позвонить в дверь, поэтому я вышла на улицу, чтобы поприветствовать его на дорожке.

«Привет», – сказала я так ярко, как только могла. Калеб замедлил шаг и улыбнулся. Я поняла, что это была правильная идея – встретить его у входа. Получился как бы небольшой ледокол, прежде чем моя семья обрушится на него.

«Привет», – ответил Калеб, – «сейчас полдень». Я улыбнулась мистеру Очевидность. Я почти видела, как он дрожит.

«Нервничаешь?» спросила я.

«Да», – ответил он, покачав головой. Я остановила его приближение и дала ему перевести дух.

«По поводу обеда или концерта?» спросила я спокойно. Почему мне нравилось, что он нервничает? Наверно это как-то успокаивало, но совершенно неуместно было извлекать из этого удовольствие.

«Обед», – ответил Калеб и опустил глаза и я перестала получать от этого удовольствие. Теперь он был смущен, а мне нужен был уверенный в себе Калеб, каким он был несколько дней назад. Я сделала то, чего не ожидала, – взяла его руку в свою, блокируя его песню, а значит, и связь, прежде чем она началась.

«Тебе не нужно никого впечатлять», – сказала я Калебу. «Я хочу увидеть, как ты играешь, а мои родители хотят знать где меня разыскивать, если я не вернусь. Больше ничего». Калеб рассмеялся над последней частью и крепко сжал мою руку, набравшись смелости.

«Я боялся допроса», – признался Калеб и его улыбка вернулась к нему.

«О, это будет», – усмехнулась я. «Просто у нас нет возможности провалиться. Я единственный судья, который имеет значение». Его глаза заострились, и он казался чуть выше. Я была странно горда собой. «Заходи и мы посмотрим, не удастся ли нам сбежать раньше времени». Я попыталась убрать руку, когда поворачивалась. Он осторожно взял её в свою, пока мы шли к двери. Мне было немного не по себе от того, насколько это было удобно. Ощущения были лучше, чем я ожидала, почти как будто они были вылеплены, чтобы быть вместе.

«Это не может быть хуже, чем контрольная по математике», – пошутил Калеб. Я рассмеялась и почувствовала себя лучше от того, что его уверенность немного восстановилась. Я покачивала наши соединенные руки, пока мы поднимались по ступенькам крыльца. Мы не отпускали друг друга, пока не вошли в дверь.

«Калеб, это мои родители и моя бабушка», – представила я его.

«Мистер Фуллер», – решительно сказал Калеб, протягивая руку, – «Спасибо, что пригласили меня на обед». Он скрыл все свои опасения и стоял во весь рост, когда мой отец пожал ему руку.

«Зови меня Сэм, Калеб», – сказал папа, казалось, больше интересуясь им, чем мной. Мама и бабушка настаивали на объятиях, которые ещё больше раскраснели щеки Калеба.

«Привет, Калеб», – сказал Зейн с дивана, едва подняв глаза. Он работал над игрой на своем планшете.

«Привет, Зейн», – ответил Калеб. На секунду я испугалась, что мы все будем сидеть в семейной комнате и разговаривать, но к счастью мама не собиралась заставлять нас так долго мучиться.

«Обед готов», – сказала мама. «Зейн, оставь игру и присоединяйся к нам». Зейн хмыкнул, положил планшет и медленно двинулся вперед. Мы все перешли в столовую, где мама усадила Калеба рядом с папой, а меня рядом с Калебом. Мама села напротив Калеба, а бабушка рядом с ней. Зейн пожал плечами и сел через стол от папы, обычно на мамино место. Я была уверена, что Калеб чувствовал себя окруженным со всех сторон, но по нему этого не было видно.

«Итак, – начал папа, когда начали разносить еду, – какие у тебя планы после окончания школы, Калеб?» Отец уже знал, но, по крайней мере, это был легкий вопрос.

«В основном в колледж, – ответил Калеб, – но пока не знаю, что буду изучать. Мне нравится математика, и инженерное дело звучит привлекательно. Моя скрипка всё ещё моя любимая, но, думаю, я смогу заниматься этим, куда бы я ни пошёл».

«Музыка и математика тесно связаны», – вклинилась мама. «По крайней мере, я так слышала».

«Это так, миссис Фуллер», – согласился Калеб. «Математика более конечна, но звуковые волны представляют собой красивые формулы и придерживаются строгих правил. Обе дисциплины усиливают друг друга. Математика дает правила, а музыка – бесконечные способы их применения». Я смотрела на него, пока его мысли работали. В словах слышалась его любовь к музыке. Я сидела рядом с человеком, который, в отличие от меня, понимал своё будущее.

«Похоже, ты хочешь стать скрипачом», – сказала бабушка, подвигая салат к своей миске.

«Музыканту трудно зарабатывать на жизнь», – сказал Калеб. В этих словах звучал голос его родителей. «Будет лучше, если я изучу что-нибудь более практичное». И папа, и мама кивнули в знак согласия. Мне было интересно, что случилось с речью «делай то, что делает тебя счастливым», которую они всегда мне говорили. Мне хотелось вскочить и сказать Калебу, чтобы он поступил именно так. Если бы это не смутило его, я бы так и сделала.

«И про счастье тоже можно кое-что сказать», – подхватила бабушка. Я улыбнулась ей. Посмотрим, как мама и папа будут ей возражать.

«Если ты несчастен, какой смысл во всех этих деньгах», – добавила я к словам бабушки.

«А кто сказал, что ты будешь разорившимся музыкантом», – продолжала бабушка, улыбаясь мне. «Многие из них прекрасно зарабатывают». Калеб набил рот макаронами с сыром, чтобы затормозить любой ответ. Я думаю, он говорил моим родителям то, что они хотели услышать, и не хотел противоречить этому.

«Музыка – это большой риск», – сказал папа небрежно. «Сейчас инженерное дело гарантирует тебе и твоей семье безопасность». Я скрипнула зубами, когда папа упомянул семью.

«Доход делает жизнь намного проще», – согласилась мама. «Он дает тебе выбор, которого иначе у тебя не было бы». Бабушка смотрела на этих двоих, как будто они были новыми людьми.

«Доход – это хорошо», – согласилась бабушка, – «счастье лучше». Она быстро положила еду в рот, чтобы отвлечься от вопросов, которые могли возникнуть. Мне захотелось её поцеловать.

«Музыка действительно делает его счастливым», – добавила я. Калеб усмехнулся, глядя на меня с полным ртом еды.

«Куда ты думаешь поехать», – спросил Калеба папа. Я могу поклясться, что Калеб глотал, не жуя.

«Массачусетский технологический институт принял меня, – сказал Калеб, вытерев рот салфеткой, – но я жду ответа из Стэнфорда. Мой отец познакомился там с моей мамой».

«Обе школы замечательные», – заметила мама.

«Это точно», – согласился папа. «Любая из них будет для тебя как перышко в шляпе». Перо в твоей шляпе? Что было не так с папой? Его никогда не волновало, в какую школу кто ходит. Он всегда говорил, что важно то, что ты делаешь со своей жизнью, а не то, как ты туда попал.