ВЫБОР. Невидимая Связь

«Ты хочешь, чтобы я играла грязно», – сказала я, моя улыбка поползла к моим слезящимся глазам.

«Конечно, – сказала мама, вытирая глаза, – мужчины могут быть идиотами, когда дело касается женщин, но с нашей помощью они быстро учатся. И твой отец не был исключением».

«Таких мужчин, как папа, не так уж много», – вздохнула я.

«Нет», – сказала мама, улыбаясь тому, чего я не хотела знать, – «но есть кто-то, кто однажды будет держать твоё сердце крепче, чем твой отец». Мне нравилась идея найти кого-то, кого я могла бы любить и быть любимой. Меня уже несколько раз целовали, и я находила это довольно приятным. Это не было похоже на то, о чём я читала. И уж точно не сравнится со страстью, которую я видела в кино. Возможно, мне следовало бы не ограничиваться только поцелуями. Я была уверена, что мне чего-то не хватает.

«Вы уже закончили?» позвал Зейн с верхней ступеньки лестницы. Я покраснела и вытерла глаза. Это полный отстой, когда я забываю закрывать его от своего настроения. Я знала, что он хочет отправиться в путь, где его ждут друзья и захватывающая жизнь.

«Да», – крикнула я в ответ. Мама снова поцеловала меня в лоб и отпустила. Её улыбка была так же важна, как и её поцелуй. Ничего не было решено, но я чувствовала себя уже немного лучше. Хорошо было знать, что мужчины глупы. Почему-то для меня было важно знать, что они равны мне.

…………..

«Если я скажу тебе кое-что, ты обещаешь не сердиться?» спросил Зейн, пристегивая ремень безопасности. Я огляделась, нажимая на кнопку запуска. На его лице было выражение «я сделал что-то и я сожалею». Такое же выражение, когда папа заставил его сказать мне, что это он пролил чернила на платье моей куклы American Girl в пятом классе.

«Нет», – сказала я и серьезно сказала. Я остановила машину у подъезда.

«Я слышал, что ты сказала маме», – всё равно сказал Зейн, потом его голос перешел на шепот, – «а потом я почувствовал это».

«Ну и что, – чуть не заорала я, – как будто у вас никогда не бывает проблем. Ты должен заниматься своими чёртовыми делами».

«Ты знаешь, что я не могу», – сказал Зейн, – «я же не могу это остановить». Моя связь с семьей превратилась в принцип «всё или ничего». Любые чувства, выходящие за рамки нормы, громко заявляли о себе.

«Прости».

«Это моя вина», – сказал Зейн, глядя на свои ноги. Я почувствовала его стыд и сожаление.

«Что, – сказала я, пытаясь не забывать смотреть на дорогу, – что я слишком странная, чтобы со мной встречаться?»

«Нет, – заикнулся Зейн, – то есть да, но не потому, что ты странная».

«О чём ты болтаешь?»

«Мейсон Кроуфорд спрашивал меня о тебе», – сказал Зейн.

«Он придурок», – быстро сказала я. Мейсона интересовал только Мейсон. Однажды он проник в школу, чтобы посмотреть на предстоящую контрольную по математике. Все знали, что он это сделал, но он обвинил во всем Леви Паттерсона, первокурсника, который помог ему. Леви был немедленно исключен и попал в частную школу.

«И он не первый, кто спрашивает», – признался Зейн.

«О чём спрашивает?»

«О тебе», – подстраховался Зейн.

«А что насчёт меня?»

«Парни спрашивают меня о тебе», – ответил Зейн. «Они думают, что я контролирую твой социальный календарь или что-то в этом роде».

«О чём спрашивают?» повторил я, глядя на Зейна.

«Дорогу», – быстро сказал Зейн, указывая вперед. Я посмотрела назад и выпрямила машину. Я сделала глубокий вдох и снова повторила свой вопрос.

«Они хотят знать кое-что, – сказал Зейн, – например, есть ли у тебя ко нибудь. Мне не нравится, как они это говорят, поэтому я как бы отмахиваюсь от них».

«Что ты сказал?» спросила я, размышляя, стоит ли мне злиться.

«Мейсон спросил, есть ли у тебя пара на выпускной», – сказал Зейн, затем он посмотрел в пассажирское окно и пробормотал что-то, чего я не поняла. Я чувствовала беспокойство Зейна. Оно было таким же, как будто он снова пролил чернила на платье моей куклы.

«Зейн?»

«Я сказал ему, что у тебя свидание», – сказал Зейн.

«И что?» сказала я, «он придурок».

«Он как бы обошёл школу», – сказал Зейн. Он стиснул зубы и оглянулся на меня.

«Что он спрашивал обо мне?»

«Что у тебя уже есть пара», – признался Зейн. Злость, смешанная с облегчением, быстро наполнила меня. Злость на то, что я осталась без пары из-за брата, и облегчение от того, что я не была изгоем в обществе. «Дорога!» крикнул Зейн.

Мои глаза расфокусировались, и я вернула машину через осевую линию на свою полосу. Миллион чувств пробежало через меня, и я потеряла концентрацию. Я почувствовало, как чувства моего отца смешиваются с моими собственными, стабилизируя ход моих мыслей. Гнев уменьшился.

«Мысль о том, что Мейсон может заговорить с тобой…» сказал Зейн, «ну, я хотел ударить его». Я глубоко вздохнула и сосредоточилась на дороге.

«Он бы убил тебя», – сказала я. Мейсон был звездой футбольной команды. Одна из причин, по которой школа не стала слишком глубоко изучать дело о взломе.

«Я солгал», – признался Зейн. «Я не думал, что деломожет зайти так далеко. Они не должны были спрашивать меня о тебе». Я чувствовала противоречие в его мыслях. Он хотел всё исправить и в то же время повторить это снова. Какие бы проблемы у нас ни были, Зейн и я были братом и сестрой. Намного ближе, чем большинство, благодаря моей силе.

«В следующий раз, – сказала я так спокойно, как только могла, – говори мне, когда происходит такая ерунда».

«Извини».

«С кем, ты сказал, я иду?» спросила я.

«С каким-то парнем из колледжа», – ответил Зейн, – «он намного больше Мейсона». Мне пришлось рассмеяться. Мой брат защищал меня как мог, а теперь у меня был воображаемый парень, похожий на Франкенштейна. «Я не хотел, чтобы он подумал, что у него есть малейший шанс», – добавил Зейн в свою защиту.

«Он и не подумал», – сказала я, когда мое дыхание восстановилось, – «и спасибо тебе».

«Ты не злишься?»

«Я просто в ярости», – сказала я, – «и в тоже время благодарна». Как я могла держать это против него? Я не могла, а тем более с силой моего отца во мне. Мне действительно нужна была пара на выпускной, но ещё больше мне нужен был верный брат.

«Ты знаешь, что маме не нравится, когда ты блокируешь папу», – сказал Зейн почти без обиняков. Он почувствовал, что я снова впускаю отца.

«Она никогда ничего мне не говорила, – сказала я, – я делаю это только тогда, когда хочу почувствовать только себя. Иногда это трудно, быть со всеми».

«Маме нравится чувствовать папу», – сказал Зейн с глупой улыбкой. «Когда ты блокируешь его, ты блокируешь и её от него».

«Какая мерзость», – сказала я, представляя, на что он намекает.