Однажды, в северном Неаполе…

Однажды, в северном Неаполе…
Полина д'Эсперанс

Девушка, воспитанная в духе порядочности и давшая клятву взаимной любви, попала в сети соблазна неординарного иностранца. Познакомив её со своим мировоззрением и показав себя её мимолётным героем, радикально изменившим её жизнь, мужчина превратил месяцы обучения девушки за границей в сладостную мечтательную негу и одновременно в сущий ад. Муза для вдохновения или жених для стабильной жизни? Путь к собственному «я» или боязнь чужого мнения? Один день, оставивший надолго глубокий отпечаток и приобщивший к теории любви как вечной мужской и женской философии.

Посвящается М.П., кто дал поверить в ценность и безмерность чувств, силу момента, а также в то, что казалось невозможным и даже безумным. И кто научил наслаждаться жизнью во всех её проявлениях, беречь свой личностный огонь, который даришь людям и с которым умеешь их вести. И с кем продолжаешь созерцать вещи по ту сторону зеркала и в ретроспективе.

Предисловие

Женщины редко когда могут сказать чётко, чего они хотят. Если сегодня они сказали одно, а завтра другое – а ведь разница может быть и не в день, а и вовсе в какие-то пять минут! – лучше не верить ничему, а просто подождать и дать буре эмоций утихнуть… Конечно, только если вы сильны и сами честны с собой. И хотите помочь этой женщине не запутаться в собственных мыслях. Прежде чем не сойдете с ума сами и не сбежите.

Но поверьте, чем бы любая история ни увенчалась. И солгала бы женщина себе или вам. Сердцем она всё помнит. И, возможно, сублимирует и кристаллизует в творчестве для всех или в личном дневнике, больше никогда вас не видя… Даже если человек её мечты остался лишь её воспоминанием или больной, навязчивой фантазией на будущее, которая никогда не станет явью, самая гордая и сильная на свете женщина откажется от всего и с радостью признает себя поверженной – если только с годами за одной мечтой не придет ещё одна, кажущаяся ещё желанней и недоступней. Если только рано или поздно кто-то сам не захочет стать её реальностью, которую она готова будет принять, покидая мир грёз… Однако осадок, скорее всего, останется – и даже годы брака спустя возможны случаи, когда мы предаемся тем самым давним мимолётным иллюзиям, самым искренним и сильным…

Часть 1. Романтический герой

Две недели спустя, когда я впервые испытала самые неохватные и в то же время странные, недосказанные ощущения, начало моих заметок звучало так: «Порой, кажется, рокот этой эмоциональной волны позволил бы мне всё записать, как песню, на диктофон… но поверьте мне, интимные искорки счастья – о них не говорят на публике, о них не кричат, словно рассказывают анекдоты. Это именно минуты, часы счастья. Которое подобным быть может только при уникальных обстоятельствах. В уникальных местах. С уникальным человеком – и воспоминаниями о нём…»

Это только начало рассказа, которое мне пришлось отложить, из-за того что душою всё больше и больше тонула в сожалениях об упущенном счастье, которое ценила меньше; разрывалась в сомнениях перед серьёзным выбором – кого мне видеть рядом с собой: того, кто меня любил, того, кого любила я, или вовсе искать невзаимной любви, но гарантированного взаимного уважения и вечной внутренней свободы; не раз теряла самообладание и чуть не сделала себе хуже, забыв в другой стране, накануне вылета, про всякую организованность и прочие разумные и более значимые вещи…

Первые пару месяцев, уже на дистанции, всплески ещё давали о себе знать. Но жизнь продолжалась, и рано или поздно с этим следовало бы покончить и не то что эмоционально отпустить – стереть из памяти.

Что, полагаю, мало кому удаётся; даже если мы будем убедительно лгать кому-то, что всё забыто и этого не вернуть, стоило бы им однажды, через много лет, снова соприкоснуться хоть с чем-то из тех событий – я не буду лгать: внутри что-то да содрогнётся.... Мы не прикажем своему подсознанию утихнуть и жить «по общечеловеческим правилам». И что это вообще такое: общечеловеческое? Это не догма, которой мы слепо повинуемся, чтобы кому-то угодить, а за спиной плеваться. А та самая душа, которую мы раскрываем на своё усмотрение и которая помогает нам быть кем-то больше, чем дикими тварями, живущими одной физиологией…

Так вот, к чему я это всё? К одной истории. Истории девушки, которая стала видеть больше оттенков, больше интенсивно и больше путей развития, чем «это чёрное, а это белое, поэтому я сразу выберу что-то одно, с закрытыми глазами».

***

– Мне проводить тебя в аэропорт? – спрашивал накануне вылета Герман.

– Нет, я поеду на «Аэроэкспрессе».

– Хорошо, но прежде чем я попрощаюсь и поеду домой, я подарю тебе вот это, – и он достал серебряную цепочку с цветком из тёмных лепестков. – Чтобы ты всегда носила его и помнила обо мне. И не грустила, что мы так долго не сможем видеться.

Я была более чем растрогана даже не столько самим подарком, сколько поступком человека, который искренне не представлял жизни без меня.

– Но она тебе дорого обошлась?

– Нет, это не то чтобы предмет роскоши, но она красиво смотрится на тебе.

Он долго любовался на меня в зеркале, положив подбородок мне на макушку и обнимая меня сзади. Да, я не испытывала подобного состояния – смеси отчаяния и меланхолии, – как он; пока мы были рядом и никуда друг от друга не отдалялись, у меня сохранялась иллюзия, что всё будет по-прежнему хорошо и при этом пойдёт чётко по плану: мы встретимся, успев друг по другу соскучиться, ярко отметим моё долгожданное возвращение и однажды, став ещё взрослее и увереннее в себе, как в личностях, поженимся, окончательно проверив друг друга на чувства временем и дистанцией; а что же я действительно буду ощущать во время нашего расставания, я не могла спроецировать на настоящее… Говорят, загадывать плохо, но и совсем терять нить времён и старые живые воспоминания было бы бессердечно.

Мысли тем не менее были заняты другим: громким и неизвестным вызовом. Вот-вот должна была очутиться в Бельгии и получить свежий взгляд на то образование, которое я получала в России; пусть это и будут какие-то три месяца, а не год и не целый бакалавриат, но даже за такой промежуток можно было полностью переосмыслить свою жизнь, едва ты погружаешься в новые реалии и открываешь для себя новые места и знакомства. Ожидая поначалу каких-то невероятных сложностей: ведь придётся совмещать две программы – местную и российскую, из которых последняя оказалась даже насыщенней, – со временем я и вовсе успокоилась, потому что это только вершина айсберга, которую можно увидеть в образовании за рубежом. «Посещайте места, пробуйте нашу кухню, путешествуйте, общайтесь, совершенствуйте язык… просто расширяйте свой страноведческий кругозор!» – говорили нам преподаватели в начале семестра. Также думаю, что для них не было секретом, насколько менее культурно – назовём это «межкультурно», по-европейски – местная молодёжь проводила тут вечернее и ночное время. А некоторым, особенно за такое продолжительное время, удавалось найти свою духовную половинку и пережить с ней самые необычные дни на новом месте… И именно этот случай, упомянутый последним, очень резко повернул всё, что мне было предначертано. Жизнь не просто так течёт, а время не просто так проходит, дав песчинкам из верхней половинки пересыпаться в нижнюю; не всегда говорят «на старт!», чтобы ты лишь пришёл к финишу. Настоящая жизнь – это препятствия и открытия, это актёры и декорации, это отказ от старых стереотипов в пользу безграничности форм одного и того же…

***

Не одна вечеринка в Брюсселе, не одна поездка по городам Фландрии и Валлонии, миллион найденных мною же дисциплин, которые не были предусмотрены программой и даже не велись на моём факультете…

– Ciao, mi chiamo Elina, il mio hobby ? scrivere le poesie in russo e francese e sono qui, perchе ho studiato un po’ l’italiano, ma senza pratica l’ho quasi dimenticato tutto. [1 - Здравствуйте, меня зовут Элина, я люблю писать стихи на русском и французском и сейчас я здесь, потому что итальянский я изучала, но без практики забыла почти всё.]

В первый раз я пришла в группу с начальным итальянским, где, однако, быстро заскучала. Изучив расписание снова, нашлы пары для среднего уровня – где осознала, что мне просто не хватало лексикона для выражения большей части моих мыслей, а ориентирование на французский только создавало миллион ошибок и неудобных переспрашиваний у преподавателя. «Может, мне и не стоит ходить сюда? – переживая, рефлексировала я. – Только группе буду мешать…» «Ничего подобного, приходи!» – подбадривала моя новая знакомая из Германии, с которой я и познакомилась на занятиях итальянским, а позже встретилась с ней и на некоторых других предметах. Я тогда ехала в ночном поезде из Брюгге и успела порядочно заняться самоедством, что и подтолкнуло меня на подобного рода сообщения (сохраняя старую привычку социофоба, даже после серьёзных изменений своих взглядов на жизнь, я предпочитала о самом важном писать, а не говорить). Но потом сама же себе сказала: «Ничего простого в жизни не бывает; если я не начну брать штурмом крепости, они никогда не сдадутся сами». Я зашла в профиль к этой подруге и случайно вышла на мероприятие, которое пришлось бы как нельзя кстати. Там был разговорный клуб в одном из баров, где предлагались самые простые правила: приходите и общайтесь, ассортимент алкоголя способствует прогрессу в изучении любого языка, ждём вас каждый четверг, добираться можно чем угодно – от трамваев и машин до ракет и ковров-самолётов.

Отлично. Я знала, что вся Бельгия гуляет по четвергам (как мне рассказывали, раньше студентам было сложнее возвращаться к себе домой в сразу же после большого пятничного веселья, они предпочли это делать в четверг, чтобы провести дома полноценные выходные). От разговорного же бара-клуба я не ожидала чего-то большего, чем от того, что проходило у нас в Москве. Там будет, наверное, примитивное склеивание фраз на языке, который только начал изучать, и поддакивание с другой стороны: «Молодец, да, я понял, что ты хочешь сказать». Отчасти и это случилось…

– Hello, is it a conversation exchange club ?

– It is, come and take a seat, – ответил мне молодой человек на втором этаже, куда меня направили. – What languages do you speak and you’d like to practise?

– I speak French and Russian and I’d like to practice Italian… and maybe German.

– So, we have tables with Spanish, English, French… and soon as there will be more people you’ll see. [2 - – Здравствуйте, разговорный клуб?– Да, проходите и садитесь… На каких языках вы говорите и на каких хотели бы поговорить?– Я говорю на французском и русском и хотела бы попрактиковать итальянский… и, возможно, немецкий.– Так, у нас есть столы с испанским, английским, французским… скоро сюда подойдёт больше людей, потом разберётесь лучше. (англ.)]

Было только семь сорок вечера, а я, стараясь быть пунктуальной, сильно торопилась на первую для себя подобную встречу, даже не подумав, что немало людей приедет позже, в самую гущу событий. Даже закончившийся мобильный Интернет-трафик не задержал меня сильно: прохожие и названия улиц помогли соориентироваться и без всяких карт. На первый взгляд покажется, что без связи современному человеку жить просто невозможно, но я и потом не раз поняла, что это лишь привычка, от которой тоже просто на время избавиться. Тем более, люди из разных стран, с разным опытом жизни и с разным темпераментом представляли более заметный интерес.

Передо мной сели два итальянца, которых грамотно распределили ко мне. Пусть я и не была носителем французского, но чувствовала себя в нём достаточно уверенно, чтобы не «изучать», а помочь другим в его изучении, в обмен на более необходимую помощь с другими языками. Разговор в итоге не особо удался, учитывая, что у обоих уровень изучаемого языка был неважный. Обоим парням было лет двадцать шесть, может, меньше, может, больше. По их словам, они здесь по работе только неделю и учат язык прямо на месте, чем немного повергли меня в шок. Казалось бы, принято сначала сдавать международный экзамен, потому подавать на работу, но я тогда ещё не знала местных порядков, особенно в сфере политики и всем, что с ней связано. Несмотря на не особо сложившийся диалог – вернее, даже полилог, ведь нас было трое – ребята готовы были со мной связаться, чтобы продолжить практиковать язык дальше (случится в итоге это или нет, уже не важно, но, как ни странно, в мире глобализации люди легко собирают контакты и легко же их забрасывают). Вскоре они решили «расширять свои контакты дальше» (и удивлять всех своими разными диалектами) и, попрощавшись, перешли к другому столу.

Не успела я опомниться от этой странной беседы, как ко мне практически сразу подсел человек, оказавшийся их полной противоположностью…

«Мужчина, здесь немного с другой целью знакомятся», – чуть не проронила я, успев напрячься от такого решительного приближения ко мне. Но, в прочем, это сказала бы не я, а какая-нибудь другая, педантичная и принципиальная женщина, но только не я. Передо мной сидел даже более чем не стесняющийся своего прорывного обаяния мужчина, тоже итальянец, одетый в красную рубашку (дорисуйте портрет: «нараспашку»), с бокалом тёмного пива. Пусть и немного грубоватый в поведении и во внешности, он мне импонировал. Я даже не помню его первых реплик, как и, наверное, он, потому что долгое время мы больше изучали друг друга внешне, успевая между делом бросить что-то друг друг в виде немного значащих слов.

Это был брюнет с глубоким взглядом испепеляющих чёрных глаз, с выразительными дугами бровей, с чувственными губами, способными смаковать абстрактные эссенции, не всем доступные, а также целовать руки и не только руки сотен женщин, как сказала бы я; средней комплекции, с широкими плечами и крепкими руками, в том числе ладонями, роста выше среднего; одежда на нём была скорее простая, однако само впечатление о себе как о личности он производил обратное. По одёжке встречают…

Я послушала самую выразительную на свете итальянскую интонацию, которая по большей части шла его родному языку, нежели французскому, на котором он, однако, говорил прекрасно! Я поняла, что почти все итальянцы приехали сюда в одно и то же время… но мне не верилось, что можно было за неделю так уверенно себя чувствовать на новой языке и равным образом реагировать на реплики со стороны. Я предположила, что он, как и я, занимается компаративистикой романских языков: по наитию он подбирал слова на французском, в которых он не уверен, с опорой на итальянский.

– Ed io vorrei provare di…

– Condizionale! Brava,[3 - – А мне хотелось бы попробовать…– Условное наклонение! Молодец. (итал.)] – оценил он, после того как сам блеснул использованием других наклонений. Любовь к языкам в целом нас тут же вывела на другой уровень общения.

– Знаешь, я жил в Испании два года – и я сразу стал общаться на их языке и прекрасно себя чувствовал. И ещё я знаю португальский. Это на самом деле очень просто. Вот французский, из всех романских, для меня пока что – новый вызов, но потому у меня не пропадает желание постичь его…

– Всё, что ты говоришь про практику разных языков, мне самой стало понятно, как только я приехала в Европу… (Мы договорились сразу перейти на «ты», хотя к мужчине, которому на вид можно было дать тридцать с небольшим, я могла так обращаться, лишь слегка для начала пересилив себя.)

– Да, правда? Ты не француженка?

– Русская. Но этот язык мне всегда давался с лёгкостью, мать через французскую литературу передала мне любовь к французскому…

– Литература… Я пишу, кстати. Стихи и разные размышления.

– Вот это да! – тут я отпрянула и с интересом всмотрелась в этого красавца, подложив руку под подбородок. – Я рада видеть единомышленников. Тут сразу есть о чём поговорить.

И меня унесло в собственные свежие впечатления. От всего. От жизни, приключений, знакомств, первых путешествий, сплошных возможностей, за которые только бы и решительно ухватиться… словно к этому человеку стоило прийти на исповедь. Молодая и мечтательная, когда-то в детстве жившая в закрытом мирке, а потом открывшая для себя большую разноцветную и многогранную жизнь, я заканчивала уже этой фразой :

– И знаешь, когда с тобой случаются неожиданные вещи, ты берёшь, предаёшься страстям, выключаешь голову… Я не слишком далеко ушла? – осеклась тут же я.

– Почему же? – с удивлением отозвался он, тоже словно выходя из своей прострации.

– Мы же знакомы как пять минут.

Он рассмеялся от души и тронул меня за плечо, словно этим жестом пытался показать, что доверять ему можно. – Да ничего страшного. Всё так и есть, всё с нами бывает. И мы должны этому отдаваться, это природа, наша естественная природа. Я люблю искренность в людях.

– А, ну хорошо, – успокоилась я и продолжила тему.