Время складывать камни

–Не хочу видеть её у нас дома, – Лиза откинулась на спинку и недовольно скрестила руки. – Мне плевать, кто она. Это не её место.

–Да работа. Константиныч звонил, проблемы какие-то с буксиром, – раздражённо ответил Павел. Взял пустую тарелку и бросил в раковину.

–А ты тут причём? Ты же космонавт. Этот ваш буксир на орбите висит, пусть спецы и разбираются.

–Не знаю, не сказал он. Нужен значит нужен, Лиза.

Он уже собирался идти умываться.

–Снова туда хочешь? – дрожащий голос дочери. Глаза на мокром месте. – Полетишьи бросишь меня? Мне и прошлого раза хватило. Я не хочу одна остаться.

По сердцу резануло. Девочка тихо прижалась и крепко обняла. Хотелось успокоить её. Утешить. Но надо ехать. Приобнял и разворошил ей причёску, поцеловал в лоб. Успеют поговорить.

–Пока неясно ничего. Завтра поговорим, как вернёшься, договорились? Ужин готовить не надо, найду, чего поесть.

–Угу.

***

В главном зале Центра скучковались операторы. Они что-то внимательно изучали на мониторах, общались. Поймал их взгляды. Взволнованы. Нехорошо. Что там могло случиться с треклятым буксиром?

Больше никого, почти пустой зал, только компьютеры работают и на огромном экране данные по станции, камеры. Тишина, пустые отсеки. Спят. Нечего их тревожить.

Небольшой стеклянный кабинет. Шумилов разбирал бумаги за своим столом. Ждал своих космонавтов. Павел сразу пошёл к нему.

На плечо упала тяжёлая рука, заставила удивлённо обернуться.

–Пал Андреич, не признали? Кричу чуть ли не с дороги уже, – Артём, молодой боец. Задорный, бойкий, готовый ринуться грудью на амбразуру. Только вот в дублёрах он сидел, пока ракета падала вместе с Павлом и Владимиром.

–Здаров, Артём. Буксир?

–Ага, да я и не спал.

–Пионер, – ухмыльнулся Павел.

–Думаете, полетим? – вдохновлённый голос. Хочет. И Павел хочет. Но как бы не сглазить. Да и на чём лететь? Дубль на пересборке.

Они вошли в кабинет. Озадаченная мина на лице Шумилова. Ничего путного это не предвещало. Хотелось вернуться домой и сказать Лизе, что отец обязательно останется. Но по взгляду читалось, что это не так. Значит, на чём-то да полетят. Космонавтов просто так не поднимают в субботу в 4 утра. Они не пожарные и не доктора. У кого сегодня инфаркт? У нашего злополучного буксира? Бригада прибыла. Прощупаем сначала пульс.

–Садитесь, – буркнул директор. – Проблема намечается, ребят.

–Только намечается? – весело подхватил Артём.

–Так, не перебивать. Намечается. Партнёры наши внесли некоторые правки в расписание. О чем не потрудились уведомить заранее. Неприятно, конечно, но терпимо. А вот цель пуска руководство наше настораживает.

–И что запускают? – Павел пытался перебрать возможные варианты. Не улавливал, что могло послужить причиной для беспокойства. Военный спутник? Новые частные шаттлы? Какие-то секретные разработки? В новостях ещё ничего не дали. Утром дадут, если будет инфа. Если найдутся ответственные редакторы, сранья субботы.

–Спутник военный. Секретного назначения. Тут уж у кого руки длинней. Знать не знаем.

–Да-к они постоянно мотают, нет? – возбуждённо ответил Артём. Чуял аттракцион.

–А буксир тут причём? – Павел тоже почуял этот запах.

–Запуск спутника через 2 месяца. Готовят давно, видимо, да только информации у нас никакой не было. А сейчас вот появилась. Хорошие люди помогли. Проблема, она в чём. Буксир кукует на орбите почти без связи. Мы его отслеживаем. Да только и партнёры наши отслеживают. И знают, что полетим мы через год, чтобы вернуть связь и управление. Но вот случиться может, что угодно, верно? Целый год. А вдруг какая неполадка? Только конец это будет значить всему проекту.

–Мы же не в 75-ом, Сергей Константинович, – Артём усмехнулся.

–А ни при чём тут холодная война, сынок. Теперь это конкуренцией на рынке называется. Знаете, какое внимание сейчас к буксиру этому? Он чихнёт, а половина ООН взвоет о недопустимости подобных небезопасных испытаний ядерных установок на орбите, – развёл руками Шумилов, передразнивая некоторых спикеров на заседаниях в Нью-Йорке. – И всё. Поминай, как звали. Можете крест ставить на родной космонавтике. Им только повод дай, чтоб запретили. Так и норовят кусок оторвать.

–И летим мы не через год, – чутьё Павла не подвело. Редко подводило.

–Это к вам вопрос, орлы, – Шумилов откинулся на спинку, перебирая пальцами по столу. В глаза не смотрел.

–Носитель же на пересборке, – подметил самую очевидную проблему Артём.

С какой вероятностью носитель-дублер не имеет той же проблемы, что и основной? Какой бы надёжностью ни обладала САС, никто рисковать жизнями космических путешественников не хочет. Одного взрыва пилотируемого носителя хватит на несколько десятилетий вперёд. Владимиру точно хватило.

–Только отправился. Вернуть можно. Вернём, поставим. Сказали попытаться хотя бы. В секретности. Ежель провалим, то не узнает никто.

Репутация на кону. Один провал можно быстро стереть из памяти. Никто не забудет полоумного решения отправить носитель-дублёр сразу после неудачного основного пуска. Только полоумным оно станет, если не получится ничего. А если получится..

–Техника? Или код?

–Программа чиста, всё по алгоритму идёт. Что-то в механике не срабатывает. Вторая ступень не отходит, а третья в запуск идёт, – впервые Павел услышал, из-за чего в прошлый раз пришлось вернуться домой. – Никто вам, ребята, не скажет, будет так снова или нет.

–И что вы хотите? – Артём уже догадывался об ответе. Хотел только услышать это из уст командира. Увидеть, как им подадут хорошо прожаренное блюдо.

Шумилов замялся, тяжело вздохнул. Можно не отвечать. Павел и так понял. Сегодня он вернётся домой, к дочери. И что скажет? Ещё одна попытка попасть наверх? Только в космос ли. Жажда терзала. После смерти Иры хотелось спрятаться, но на планете все укромные тихие места уже заняты.

–Возьмём времени, сколько сможем. Два месяца на интенсивную подготовку. Вернём носитель на стартовый стол и попробуем.

–Взорвётся же, – недовольно покачал головой Павел. – Никто не одобрит.

–Уже одобрили, Паш. – Тяжело выдохнул Шумилов. Замолк ненадолго, давая прокрутить мысль в голове. – Принудительно вас в ракету никто не посадит, коль не хотите. Долг долгом, а жизнь отбирать..

Он не закончил. Слишком опасно. Слишком. Кто добровольно согласится сыграть в двойную русскую рулетку? Только первый выстрел точно будет, а вот второй – дадут шанс.

Одобрили. Кто одобрил?

–Как я Кате объяснять-то буду? – Артём поднялся, сунул руки в карманы и отошёл к окну. Уставился в огромный цуповский экран. – Она ж видела прекрасно, что случилось в тот раз.

–А я как людям объяснять буду, если потеряю вас? Как в глаза смотреть буду? Как себе объясню? Мне легче? – повысил голос Шумилов. Злился он не на своих космонавтов, Павел понимал. – Только вот на кону будущее ядерного космоса. Конечно, можно и на хим движках к Марсу летать. На коня, да в Китай. Только свободы нет, понимаете? Мы революцию делаем, меняем всё. Палки в колёса, они всегда будут, только их никто не вспомнит потом. А вспомнят наш провал. Или победу. Никто вас не заставит, конечно. И я не стану требовать. Отступить сейчас не трусость. Да только можно ваши имена в историю вписать.

Гравировкой на граните? Короткая речь Павла не вдохновила. Он хоть сейчас готов сигануть в корабль и попытаться. Но слишком острой болью в груди отзывалась прошлая попытка. И не только у него. У дочери. Поймёт она? Отпустит? Может, отпустит. Только кем он будет, если рискнёт не вернуться домой. Оставит одну в чужом мире, ещё не оперившуюся.

За несколько месяцев после смерти Иры девочка сильно выросла. Самостоятельная стала. Но какой родитель пожелает такого тяжёлого пути для своего ребёнка?

–Подумать надо, Сергей Константиныч. С дочкой поговорить, – выдохнул Павел и встал.