Магистр ордена Черный орел. Книга первая

Сэнджел стоял над ним, готовый, если понадобится, нанести следующий удар.

– Вы сильнее, магистр, – выдавил из последних сил Грикон.

Сэнджел удовлетворенно кивнул и, сжав правую руку, в которой еще мерцал огненный шар, в кулак, направился на встречу идущей к нему Арамине.

Девушка, подойдя к нему, натянуто улыбнулась.

– Скоро можно будет уйти? – с мольбой в голосе спросила она, беря его за руку.

– Да, – кивнул Сэнджел, обняв Арамину за вздрагивающие от волнения плечи, – еще пара слов и мы вернемся домой, – он повернулся к столпившимся вокруг Грикона магам. – Господа, – произнес он, привлекая всеобщее внимание, – прошу простить нас, но неотложные дела требуют нашего присутствия в другом месте. Сейчас мы удалимся, а совет ордена соберем завтра в полдень.

Сказав это, Сэнджел крепче прижал к себе Арамину, закрыл глаза и вместе с девушкой провалился в черноту пространственного портала.

***

Грикон был расстроен, озадачен и напуган, когда, лишь спустя неделю, с трудом заставил себя раскрыть обожженные покрасневшие глаза. Повреждения, вначале показавшиеся магу смертельными, на деле оказались довольно поверхностными. Сэнджел явно не намеривался прервать жизнь своего соперника. Это было необычно, но имело место всегда. В схватке всегда побеждал Сэнджел, Грикон каждый раз проигрывал, но никогда, за исключением предыдущего раза не стоял на пороге смерти.

Однажды, у Грикона даже появилась мысль, спросить магистра о его необычной снисходительности к побежденному сопернику, но после недолгих размышлений решил все-таки не испытывать судьбу.

На этот раз маг отделался довольно легко: крови было много, но под ней ничего критичного. Ну, еще несколько ссадин от падения, но их даже как-то неловко упоминать, настолько они были незначительными. Правда, на этот раз пострадали еще и глаза, но Грикон был твердо уверен, что жжение и покраснение само собой пройдет еще через пару дней. Так что на здоровье маг даже и не думал жаловаться.

Расстраивало его необычное поведение Сэнджела. Да, еще появление Фий-Этт… Симпатичная девица с соблазнительными формами, но такая юная… не старше двадцати. "Пусть не приводит вас в смятение ни молодость, ни внешность", – эхом пронеслось в голове Грикона. Пусть не приводит в смятение? Нет! Ему не показалось! Девица действительно была молода, слишком молода для ордена. И взгляд ее не был взглядом зрелой женщины, умудренной жизненным опытом чародейки. Это был взгляд загнанного в логово льва ягненка. "Новый дар", – вспомнил Грикон. Да, быть может, у нее есть дар, но в таком юном возрасте ее дар – детская игрушка. Что он против зрелого мага? Нет! Сэнджел просто хотел обезопасить ее. Разве посмеет кто-нибудь тронуть преемницу самого магистра?..

На самом деле, у нее, может, и дара-то нет… хотя, какая разница? Фий-Этт в любом случае не помеха. Напротив, возможно, ее появление окажется вполне на руку.

Грикон потер обожженные глаза и огляделся. Как и в начале своих рассуждений, он сидел в своем кабинете, в окружении кучи бесполезного для него сейчас хлама: ни книги давно изученных заклинаний, ни магические амулеты, ни множественные склянки с зельями не могли помочь магу избавиться от вечного соперника. Сэнджел сильнее! Эта мысль, всегда и всюду подспудно преследовавшая Грикона, теперь вылезла на свет божий во всей своей отвратительной красе. И, как и должно быть, она не радовала, но вводила в замешательство.

Надо избавиться от Сэнджела! И если с помощью магии этого сделать не получалось, пора было прибегнуть и к другим способам. Да, Сэнджел сильнее, никто и не спорит, но и у него должны быть слабости. Эти слабости точно помогут Грикону победить в следующей схватке. Победить и прилюдно унизить этого выскочку. Ведь до его появления в ордене именно Грикон был главным фаворитом, именно Грикон с нетерпением ждал дня схватки, чтобы кинуть вызов Кевилу. Но кто бы тогда мог предположить, что маг, которому отроду чуть больше ста, легко справится с обоими сильнейшими магами ордена. И если Кевил тогда еще сумел нанести хоть пару ударов, Грикон не успел дочитать и первого заклинания. С тех пор победить Сенджела в схватке было делом чести.

Поэтому маг не искал оправданий тому, что собирался сделать. Но мысль, что иначе никак, утешала его самолюбие.

Неспешно поднявшись, он подошел к зеркалу и зашептал слова заклинания. Поддаваясь его воле, отражение в зеркале незаметно менялось: сначала вместо аккуратно постриженной рыжей бородки появилась грубо обструганная черная борода, лицо из ухоженного превратилось в обветренную физиономию привыкшего к работе на свежем воздухе крестьянина, затем изменились руки, став грубыми и мозолистыми, а под конец, и без того широкие плечи стали массивнее, а тело все обросло ощутимой мускулатурой, несвойственной магам. Грикон придирчиво изучил произведенные им изменения и удовлетворенно кивнув, добавил последний штрих, превратив свою дорогую одежду в свойственные любому простому мужику лохмотья.

На лице его заиграла довольная улыбка, маг закрыл глаза, и тело его обволокло невыносимо-яркое сияние. Когда же он открыл глаза, перед ним возвышались стены Черного орла, а внизу, в долине, лежала деревня.

Спустя полчаса, Грикон подошел к единственной в деревне таверне. В заведении было довольно людно, но пустых мест за столами хватало. Выпятив вперед широкую грудь, маг прошел в помещение и уселся на одно из свободных мест. Вскоре к нему подлетел щуплый паренек лет шестнадцати.

– Пива, и побольше, – хриплым голосом велел Грикон, бросая на стол несколько небольших медных монет.

– Сию минуту, – улыбнулся паренек, ловким движением смахнув все монеты в ладонь.

Грикон кивнул и принялся ленивым взглядом блуждать по лицам посетителей таверны. В какой-то момент, взгляд его остановился на дородном детине, явно нетрезвом и широко улыбающемся. Детина, сжав в руке глиняную кружку, покачивающейся походкой направлялся к Грикону.

– Недавно здесь? – поинтересовался он, плюхаясь на скамью рядом с магом.

Грикон согласно кивнул. Детина почему-то удовлетворенно закивал, но поднеся к губам кружку и с сожалением не обнаружив там ничего, досадливо ударил ею по крышке стола.

В этот момент появился парнишка и, поставив перед Гриконом пустую кружку и вместительный пузатый кувшин с пивом, удалился. Грикон наполнил свою кружку и кружку соседа. Детина радостно заулыбался и, сладостно причмокивая, осушил свою кружку, чтобы Грикон имел возможность вновь ее наполнить.

– Чо в наши края? – спросил детина.

– Ищу, где б подработать, – растягивая слова, ответил маг. – Вот, думал в замок к вашему лорду наняться.

– Напрасно, – поморщился детина. – Лорд у нас странный, затворник. Никто кроме старика Нирты, хозяина таверны, и словом-то с ним не обмолвился.

– Что так? – деланно удивился Грикон.

– Да, неужто не слышал… – детина отхлебнув пива, приблизился к самому лицу Грикона и зашептал, – да испокон веков в Черном орле нечисть одна живет. Вот и Монрат у нас дьявола отродье!

– Брешешь, – отмахнулся Грикон, но слушать стал внимательнее.

– Да, чтоб мне провалиться! – распалялся детина. – Каждые десять лет жертву себе требует, да еще, чтоб молодого парня, здорового, сильного… а как придет требовать, так весь какой-то бледный, осунувшийся. Ну, прям три дня до смерти! А уж, как примет жертву, в селении не раньше, чем чрез год появляется, да такой крепкий, здоровенький, – он осушил чашку до конца, Грикон сразу же вновь ее наполнил. Детина продолжил, – А уж, что про него старики говорят… будто, сколько помнят себя, все лорд молодой. Ну, точно нечистый!

– И не страшно вам жить-то с нечестью в лордах?

– Так ведь, смирный он… – несколько смущенно улыбнулся детина. – В деревнях никого не трогает… а что раз в десять лет убьет кого, так ведь другие лорды на его месте в десятки раз больше за год замаривают… Да и нам с ним спокойнее, почитай уже лет триста в наших краях ни войн ни раздоров не было. Врагов вокруг пруд пруди, однако ж на нас никто и лезть не смеет, боятся…

Детина замолчал, вновь приложившись к кружке. Грикон также молчал. Неспешно анализируя слова своего собеседника, маг приходил к логичным выводам. Ни один маг не требует жертв, так как магический дар и без этого позволяет творить ему всякого рода заклинания. Также маг, если желает того, остается в том возрасте, который более всего ему нравится. Маг, набравшись опыта и развив свой дар, столетиями не теряет формы и не может ни с того, ни с сего начать умирать.

Сэнджел, напротив, принимает жертвы, хотя и обладает развитым магическим даром. Но, вот, магическим ли? Он живет за счет жизненных сил своих жертв… значит, он действительно нечистый! Но вовсе не дьявол из детских страшилок безмозглых крестьян, он колдун! Вот почему победить его в схватке невозможно. Он обладает легендарным знанием о первородном колдовстве!

Грикон торопливо поднялся и, не обращая внимания на удивленный взгляд совсем уже пьяного детины, вышел на улицу. В голове его зрел на удивление простой, но многообещающий, план.

Выждав пока последний из посетителей покинет таверну, уже в вечерних сумерках, он вновь пришел к дверям питейного заведения и уверенно постучал в запертую на ночь дверь.

– Лорд Монрат? – удивился уже знакомый ему мальчишка-работник.

– Позовите Нирту, – без предисловий приказал Грикон и, пройдя в зал, остановился возле большого общего стола.

Оглядевшись вокруг, он увидел свое отражение в старом начищенном до блеска медном чане, висевшем на стене. Иллюзия вышла отличная. С поверхности холодного металла своими колкими серо-зелеными глазами на него смотрел Сэнджел.

Вскоре появился Нирта, поддерживаемый под-руку своим сыном Агаром.

– Лорд Монрат, что привело вас? – по-старчески хрипловатым голосом спросил Нирта.

– Мне нужна новая жертва, – ответил лорд, сверля старика недовольным взглядом. – И пусть это будет молодой юноша, здоровый и сильный.

Сказав это, лорд отвернулся и вышел из трактира, даже не посмотрев на ошарашенного Нирту.

Старейшина покачнулся и на грани потери сознания нащупал рукой подставленную табуретку. Агар, усадив отца, рванулся к барной стойке и, схватив кувшин с водой, бросился обратно.

– Да, что ты суешь мне! – лишь разозлился Нирта. – Не засуха чай!

– Я подумал…

– Меньше думай! – рявкнул старик. – Чего встал столбом?! Старейшин созывай!

– Так ведь ночь на дворе… – Агар растеряно продолжал стоять возле отца.