Проклятие Черного орла

– Важно знать теорию, это несомненно, – он посмотрел на дочь, лицо которой теперь светилось искренним детским восторгом, – но куда важнее чувствовать. Я тоже в твоем возрасте далеко не все понимал, но я никогда не боялся силы. А ты боишься. Ты не веришь в себя. И в этом есть часть моей вины, – он обнял ее за талию и притянул к себе. – Но ты должна знать главное, абсолютно не важно, что думают о тебе другие, все ли у тебя получается идеально. Без проб и ошибок невозможно ничему научиться. И поверь, я не лучший пример для подражания, поэтому мое мнение также не должно играть для тебя решающей роли…

– Хотя, слушаться отца в твоих интересах, – добавил он, когда она осторожно положила голову ему на плечо.

Мирам обняла его своими тонкими руками и глубоко вздохнула.

– Я знаю, что ты любишь меня, – сказала она почти шепотом. – Знаю, что заставляю тебя переживать…

– Весьма, – согласно кивнул он. – Я уже терял однажды твою мать, и не позволю, чтобы что-то подобное случилось вновь с ней или с тобой. Вы обе слишком слабые…

– Может, это ты слишком сильный? – предположила Мирам, снизу вверх заглядывая ему в глаза.

Сэнджел удивленно вздернул брови. Эта простая мысль никогда не приходила ему в голову, но она явно не была лишена смысла. Сегодняшняя неожиданная схватка с разозлившейся Фий-Этт показала ему, что колдунья действительно уже весьма опасный соперник для большинства магов ордена. Но, что же касалось Мирам, девушке было еще очень далеко даже до матери.

– Интересный ход мысли, – тем не менее согласился он. – Но, к сожалению, тебе не повезло родиться именно моей дочерью.

– Знаю, придется соответствовать, – грустно вздохнула она, заставив Сэнджела усмехнуться.

– Завтра в Черный орел приедет Брут, я хочу, чтобы он стал твоим наставником.

– Зачем?! – удивилась она, отстранившись. – Я разочаровала тебя настолько, что ты больше не хочешь учить меня?

– Нет, – он вновь притянул ее к себе и поцеловал в макушку. – Мать права, я слишком давлю на тебя. С Брутом тебе будет проще.

– Но маму же учил ты! – обиженно воскликнула Мирам, вскочив на ноги.

– Поверь, она была бы рада, если б ее учил кто-то другой. К тому же, Фий-Этт колдунья, и мой излюбленный рычаг воздействия я с ней использовать не могу.

Мирам неприятно поежилась, передернув плечами, вспоминая свои ощущения, когда отец управлял ее волей.

– У меня действительно скверный характер, – Сэнджел встал и взял ее за руки. – С Брутом тебе будет проще, – повторил он. – Но, если тебе будет нужна моя помощь, я всегда буду рядом.

– Ты самый лучший, – она неожиданно рванулась к нему и крепко обняла.

– Надеюсь, я никогда не разочарую тебя, – улыбнулся он и вышел из комнаты, оставив девушку одну.

На душе стало спокойнее, и что-то говорило ему, что не только у него одного.

Когда он зашел в их с Фий-Этт спальню, колдунья уже спала. Она лежала на боку, спиной к нему и тонкая шелковая простыня, которой она укрылась в эту душную летнюю ночь, отчетливо очерчивала каждый изящный изгиб ее тела. Ее некогда пшеничные, как у их дочери, а ныне пепельно-серые волосы искрящимся в лунном свете потоком рассыпались по пышной пуховой подушке.

Сэнджел тихо разделся и лег рядом. Аккуратно сдвинув волосы, он оголил ее бледную шею и нежно провел рукой от уха вниз до плеча и дальше по руке до самого запястья, окольцованного широким золотым браслетом.

Возможно, он действительно слишком сильно пытается их контролировать, подумалось ему, но он тут же отбросил эту мысль в сторону. Заклятие единовластия устроило бы его еще больше, но в данных обстоятельствах оно влекло за собой слишком много неудобств, так что девятнадцать лет назад пришлось довольствоваться лишь обручем-оберегом. Правда, маг из ордена Красного дракона, нанятый им еще десять лет назад для охраны замка, изрядно добавлял ему спокойствия.

Когда речь шла о безопасности Фий-Этт и Мирам, не могло быть ничего лишнего.

Он лег на спину, закрыл глаза и послал в пространство мысленный импульс, в тысячный раз пытаясь нащупать хоть какие-то следы Майреда. Но пространство вновь отозвалось звенящей пустотой, что-то как и прежде упрямо мешало увидеть его.

ГЛАВА 2

Проснувшись далеко не с первыми петухами, Кай все же не сказал бы наверняка, что именно стало причиной его пробуждения: то, что он действительно выспался, или то, что всю его спину, хуже ревнивой женщины, исцарапала колючая солома в сарае, где он, с позволения доброй матери Кристофа, провел уже вторую ночь подряд. Но так или иначе, проснувшись, он сперва несколько минут с наслаждением чесал спину и только после этого надел уже довольно несвежую рубашку и вышел на залитый солнцем двор.

Судя по всему, до полудня была еще пара часов, а значит, торговля на рынке шла полным ходом. Конечно, Кай не пропустил мимо ушей рассказ Кристофа про местные порядки, касающиеся нарушителей закона, но и упустить возможность улучшить свое материальное положение он никак не мог себе позволить. Тем более, что Кристофа нигде не было видно, а значит к голосу разума взывать будет некому.

Он вышел на улицу и лениво направился в сторону площади, откуда уже из дали слышались крики многочисленных торгашей.

Селение рядом с Черным орлом, как он и ожидал, оказалось настоящей золотой жилой. Оно было самым крупным в округе, и в праздники сюда стекалось немало народа из соседних сел. Поэтому мысль побывать здесь именно в дни летнего праздника урожая давно будоражила ум. Хотя отец и запретил ему даже думать об этом. Что в свою очередь было крайне странным, так как даже допуская, что он был осведомлен о здешних традициях, он, слава богам, был избавлен от знания о не самых благовидных талантах своего сына.

Кай нащупал рукой небольшой золотой медальон под рубашкой и почувствовал укол совести перед отцом, искренне полагавшим, что его сын в данный момент поехал к кожевенникам за новой партией сапожной кожи, деньги на которую он давно спустил в тавернах, коварно заманивавших его в каждом селении и каждой деревне на пути к Черному орлу. Так что уехать сегодня, так и не восполнив свои потери, было по меньшей мере глупо.

Оказавшись на центральной площади селения, он сразу окунулся в суету и сутолоку праздничного рынка. Торговцы вовсю предлагали свой товар, лоточники совали под нос то яркие ленты, то печеные крендели, а под ногами то и дело шныряли шумные веселящиеся дети. Кай преодолел всего пару рядов, а за пазухой у него уже было два ловко срезанных кошелька. На ходу ссыпав монеты в карман, он незаметно закинул опустевшие кошельки под ближайший прилавок и продолжил охоту.

Продвигаясь дальше по рынку, в очередном ряду, как нельзя кстати, показалась лавка кожевенника. Не тратя понапрасну время, он подошел ближе и принялся рассматривать искусно выделанные шкуры.

– Отличная кожа, – без тени ложной лести признал Кай, когда хозяин лавки отпустил очередного клиента и, широко улыбаясь, подошел к нему.

– Высочайшего класса! – подтвердил кожевенных дел мастер и, приподняв верхнюю шкуру, обратил внимание Кая на аккуратный боковой срез. – Ты только глянь, лучшей выделки ты не найдешь во всей округе! Это лучший, мягчайший чепрак на всем свете!

– И сколько хочешь за шкуру?

– Ну, если цельным куском, отдам за пять серебряных монет.

Кай демонстративно присвистнул и поцокал языком.

– Сможешь заплатить шесть и я прибавлю еще и отличный кусок замши на пару девичьих туфель, – со знанием дела предложил лавочник.

– Ну…

Кай сунул руку в карман и выгреб от туда все до единой монеты. На ладони у него на удачу оказалось ровно шесть серебряных монет и штук пятнадцать медяков.

– Договорились! – он протянул кожевеннику монеты и тот, спрятав их в кошелек на поясе, начал умело сворачивать обе шкуры в один рулон.

– С тобой приятно иметь дело… – улыбнулся хозяин лавки, но осекся на полуслове, когда к лотку с готовой обувью, подошла девушка в дорогом белом плаще с глубоким капюшоном, защищавшим лицо от солнца, и тонкая рука в золотом браслете указала на пару замшевых женских сапожек.

– Посмотри, Марта, – она обернулась назад, оставаясь спиной к Каю, – как? Думаю, тебе будут в самый раз.

– Не стоит, госпожа, – стоявшая рядом женщина лет пятидесяти явно смутилась.

– Глупости! – решительно заявила девушка. – Отправь в замок, – велела она, обратившись к хозяину лавки.

– Конечно, госпожа, – хозяин тут же почтительно поклонился и убрал сапожки с прилавка.

А девушка вновь отвернулась и пошла дальше вдоль рядов. Кай тут же схватил подмышку купленную кожу и направился следом за ней. Девушка неспешно блуждала от лавки к лавке, иногда подходила ближе, указывала то на отрез шелка, то на набор фарфоровых тарелок, то вовсе на корзину ярких сочных яблок. И все это тут же убиралось с прилавков и отдавалось в руки мальчишек-посыльных.

Когда же девушка вышла из очередного торгового ряда, а следовавшая за ней женщина несколько отстала, он рванулся вперед и, аккуратно удержав девушку за кисть руки, окликнул:

– Госпожа! Рад, что судьба улыбнулась мне встретить вас вновь…

Слова застряли у него на языке, когда он встретился с холодным надменным взглядом серо-зеленых глаз.