Адгезийская комедия

? Бур для разных пород свой. Здесь на заводе и ручные буры, вроде больших перфораторов выпускали. Для ручной прокладки тоннелей метро на мягких участках.

? Ну не совсем это буры, точнее, совсем не буры, а впрочем – какая разница…

Мы спустились по лестнице и шли снова по коридору:

? Какой паркет! На поминках он был хуже! Я бегала здесь на поминках… Я запомнила…

? Ну муза, вот так муза… Неужели ты не поняла, что мы на заводе времён бабушки?

? Я догадалась, почему же! – я честно поверила, что сама допетрила, и нисколько не кривила душой. Хотя, если по-честному, конечно же, не связала никак кульманы с попаданством в прошлое. А ведь должна бы была, кажется: сейчас в конструкторских бюро принтеры да компы…

? Попаданцы, прошлое… Да уж, ? бурчал себе под нос принц. – Где ты прошлое увидела? Всё как всегда ? лишь немного вниз… или ввысь…

И опять лестница. Массивная, со старыми деревянными гладкими перилами.

? Мы в подвал? ? Я аккуратно поднимала подол платья – чтобы не испачкалось о ступеньки позади.

Принц молчал – я сопротивлялась движению вниз, но он как тисками прижал мой локоть своим, шёлк его блузы впивался, казалось, мне в предплечье. ? Мы же в цех не идём? ? испугалась я. Я не любила заводские цеха, я их и не видела, но слышала, когда мы с бабушкой проходили во дворе – бум-бум, постоянно удары молота, я пугалась оглушительных звуков.

? Ну что ты. Мы спускаемся…

? Но куда? – осторожно спросила я, с ужасом поняв, что этажа ниже подвала быть не должно.

? Мальва! Ты муза, но трусливая такая…

? Ага, трусливая, ? я всё старалась вытянуть руку из-под его локтя, сопротивлялась как могла.

Я вырвалась и понеслась вниз – вверх я не могла, он бы преградил дорогу. Под подвалом раскинулся ещё этаж. И куда бежать-то? Везде коридор – вперёд и назад, они тут бесконечные, на заводе. И двери – это нечто. Страшные двери бункеров, с рулём вместо ручки! А на руле значок «мерседеса» – кружок с тремя лучами. И ещё я вдруг поняла, что обута в белые аккуратные очень стильные кроссовки.

? Ну бегай, бегай! Носись как в детстве. Нравится? – принц присел на пол, облокотился спиной о стену между дверями, шпоры на ботфортах заискрились. Один из руле медленно стал крутиться – двери приоткрылась, принц жестом предложил мне войти, указывая на дверь.

? Нет! – Я топнула ногой. – Подземелье! Ниже цехов! Этого коридора нет! Его не может быть! А двери, чтобы замуровать навечно, как в анекдоте дохрюкалась-замуровали.

? Почему дохрюзакалась? ? отозвался лениво принц. ? Бомбоубежище каких сотни, всё по советскому проекту.

? Не надо врать. Это всё мужик в ботфортах барону подсказал! Думаешь, я не понимаю, кто тут всё обустроил? Кто нашептал насчёт таких подземелий!

? Нашептала холодная война. Вообще не пойму, о чём ты. Тебе не кажется, Мальва, что ты сходишь с ума? Мы добились своей цели! – Он торжествовал и не скрывал этого, комично сложил ухоженные ладони в просьбе, перебирая тонкими аристократическими пальцами: ? Ну же! Дерзни, о, муза!

? Не называй меня так, я ? Мальва, а не муза никакая. И не пойду, не зови! Вдруг там мясорубка и меня перемолет? Вон – рули какие, и это снаружи.

? Кому ты нужна – молоть. Ты – кофе, что ли? А, кстати! – принц легко поднялся из положения сидя. – Кофе или чай не помешают. Ну же! – он приглашал меня войти, как злой придворный из моего любимого мульта «Замок лгунов», вот только шляпы на моём принце не было никакой, а его подлым локонам я не верила.

Я вошла в проём, вся сжалась – вдруг обвалится дверная коробка или ещё что – глупое смоляное ведро выльется как в сказке? Но ничего не лилось и не падало мне на черепушку ? будь, что будет!

Глава восьмая. Пытки стихосложением

Я оказалась в… библиотеке! Мы и с бабушкой в неё заходили, бабушка относила ненужные книги по геологии. Всё как прежде, даже специфический запах книг, но библиотека располагалась на этаже, а не здесь, в бомбоубежище, как мне объявил принц.

? В бомбоубежище тоже есть библиотеки, мы же были самой читающей страной, не так ли? ? тихий скрипучий голос. За деревянным массивным столом, на абонементе, расположился сухонький. И сейчас я, пристально, хоть и украдкой вгляделась – жёлтая лампа полосой спокойного приглушённого света освещала его неброское лицо. Да. Он похож на меня – то есть, наоборот, только маленький. Ну он же мумия, подумала я и осеклась, потому что барон улыбнулся беззубой обезоруживающей улыбкой.

? Добрый вечер, дорогие адгезийцы, доброй, доброй ночи! – объявил он в микрофон, стоящий тут же на столе, и надел наушники. Принц у полок с книгами крутил ручки светящегося прибора – огромного громоздкого радиоприёмника с антеннами, врезающимися в потолок и ползающими по потолку как ленивые змеи.

То есть, у них библиотека-студия, ну-ну. А какой голос! Если он спокойный интеллигент, то кто же хам? Получается. Что интеллигент – сухонький, а хам ? мой троллик? Нет! Кто же хам?

? Все мы немного интеллигенты, дорогие адгезийцы. Предлагаю в тёплую лунную ночь звонить и рассказывать о делах, спрашивать – а мы ответим. Ну и конечно билеты не заставят себя ждать. Сегодня билеты достанутся всем! «Всем на тот свет?» ? поинтересуетесь с сарказмом, и окажетесь не правы. Всем на концерт. На концерт «Поэзия музыки» или «Музыка поэзии» ? что, в общем-то не всё равно, но одно и то же. Знаете же, оркестр играет, а актёр читает, там самым впечатление от поэзии усиливается, потрясает, вводит в катарсис. Алё! Слушаю вас. Ещё номер не объявили, а вы звоните. О чём вы хотели нам поведать, дорогой друг?

? Здравствуйте, ? раздался бодрый стариковский голос.

Принц подошёл ко мне и указал на кресло-качалку, настоящее, с резной спинкой и круглыми ручками-обручами – прям как в каком-нибудь девятнадцатом веке на дачной террасе… Где-то я видела, то ли картину, то ли фильм про любовь и разные психи какого-то дворянина в деревне ? всё-то ему не то, ничему он не рад, ходит с кислой рожей, так ещё и за старой пассией ухаживает при живой-то жене. И пассия его тоже замужем, на минуточку. Вот там такие кресла, и все качаются. Качаются, а после кресло уже пустое качается. Качается – просто от ветра. Странный фильм.

? Здравствуйте!

? Да-да, мы внимательно слушаем, ? вкрадчиво объявил сухонький.

? Я бы хотел поговорить о дружбе.

? О дружбе? Прекрасная тема.

? Вот у меня есть, то есть, был такой друг… Вот ему понадобилось сделать одно дело и он меня попросил сделать это дело вместо него. А он далеко, я поехал в другой город ради друга и всё сделал, всё его дело.

? Какого плана событие, интересно?

? Это совсем неважно, не будем тратить драгоценное время эфира на подробности.

? Эфир здесь не при чём, ? лил елей сухонький. – Эфир – дело инертное.

? Во-во. И я о том же. Я бросил все дела, понимаете вы или нет?, семью бросил и поехал по делам друга, в срочном порядке.

? Прекрасно! Вы настоящий ответственный человек, на вас всегда можно положиться.

? Я знаю, ? как бы отмахнулся голос. – Стойте, не отключайте.

? Мы слушаем, ? загадочная улыбка блуждала у сухонького.

? Во-от, значит. Проходит пятнадцать лет и уже мне нужна помощь друга. А он далеко забрался, в штате, там, одном американском…

? Ну понятно. Что он далеко, раз вы за него все дела здесь у нас устраиваете по его наследству и несётесь как угорелый за сотни километров для его наследственного блага.

? Д-да, ? осёкся голос. – А вы откуда знаете? ? голос становился всё подозрительнее.

? Да что ж тут знать-то, дорогой вы наш адгезиец, когда друг ваш, живучи на чужбине, и вдруг вступает в наследство, что тут знать-то, ежу и тому всё известно, достаточно генеральной доверенности, а она у вас, то есть у ежа, имелась же?

Господи! Так это он и интеллигент, и хам, един в двух лицах! Как до меня сразу не дошло-то?

? Ах, ну да, ? растерянно подтвердил голос. – Ежу обязательна гендоверенность.

? Вы не сбивайтесь, не сбивайтесь, ? мне показалось, что барон подмигнул, и кажется именно мне! И я в ответ улыбнулась.