Адгезийская комедия

Я пыталась сидеть с умным видом, но с каждой репликой мне становилось это делать всё сложнее – я уставала физически от нагромождения терминов и непонятных понятий. Вроде как слова русские, а ничего не понятно.

Принц возразил:

? Соглашусь. Если поэзия и прекрасна, и рождена как Венера из пучины страсти и настроения…

? Настроя, замечу – настроя!

? Да. И так тоже может быть. Но в сухом остатке стихосложение – это своего рода музыка, неслучившаяся музыка.

? Верно. Но тогда выходит, что звуки, слоги – лишнее?

? Выходит, ? кивнул принц. – Но мы же не можем заставить нашу музу сесть за рояль и сыграть нам пару этюдов собственного сочинения.

? Не можем. Музыкантов у нас как грязи. Спасибо музыкальной школе по соседству.

? Ну раньше-то была не школа.

? Раньше всё было по-другому, но поставили над нами, так надо сотрудничать-то? – сухонький снова мне подмигнул.

А я подумала: неужели наши будущие жильцы подосланы этими, неужели?..

? И почему ты брезгуешь сидеть с нами? А? – спросил принц.

Я молчала, я не знала, что отвечать.

? Не успеешь оглянуться, как жизнь пролетит на раз, ? запел принц, потрясая глупым жабо и слащавыми локонами. – И от тебя не останется никаких прикрас. Одни бородавки, да пигментные пятна и тоже услышишь, что ты неприятна. Что ты не опрятна, воняешь мочою, что кожа лица колбаса прокопчёна… Тут можно до бесконечности продолжать, но я, увы, начинаю лажать. Отдохну, ? принц виновато посмотрел на сухонького. Кожа у принца гладкая, но до меня не ускользнул его странный взгляд, колючий, жёсткий, знакомый до боли…

Не удастся меня обмануть и удачу мою спугнуть – в ремонте конечно, подумала я и испугалась – складно же.

? О муза! Не увлекайтесь глаголом, это не поэзия, а тамада на прикорме! – спел принц.

А сухонький торжественно объявил:

? Пора, господа, провести ликбез. Отглаголивание не должно стать краеугольным камнем нашего вечера. Не так ли, принцесса? Начинайте уже говорить вслух, о, муза! Все наши слушатели слышат ваши мысли. Они транслируются – в парте усилитель.

? Да что вы несёте, извините, за грубость, ? обратилась я к сухонькому, они сидел напротив меня, в двух метрах друг напротив друга стояли наши столы. И тут я упала на пол – кресло-качалка пропало, но что-то подцепило меня, и вот уже я сидела на обычном школьном стуле, жёстком даже через многослойную юбку, такую воздушную, такую мечтательную…

? Неплохо для начала – мечтательная юбка. А? – подмигнул сухонький.

? Очень хорошо. Налицо способности, ? серьёзно отозвался принц.

? В таком случае ? предлагаю тебе, наша принцесса, сразиться с нашим удивительным придворным поэтом, где-то даже стихоплётом, иначе мы заберём тебя с собой.

Я снова молчала – я всё прекрасно поняла, я ж не дура и память у меня хорошая. Они переглядывались, как мы с Улыбиной… Я в палате. В окно светит фонарь, мы перемигиваемся, пока Женька Гневковская пересказывает книгу и доказывает… Мы же перемигивались и подначивали ещё больше… Гневковская не замечает наши ужимки, передразнивания и кривляния – свет фонаря не падает на неё…

? Ночь, улица, фонарь, аптека, ? сказал принц.

Я так испугалась – неужели сейчас начнётся кринж? Они – мастера устраивать психбольницу. Они меня доведут похлеще тряпок. Они предупредили, что утащат к себе, если не сочиню… А как я сочиню, если я вообще не смогу. Мне эти стихи вообще ни к чему! Они меня заруинят – факт. Слов на ветер они не бросают.

? Не бросаем слова мы на ветер, мы ими играем в кредит, и расплата-ответка в берете, вот тогда настигает бандит, ? пропел принц.

? Ну, товарищ принц, незачёт. Ответка в берете – не пройдёт.

? Поэт волен придумывать свои собственные образы.

? У нас эфир, товарищ принц. Будьте добры без ответок в берете. Жуткий образ неясно кого-то нам всем напоминающий. Не пугайте слушателей!

? Но у нас состязание, товарищ рефери!

? Я не просто прошу, я умоляю. Будьте бдительны с метафорами

? Но метафоры рождаются.

? Пусть сразу и умирают, если в берете. Задушим в сухом остатке.

? Что родится, я, право, не знаю, я начальник и я командир, ? продекламировал принц.

Но сухонький привычным бархатным голосом.

? Ну слушай, друг, не надо закостенелых форм и штампов!

Я вообще не понимала, о чём они, что происходит. У меня вскипал мозг. Я больше не смотрела на них. Пусть изгаляются, пусть! Это сон. Я вообще лежу в кровати, а в соседней комнате сохнут щупальца.

? Сохнут щупальца, сказочный лес, клей обойный и жёсткая скука, ты послушай милАя подруга, проявлю я к тебе интерес, – продекламировал снова принц и тут же язвительно уточнил: ? Ударения-то я надеюсь можно любые?

? Допустим ударение можно, а принцесса Мальвина?

Я молчала. Я вообще не поняла, о чём они.

? Ну раз ты молчишь, мы объясним так: бежит, покачивая груз, за автобУсом автобУс.

? Идиоты, ? не выдержала я. – Это не стихи, а ерунда (подумала я другое слово, так было взбешена).

? Вообще-то строчка Маршака. А? А ты чьи строчки думала?

Я упёрлась взором в парту, как во время урока, когда учитель выбирал, кому идти к доске. Я не собираюсь участвовать в этом бреде, не собираюсь! И вдруг я выпалила, вскочив из-за парты, вытянувшись по струнке как первая учительская подхалимка:

? Не собираюсь я болтать стихами

И не хочу реветь, нести пургу

На глади неба облака не с нами

Туда взлечу, туда я убегу!

? Аплодисменты, господа!, аплодисменты!

И, вы не поверите!, в проходах между стеллажами какие-то грабли-палки, очень похожие на щупальца, выползли из книг и стали мне аплодировать. Кажется это у книг с полок выросли клешни… Просто оглушительные раздались овации.