Адгезийская комедия

Посыл у жабы романтичный

Сентиментальность – не двуличность

Рубахи-парни наши жабы

И Шиллера любимый стих -

Романтики болот печальных

Всех передряг-событий тайных

Всяк видел жабу-хулигана

А я, увы, один из них.

Я просто осталась в восторге от себя! Я выиграла! Конечно же я выиграла! Но гробовое молчание оглушило меня. Где щупальцеплескания? Где движения на стеллажах с книгами? Где одобрение и восхищение? Лично я была в восторге от себя! Но я не тупая конечно, я понимала, что награду должна разделить с тем, кто нашёптывал…

? Раунд остаётся за принцем, как бы хорошо мы не относились к принцессам, ? объявил сухонький вкрадчивым убаюкивающим голосом.

? Э! Вы чего! – возмутилась я и ударила кулаком по парте – парта тут же исчезла, а микрофон остался висеть, жутко раздражая.

? Ну послушайте, о, муза, о, принцесса! Вы же прочитали про себя, а должны были прочитать о принце? Разве нет?

? Как это про себя? Про принца?

? Ну, подождите, милейшая вы наша поэтесса… Кто бил, кто нападал, кто воровал? От кого, в конце концов, ушёл парень?

? Какой парень? В моём стихе от вора ушла девушка.

? Ну дорогая моя, все знают, что смысл не прямой, переносный… Так сказать, навеяно. Вы же тоже не сторожили помойку и не посылали никого к чертям.

? Но я… ? мне стало так обидно! Моё стихотворение лучше, чем про помойку. – Но я же не жаба.

? Так и я не жаба. – ласково улыбался принц, и глаза у него так и окутывали меня, так и очаровывали… Кажется. Что локоны его стали ещё гуще и шелковистее, а жабо ещё кружевнее… Задания такие – жабы. Понятно ж, что жабы – это не жабы.

? Можно спросить у слушателей.

? Вот! – Обрадовалась я. – Спросите!

Уж слушатели-то, решила я, поймут, что мой стих живее, интереснее, необычнее. Он настоящий сказочный, а не какой-то там про помойки.

? Реализм. Мы всегда за реализм, ? убаюкивал сухонький. – Говорите! – обратился он к микрофону.

? Да уж – жаба-сторож помойки – жесткач конечно же, ? узнала я хриповатый голос Инны Иннокентьевны. – Это про убийцу-Зинку, что ли?

? Именно, Инна Иннокентьевна, именно.

? Ей только помойки и сторожить. Неприятная была женщина, горячей ей сковороды до температуры плавления.

? Уже там, Инна Иннокентьевна, именно там.

? Ну и прекрасно, что есть возмездие, или, как сказала Мальвина, прекрасен наш союз, товарищи хулиганы! И я за принцессу, а не за Зину!

? А вас не смущает, что Мальва – воровка – воровала печенье в лагере, что она драчунья – руки может распустить, что она унижает и оскорбляет людей, так ещё тряпки разные использует как тряпки, а они – одежда, одежда обижается.

? Мальвочка! – заохала Инна Иннокентьевна. – Неужели это ты? Нет! Я не верю!

? Не верьте, дорогая наша. У нас полная свобода – хочешь – на переплавку, а хочешь – на помойку и по лесу с щупальцами к собачьей конуре…

? Вы гады, ? процедила я принцу и сухонькому, натуральные гады. Вы подлые! – я пнула ногой школьный стул – он перевернулся и пропал. И тут же книги на полках взорвались рукоплесканиями, а махина с антеннами и шкалами децибелов замахала непонятно откуда выросшими корявыми древесными лапами.

? Вот и запоздалые аплодисменты, переходящие в овации, ? окутывал голосом сухонький. – Все слушатели за тебя, принцесса. Все списали слова и учат стих наизусть!

? Да идите вы! – от обиды, не помня себя, я стала отдирать оборки необыкновенной юбки, юбки-мечты…

? Мечтая мечется мечеть, и я иду на вас смотреть! ? пропел принц.

? Давай-давай, повторяй мои мысли и дальше, читтер.

? Ну принцесса, принцессочка. Это же лишь первый тур. Разминку ты выиграла. – Они интонировали так же, как мы с Улыбиной, когда упрашивали Гневковскую ещё рассказать, и ещё. И после каждого рассказа добивали претензиями и хохмами.

Принц подбежал ко мне, нежно взял за руку:

? Но баттл ещё не окончен. Ещё один тур, Мальва. Кто выиграет, тот идёт домой.

? Значит ты пойдёшь к себе в преисподнюю, да? – Слёзы просто душили меня. От обиды, от подстав. Как они достали с толстыми намёками, с подлыми, подлейшими ситуациями, в которых я всегда участвовала за что-то или по глупости, близорукости, не дальновидности… Ну ладно – пусть и по подлости тоже иногда, но именно, что иногда ? просто гниды последние.

? И гниды будут, не волнуйся, Мальва! Ну что: согласна для слушателей провести ещё один блестящий раунд или сет?

Что-то бросило меня в кресло – я как всегда у них тут, в подземельях курочки рябы, должна была терпеть до последнего, как на своей двухсотке-бат.

Я раскачивалась на кресле и молчала.

? В общем-то, ? объявил сухонький. – Предлагаю не раунд, а легкотню. Для поэтической заминки, так сказать, строчки самых известных поэтов вы должны разгадать.

? Ну вы сами глаголите с рифмой. А мне замечание делаете! – не сдержалась я. – Всё-то вы меня поучаете!

? То ли ещё будет Мальва. Это мы так – шутим.

Гад!, взбесилась я, говорит это точь-в-точь, как мы с Улыбиной.

? Давайте, валяйте, что хотите. Я всё равно никаких поэтов не знаю.

? И Пушкина?

? И Пушкина, ? огрызнулась я. – И его бобровый воротник. – Бобровый воротник я запомнила, мы с мамой обожали мех.

? Ну вот – Пушкина знаешь, и, я уверен, многих и многих – слушатели могут звонить и помогать тебе.