Селигерская. Выход в иное

Товарищ Минин улыбнулся, – Боюсь, господа, это невозможно.

Члены группы были слегка ошарашен таким ответом, и Дима поинтересовался – Почему же?

– Позвольте, я покажу Вам.

Они посмотрели с Олегом друг на друга, после чего согласились отправиться с начальником участка вниз, чтобы увидеть все своими глазами, не делая поспешных выводов.

Группа вошла в недостроенное здание, которое планировалось сделать главным входом в московский метрополитен, и оказались возле деревянной лестницы-времянки, по которой им предстояло спуститься в самый низ на глубину двадцати метров.

Тусклые фонари, нелепо прикрепленные к стене, задавали тоскливое настроение всем, кто смотрел на них. Кругом лежали брошенные рабочими инструменты: телеги для вывоза земли и мусора, какая-то одежда, защитные маски и тому подобные принадлежности работников метростроя.

Их путь был осложнен, так как приходилось перелезать через заваленные телеги и вагонетки, сошедшие с установленных временных рельс.

– Ну и где они? – спросил Дмитрий, облокотившись на металлическую стенную вставку.

На лице товарища Минина проявилась нервная улыбка, и он кивнул, указывая на стену которой он касался своим плечом.

Дима вопросительно посмотрел, отойдя в сторону – В стене?

– Они что замурованы? – спросил Олег Викторович.

– Именно так.

– Так вытащили бы их оттуда, – сказал Дима, легкими движениями постукивая по листу с целью выявить полость.

– Вы не обратили внимание, товарищи, что у меня нет работников?

Олег протер рукой по шву металлического листа, – Странно, шов с внешней стороны и довольно старый. Как такое может быть?

Неожиданно из тоннеля послышался скрежет и странный шепот, который усиливался с каждой секундой, пока не стал настолько громким, что группе пришлось закрыть руками свои уши, чтобы не оглохнуть.

Звук ужасал основы сознания, и стало так страшно, что они даже не заметили, как товарищ Минин сбежал. Непонятно откуда появился завывающий ветер, который поднял сильнейшую пыль. Она не давала им открыть глаза и заставляла убрать руки от ушей, чтобы прикрыть ими собственные лица. Ужасный гул и шепот был совсем рядом, будто источник звука стоял совсем рядом. Все это произошло за несколько секунд и так же неожиданно быстро прекратилось, оставив ужасающую тишину.

Несколько минут им потребовалось, чтобы стряхнуть с себя песок и протереть лица так, чтобы удалось открыть глаза.

– Дима, ты в порядке? – послышался знакомый голос.

– Да, Олег Викторович, а Вы? – поинтересовался он в ответ.

– Вроде бы… Что это было?

Дима с опаской открывал свои глаза, боясь, что поднятый ветром песок сразу же в них попадет. С легким прищуром он осмотрелся и увидел своего руководителя.

– Что это было? – удивленно спросил он, отряхивая свою одежду.

– Сам ничего не понял, Дим. А где товарищ Минин?

– Видимо, он побежал наверх. Вы заметили, что его поведение было странным?

– Да, – ответил он, – его что-то изрядно пугало в этом месте.

– Не удивительно. Бесследно пропали 4 бригады…

Не успел Дмитрий договорить фразу, как из металлического лица, прикрепленного к стене, послышался чей-то приглушенный голос, – Кто здесь?

Олег удивленно посмотрел на подчиненного , и протирая лоб платком выкрикнул, – Вы нас слышите?! Товарищ?!

Еле слышимый голос ответил, – Здесь кто-нибудь есть?

– Да, – ответил руководитель, – Товарищ Брушкин, это вы?

Сильный грохот донесся из тоннеля, словно кто-то пытался запугать группу.

Дима сделал несколько шагов в сторону темной пучины, словно завороженный, чтобы увидеть собственными глазами, что именно было источником этого странного шума и ветра. Откуда здесь вообще может быть ураганный ветер, если сверху все было закрыто, когда они спускались? Как здесь может образоваться сквозняк? В его голове было множество вопросов, на которые ему никак не удавалось найти ответы.

– Дима! Стой!

Голос Олега привел подчиненного в чувство, и Дима осознал, что он стоял на самом краю глубокой впадающей ямы, попав в которую, не было бы шансов выжить.

– Совсем спятил?! – он ударил Дмитрия по плечу так, чтобы тот отошел подальше от края пропасти.

Сделав несколько шагов назад, Дима почесал затылок, – Простите, товарищ Федоров, не знаю, что на меня нашло. Я просто задумался…

– В каком смысле «задумался»?! Ты чуть не шагнул в эту шахту!

– Я просто занимался осмотром. Я не собирался делать что-либо бездумное.

– Ну конечно! Ты стоял возле края несколько минут.

«Как такое могло быть, если мои размышления заняли всего несколько секунд?» – подумал он, но не осмелившись спорить со своим руководителем, молчаливо согласился. Здесь действительно творилась какая-то чертовщина.

Дмитрий испытывал странную тяжесть, словно его энергию высасывал кто-то находящийся в тоннеле. Это странное чувство тоски и слабости постепенно охватывало все его тело, словно обволакивая в какое-то мистическое одеяло. Ноги становились ватными, а свои руки он практически перестал контролировать. Его сознание становилось тусклым, словно он был каким-то растением, которое оторвали от солнечного света и оно постепенно чахло в непроглядной тьме. Лампы предательски жужжали, заставляя засыпать…

Дима был свидетелем того, что Олегу становилось так же плохо, как и ему самому . Любые попытки что-либо сказать были безуспешны… Вопреки усиливающейся слабости, охватившей все тело Дмитрия, ему все же удалось подвести обессилившего Олега до деревянного обеденного стола, за которым в свое время обедали работники метростроя. Усадив своего одурманенного руководителя, он сел рядом и положив голову на руки, отправился в несуществующую вселенную сна.

Странные картины из прошлого, всплывали и тут же пропадали, издавая неприятные звуки металла, ударяющегося о живую плоть, словно топор палача, рассекающий шею в момент казни. Он видел, как люди поклонялись каким-то непонятным идолам посреди ночи в лесу, видел, как странные существа выходили из леса и хватали детей в деревне, видел, как ужасный по внешности человек, прятал что-то в землю, вырывая ямку голыми руками, стирая ногти о попадающиеся в почве камни.

Никогда ранее в своей недолгой жизни он не видел ничего подобного во снах, которые были столь редки, что можно было сказать, словно их не было никогда вовсе.

Советская идеология, которая вдалбливалась детям с самого детства, еще со времен, когда Дмитрий был пионером, полностью избавила его от каких-либо слабостей. В его сердце не было никакой веры, кроме веры в социализм и не было места какой-то другой идеологии, помимо идеологии товарища Ленина. Он не испытывал никаких чувств к темноте, которые обычно испытывают деревенские простофили, или дети, так же он не испытывал никакого страха высоты и ему никогда не снились кошмары. С детства осознанное чувство самодостаточности и ничего более, что не могло не устраивать сотрудника специального отдела. Но сегодня…С ним что-то произошло… Что-то, что невозможно описать словами. Дмитрий стал испытывать непреодолимый страх перед тьмой тоннеля, и его тело предательски начало чувствовать какой-то трепет, находясь в этом помещении…

– Дима, – послышался знакомый голос, – Дима!

С тяжелой головой он открыл свои слипшиеся глаза и попытался подняться, облокотившись на деревянный стол, за которым провел неизвестно сколько времени. Дмитрий протер свои глаза и стряхнул песок со своих головы и плеч, который то и дело при подземных толчках сыпался с потолка. Бегло бросив взгляд перед собой, Дмитрий понял, что пока он был без сознания, ураганный песочный смерч снова проносился в этом месте и засыпал все кругом. И как он этого не заметил?

– Олег Викторович? – произнес он, шатаясь выходя из-за стола.

Ответа не последовало, но он не придал по-началу этому значения.