Четвертое крыло

Ее глаза широко распахнулись.

– Привет, Винифред, – я с трудом преодолела боль, чтобы это сказать.

– Сюда.

Она отвела нас в лазарет, длинный зал с койками, половина из которых была уже занята людьми в черной форме всадников. Целители не владели магией, в своей работе полагаясь на традиционные настойки и медицину. А вот у восстановителей магия была. Я надеялась застать здесь Нолона, потому что именно он восстанавливал меня последние пять лет.

Печать восстановления встречалась среди всадников исключительно редко. Они обладали силой починить, восстановить, вернуть все в исходное состояние, от разорванной ткани до стертых в пыль мостов. И сломанных человеческих костей. Мой брат Бреннан был хорошим мастером восстановления, и стал бы одним из величайших, если бы выжил.

Даин осторожно опустил меня на кровать, к которой нас привела Винифред. Целительница оперлась о край матраса возле моего бедра. Каждая морщинка на ее лице приносила утешение. Она провела обветренной рукой по моему лбу.

– Хелен, позови Нолона, – велела Винифред проходившей мимо целительнице.

– Нет! – рявкнул Даин, и в его голосе послышалась паника.

Прошу прощения?

Целительница средних лет перевела взгляд с Даина на Винифред, явно разрываясь между двумя противоположными решениями.

– Хелен, это Вайолет Сорренгейл, и если Нолон узнает, что она была здесь, а вы его не позвали, что ж… это будет ваша вина, – сказала Винифред с обманчивым спокойствием.

– Сорренгейл? – повторила целительница, повысив голос.

Я пыталась сосредоточиться на Даине сквозь пульсирующую боль в плече, но комната вновь начала вращаться. Хотела спросить, почему он против того, чтобы мне вылечили плечо, но очередная волна боли угрожала утянуть меня в беспамятство, и все, что я могла делать, это стонать.

– Зови Нолона, или он скормит тебя своему дракону целиком, вместе с твоей кислой физиономией и всем остальным, Хелен! – Винифред изогнула седую бровь, игнорируя Даина, который снова начал настаивать на том, чтобы не вызывать мастера.

Женщина побледнела и исчезла.

Даин пододвинул к моей кровати деревянный стул, и тот ужасно заскрипел, царапая пол.

– Вайолет, я знаю, что тебе больно, но, может быть…

– Может, что, Даин Аэтос? Ты хочешь смотреть, как она страдает? – набросилась на него Винифред.

– Я говорила ей, что они тебя сломают, – проворчала она, наклоняясь надо мной. Ее серые глаза были полны беспокойства, пока она меня обследовала. Винифред была лучшим целителем во всем Басгиате. Она сама готовила все средства, которые прописывала, и за эти годы повидала меня в таком количестве передряг, что трудно сосчитать. – Послушала ли она меня? О нет. Твоя мать ужасно упряма.

Она потянулась к моей раненой руке, и я вздрогнула, когда она приподняла ее на пару дюймов и ткнула меня плечо.

– Это точно перелом, – изучив повреждения, Винифред цокнула языком и приподняла брови. – И похоже, нам потребуется помощь хирурга. Что случилось? – спросила она Даина.

– Поединок, – объяснила я одним словом.

– А ты молчи. Береги силы, – Винифред оглянулась на Даина. – Мальчик, побудь полезным и задерни занавеску. Чем меньше людей увидят ее такой, тем лучше.

Он вскочил и, выполняя приказ, обтянул кровать синей тканью, чтобы создать маленькое пространство, изолированное от других всадников.

– Выпей это, – Винифред достала из-за пояса пузырек с янтарной жидкостью, – Притупит боль, пока мы будем приводить тебя в порядок.

– Вы не можете просить его восстановить Вайолет, – возразил Даин, пока она откупоривала склянку.

– Мы вдвоем лечили ее последние пять лет, – нравоучительным тоном произнесла она, приближая ко мне пузырек. – Даже не думай указывать мне, что я могу и не могу делать.

Даин просунул одну руку мне под спину, другую под голову, помогая немного подняться, чтобы выпить лекарство. Оно оказалось горьким, как и всегда, но я знала, что это поможет. Он уложил меня обратно на кровать и повернулся к Винифред.

– Я не хочу, чтобы она страдала, – и поэтому мы здесь. Но раз уж она серьезно ранена, – возможно, получится отправить ее к писцам? С небольшим опозданием, но прошел всего день.

По мере того как его доводы доходили до моего сознания, внутри нарастал гнев, отогнавший боль на несколько секунд, достаточных, чтобы рявкнуть:

– Я не пойду к писцам.

Затем я вздохнула и закрыла глаза. Приятное гудение растеклось по моим венам. Вскоре боль отступила достаточно, чтобы мыслить ясно, и я снова заставила себя открыть глаза.

По крайней мере, я думала, что вскоре. Однако возле кровати шел разговор, начало которого я явно пропустила, так что, похоже, прошло несколько минут.

Занавес отдернулся, и к нам подошел Нолон, тяжело опираясь на трость. Он улыбнулся своей жене. Ярко-белые зубы контрастировали с коричневой кожей.

– Ты посылала за мной, моя… – Его улыбка погасла, когда он увидел меня. – Вайолет?

– Привет, Нолон. – Я выдавила улыбку. – Я бы попомахла, но одна рука не не работает, а дргаяая очень тя… тяжелая.

Боги, неужели я заговариваюсь?

– Сыворотка Лейхея, – Винифред криво улыбнулась мужу.

– Она была с тобой, Даин? – Нолон бросил обвиняющий взгляд на Даина, и я снова почувствовала себя пятнадцатилетней.

Тогда меня притащили к Нолону, потому что я сломала лодыжку, карабкаясь туда, куда не следовало лезть.

– Я командир ее отряда, – ответил Даин, уступая дорогу Нолону, чтобы целитель мог подойти поближе. – Взять Вайолет под свое командование было единственным, что я смог придумать, чтобы обезопасить ее.

– Не очень-то хорошо ты справляешься, да? – Глаза Нолона сузились.

– Сегодня оценивали рукопашный бой, – объяснил Даин. – Имоджен – кадет второго курса – вывихнула плечо Вайолет и сломала ей руку.

– В первый же день? – зарычал Нолон, разрезая кинжалом ткань моей рубашки с короткими рукавами. Ему было уже восемьдесят четыре года, но он до сих пор носил черную одежду и полный комплект оружия в ножнах.

– Еематьбылллаааа у Фенн-Риорсона… одной из сепппара-сеппара-ссепаратисссстов, – медленно объясняла я, пытаясь выговорить слова правильно и раз за разом терпя неудачу. – А я Сорренгейл, тааак что я получччила…

– Не знаю, – проворчал Нолон. – Я никогда не был согласен с тем, чтобы призывать этих детей в квадрант всадников в наказание за грехи их родителей. В этот квадрант должны идти только добровольцы. Только. На то есть множество причин. Большинство кадетов не выживают – эта, я подозреваю, основная. Как бы то ни было, ты точно не должна страдать из-за своей матери. Генерал Сорренгейл спасла Наварру, захватив Великого Предателя.

– Значит, вы не станете ее восстанавливать, правильно? – тихо спросил Даин, чтобы его не было слышно за занавеской. – Я прошу, чтобы целители сделали свою работу и затем дали природе взять свое. Никакой магии. У нее не останется шансов, если она вернется в гипсе или если ей придется защищаться, пока плечо заживает после восстановления. В последний раз это заняло четыре месяца. Это даст возможность вытащить ее из квадранта всадников, пока она еще жива.

– Я не пойду к пппе… – так много сил уходило, чтобы говорить внятно. – Песцм, – попыталась я снова, – песцм.

Вот дерьмо.

– Восстнвименя.