Искра

Надеюсь, как только Аурен отдохнет, то снова почувствует себя собой. Мне нужно, чтобы она оправилась, поскольку больше не могу медлить с перестройкой замка и заполнением казны.

Моя хлипкая власть над Рэнхолдом зависит от того, насколько быстро я наполню карманы дворян золотом, напомнив им, кто я такой и почему им выгодно положительно относиться к моему присутствию здесь. Я уже поступал так однажды – в Хайбелле, поэтому знаю, как захватывается власть в королевстве. Вначале вы щедро раздаете богатство, очаровываете знать и советников дарами, блестяще проявляете себя перед простолюдинами. А после мало-помалу завинчиваете гайки, держа народ в подчинении и зависимости, чтобы они сражались за благосклонность правителя и могли пожинать ее плоды.

Когда я закончу, не будет споров, кого они захотят оставить в качестве правителя. Меня, в чьих силах сделать их королевство ослепительно богатым, или ограниченного сына почившего короля.

– Как вы знаете, сразу же по возвращении лекарь осмотрел наложниц по вашему указанию, – сообщает Одо.

Я приподнимаю бровь.

– И?

– Лекарь только что подтвердил это и тут же известил меня. – Советник нервно приглаживает кольцо седых волос на затылке. – Похоже, одна из них ждет ребенка.

Я застываю на месте.

Все мысли улетучиваются из головы, а от его слов по спине бежит холодок. Секунду спустя я бросаюсь вперед и хватаю его за воротник золотой рубашки.

– Что ты несешь?

Мутно-голубые глаза Одо округляются, все его тело каменеет, когда я рывком поднимаю его на цыпочки.

– О-она заявляет, что ребенок ваш, Ваше Величество, – спешно шепчет он.

Бастард…

Я резко отпускаю Одо, и он, споткнувшись, хватается за стену.

– Шлюха явно врет. Она хочет выудить у меня золото или привлечь внимание. Одо, ей что-то нужно – только и всего. Мои наложницы принимают травы. Они ни разу не подводили.

– Да, сир, в прошлом не подводили, но лекарь подтвердил…

Я резко взмахиваю рукой в воздухе, отчего он вздрагивает.

– Значит, она трахалась с другим. Она была с армией Четвертого королевства, а до них с этими проклятыми снежными пиратами, – напоминаю я. – Выгони ее незамедлительно из моего гарема. Я не потерплю неверную наложницу.

Одо проводит дрожащей рукой по измятому переду рубашки и смотрит на то, как я начинаю расхаживать по комнате.

– Лекарь тоже не верил в ее заявление, вот почему ему понадобилось времени больше обычного, чтобы меня известить. Он хотел удостовериться, но считает, что наложница примерно на третьем месяце, а это значит, что она понесла еще в Хайбелле.

Мысли кружат, кровь в голове стучит как молоток скульптора, скребет по моему черепу долотом, пока он не начинает раскалывается. Мне не по душе такие неожиданности.

Моих наложниц охраняли примерно так же, как Аурен. Я с особой строгостью менял стражников. Никто из них не осмелился бы пробраться в гарем и переспать с моими наложницами. На всякий случай беру себе на заметку сменить и стражу.

Если лекарь точен насчет сроков, если ребенок действительно от меня…

– Кому-то еще об этом известно?

– Никому, – заверяет Одо. – Лекарь явился сразу же ко мне, Ваше Величество.

Я отрешенно киваю.

Одо нервно теребит руки, наблюдая за мной.

– Могу я еще чем-нибудь быть полезен?

– Пока нет, – говорю я. – Ты свободен.

Мужчина быстро откланивается и поспешно сбегает, вне сомнения, радуясь, что может уйти.

Оставшись один, я подхожу к столу и, опершись на него, смотрю на аккуратно сложенные бумаги, хотя на самом деле ничего не вижу. Я строю планы, как моряк, составляющий карту звездного неба.

Я сжимаю пальцами дерево, от раздражения сводит костяшки. Малина, Аурен, та шлюха – все мои проблемы из-за проклятых богами женщин. Вот почему им нельзя доверять. Этому меня научила мать.

Я занят важным делом и не могу позволить, чтобы что-то сбило меня с пути.

Это я вытащил Хайбелл из долгов и сделал его символом блестящего богатства и процветания. А теперь Малина осмеливается испытывать мое терпение? Она всего лишь озлобленная, ни на что не годная женщина, которая даже не может подарить мне наследника. Ей повезло, что я вообще на ней женился и позволил сохранить корону.

Меня охватывают воспоминания: о моем отце, о деревенских детях, которые надо мной насмехались, церковном приходе, из которого меня вышвыривали за то, что я неряшлив, о лавочниках, шепчущих вслед: «Ублюдок».

Вот какую благодарность я получаю после стольких лет исполнения своего долга и попыток обрюхатить эту бесчувственную рыбу.

Я знал, что Малина была бесплодна.

А теперь я обрюхатил наложницу. Снова и снова я скрежещу зубами.

И все же, когда разум осмысливает все нити, я вижу, как можно сплести новые узлы. Узлы, которые помогут мне укрепить свою власть.

Ребенок может дать могущество. В конце концов, ничто не укрепляет любовь народа к королевской семье сильнее, чем ребенок. Он может помочь укрепить мою власть даже здесь. Жаль, что это всего лишь чертов ублюдок.

Опустив руки, я выпрямляюсь с улыбкой на губах.

Нет, мне действительно нужен наследник.

Глава 5

Аурен

Проснувшись, я вздрагиваю и в тревоге резко сажусь.

На какой-то миг я не понимаю, где нахожусь. Надо мной нет ни черной палатки, ни переливающегося золотого потолка. Вместо того я смотрю на ткань бледно-лилового цвета, перекинутую на четыре столбика незнакомой кровати, в которой я лежу.

Воспоминания захлестывают меня. Где я, с кем была. Благо здесь холодно, а тишина в комнате свидетельствует о том, что я одна. Единственное доказательство, что сюда кто-то приходил, – тихое потрескивание пламени, разожженного в другом конце комнаты.

После общества солдат Четвертого королевства тихая уединенная комната почти пугает. Я привыкла к ровному дыханию Рипа, спящего на паллете. Ужилась с запахом мокрой кожи и углей, тлеющих между нами.

Я оглядываю богато обставленную комнату и останавливаю взгляд на подушке, где спал Мидас, но все равно вижу только темный силуэт Рипа, лежащего в другом конце палатки, вижу свет его чернильных глаз.

Тру рукой грудь, потому что боль на сердце никоим образом не связана с Мидасом. Пытаюсь убедить себя, что дыхание не перехватывает от вкуса предательства, а эта боль не связана с мужчиной с корнями вдоль подбородка и незнакомыми зелеными глазами.