Свет

– А как же разведчики?

– Хватит увиливать! Не волнуйся, я разберусь с разведчиками Мидаса. А ты разберись со своей чертовщиной.

– Я не оставлю ее одну.

Райатт подходит к стулу, на котором я сидел, и плюхается на него. В ответ я одариваю его скептическим взглядом. Он даже закидывает лодыжку на колено, подхватывает с пола одну из книг и начинает читать.

– Какого хрена ты удумал?

Он пожимает плечами.

– Я составлю компанию золотой девочке. А теперь проваливай и отрави что-нибудь гнилью, пока не взорвался и не уничтожил весь Дэдвелл.

Я сжимаю руки в кулаки, корни вдоль пальцев извиваются и впиваются в кожу, пытаясь пронзить ее насквозь, как шипы.

– Не могу. – Пока я остаюсь с ней и смотрю на нее, это единственное, что удерживает меня от срыва. Потому что Аурен еще не пришла в себя. Она еще не оправилась.

Райатт смотрит на меня, и впервые с тех пор, как вошел в комнату, его лицо принимает серьезное выражение.

– Чем быстрее ты усмиришь свою магическую силу, тем скорее вернешься сюда, к ней, – говорит он уже не таким язвительным тоном. – Ступай. Я останусь с ней. Клянусь.

Я принимаюсь было качать головой, но брат меня перебивает:

– Слейд, еще секунда – и ты сорвешься. Если будешь и дальше сидеть тут и наблюдать за ней, тебе это ничем не поможет, поскольку, как только она проснется, тебе немедля придется покинуть дом и усмирить свою силу. Так что уходи сейчас, пока не взорвался, черт тебя подери!

Я стою, мучаясь от нерешительности. Теперь, когда Райатт так беззастенчиво напомнил о моем напряжении, я больше не могу закрывать на это глаза и делать вид, что все в порядке. Моя сила извивается под кожей, покалывает спину и грудь, цепляется за руки, отчего пальцы пульсируют.

– Ладно, – сдаюсь я и понимаю, что даже полной грудью вдохнуть не могу. – Вернусь, как только смогу.

– Не торопись. Вытолкни как можно больше силы, чтобы через два часа мне не пришлось снова тащить тебя на шторм.

– Там так холодно?

– Снег уже четыре дня идет без остановок, а ветер такой холодный, что задницу за пару секунд можно отморозить.

Я издаю стон.

– Идеально, твою мать. – Подхожу к шкафу и, выхватив первое попавшееся пальто, надеваю его и перчатки, а потом сапоги. – Присматривай за ней, – строго говорю Райатту. – И если она хотя бы пошевельнется, пусть кто-нибудь подаст мне сигнал.

Он в насмешку отвешивает мне поклон, сидя на стуле.

– Слушаюсь, сир.

– Заткнись.

Он смеется мне вслед, а я впервые за три дня выхожу из спальни и вижу, как в коридоре к стене привалились Лу и Джадд. Заметив их, останавливаюсь, но потом закатываю глаза и продолжаю идти.

– Каким будет следующий приказ?

Лу неслышно идет за мной.

– Если бы Райатту не удалось убедить тебя братской любовью, то следующим по очереди должен был стать Джадд, – хитро ухмыляясь, отвечает она. – Джадд-то умеет подбодрить тебя так, чтобы ты перестал быть козлом и выслушал. А если бы и у него не вышло, тогда вошла бы я и выдала бы парочку старых добрых угроз.

Несмотря на уныние, чувствую, как подергиваются губы.

– Какие угрозы?

– Стану я портить сюрприз. Может, в будущем пригодятся.

Я останавливаюсь у входной двери и, обернувшись, смотрю на них.

– Хотите полетать?

– В такую-то бурю? – Лу поднимает ногу и покачивает пушистой тапочкой. – Только их испорчу.

– Точно. Джадд?

Он морщится и показывает большим пальцем за плечо.

– Мне нужно переложить несколько дров.

– Какая преданность, – сухо замечаю я.

Лу машет рукой, а потом уходит в гостиную.

– Приятного похода, желаю поскорее стравить гниль, – кричит она вслед.

Я фыркаю, а потом резко распахиваю дверь и выхожу. Я быстро привыкаю к темноте пещеры, воздух в которой такой студеный, что кажется, будто подрагивает даже голубое свечение.

Чем ближе я подхожу ко входу в пещеру, тем громче бушует шторм. Я останавливаюсь, смотря, как он неистовствует. Ветер заваливает меня снегом, скапливающимся выше колен замерзшими валунами, предупреждающими о царящей на улице битве. Уже далеко за полдень, но из-за туч, которые плотно закрывают солнечный свет, так и не скажешь.

– Ну точно, мне приходится заниматься этим в такую погоду, – бурчу я под нос, натягиваю капюшон и, засунув руки в карманы, выхожу из пещеры.

На меня в тот же миг вновь налетает ветер, поэтому я слегка наклоняю голову вперед. Я не решаюсь вернуться в центр деревни, – вместо этого поворачиваю направо и огибаю гору.

Снежные хлопья падают неиссякаемым потоком, но, к счастью, кто-то убрал снег с тропинки, пока он не успел завалить ее полностью.

Я иду, опустив голову. Капюшон срывает ветром на каждом шагу, а я тем временем проклинаю перепады настроения у своей магии.

Путь к Вольеру лежит через гору, но в такую погоду эту дорогу можно считать самой неудобной. Чтобы добраться туда, мне нужно чуть больше времени, чем обычно.

В конечном счете, я дохожу до зубчатого входа в пещеру поменьше. Он напоминает открытую пасть с клыками, готовыми вонзиться в плоть, – но вот только по-настоящему кусачие звери скрываются внутри.

Как только я прорываюсь ко входу, натиск ветра прекращается, тогда как натиск моей силы словно становится в два раза мощнее. Я стучу сапогами по камню, а потом с хрустом наступаю на лежащую на земле солому. Я оглядываю свод пещеры, расположенный так высоко, что с трудом удается разглядеть зверей, которые сидят на самом верху.

Струйки голубого света текут ярким и размеренным потоком, а на деревянных насестах спит дюжина тимбервингов. Их гнезда вдоль стен пещеры выполнены в виде огороженных балконов, а сами звери спрятали головы под своими крыльями.

Я иду по пещере, и несколько зверей раздраженно пыхтят, когда я прохожу мимо них. Арго любит устроиться на насесте, что находится на высоте тридцати футов, поэтому я останавливаюсь прямо под ним, скрестив руки на груди в ожидании, когда он проснется. Но он даже не шевелится.