Пробужденные фурии

– Они проиграли в Инненине.

– Ага, и часто они с тех пор проигрывали? Инненин – случайный сбой, глюк в системе, не более.

С ревом пронеслось воспоминание. Джимми де Сото кричит и царапает остатки лица пальцами, которые уже выдрали один глаз и доберутся до второго, если я не…

Я это заблокировал.

Случайный сбой. Глюк в системе.

– Может, ты прав.

– Может, да, – тихо согласился он.

После этого мы еще молча постояли, наблюдая за приходом тьмы. Небо достаточно расчистилось, чтобы показалась убывающая Дайкоку, насаженная на северные горы, и полная, но далекая Мариканон, словно медная монета, подброшенная над нашими головами. Распухший Хотей все еще скрывался за горизонтом на западе. Позади разгорелся костер. Наши тени в мечущемся красном свечении стали плотнее.

Когда стало слишком жарко, чтобы стоять рядом, Оиси ушел под вежливым предлогом. Я потерпел жар на спине еще минуту, затем повернулся и заморгал на пламя. С другой стороны присела пара людей из команды Оиси погреть руки. Дрожащие, нечеткие фигуры в жарком воздухе и тьме. Тихие голоса. Никто не смотрел на меня. Было непонятно, то ли это старомодные приличия, как у Оиси, то ли обычная деКомовская групповщина.

Какого хрена ты тут делаешь, Ковач?

Вечно эти простые вопросы.

Я оставил костер и прошел между баббл-тентами туда, где мы поставили три своих – дипломатично в стороне от Оиси. Легкий холод на лице и руках, когда кожа заметила внезапное отсутствие тепла. Бабблы под лунным свечением казались боттлбэками в море травы. Когда я дошел до того, где лежала Сильви, заметил из-за закрытого полога яркий свет. Остальные были темными. Рядом на свои парковочные стойки опирались под углом два жука, торча рулевым управлением и оружейными держателями в небо. Третьего не было.

Я коснулся панели звонка, поднял полог и вошел. У одной стены на спутанном постельном белье отскочили друг от друга Ядвига и Киёка. Напротив них у приглушенного иллюминиевого ночника лежала трупом Сильви в спальном мешке, с аккуратно отчесанными с лица волосами. У ее ног светился портативный обогреватель. Больше никого в баббл-тенте не было.

– Где Орр?

– Не здесь, – Яд сердито поправила одежду. – Мог бы додуматься постучать, Микки.

– Так я постучал.

– Ну тогда мог бы постучать и подождать.

– Прости, я не подумал. Так где Орр?

Киёка махнула рукой.

– Уехал на жуке с Лазло. Вызвались патрулировать периметр. Мы решили проявить благодарность. Эти люди завтра вернут нас домой.

– Тогда почему вы не займете любой другой баббл? Ядвига взглянула на Сильви.

– Потому что здесь тоже кому-то нужно сторожить, – мягко сказала она.

– Я посторожу.

Обе неуверенно посмотрели на меня, потом друг на друга. Потом Киёка покачала головой.

– Нет. Орр нам головы оторвет.

– Орра здесь нет.

Еще один обмен взглядами. Яд пожала плечами.

– Ладно, нахер, почему бы и нет, – она встала. – Пошли, Ки. Дозор сменится только через четыре часа. Орр ничего и не узнает.

Киёка замялась. Она наклонилась к Сильви и положила ладонь ей на лоб.

– Ну ладно, но если…

– Да-да, я вас позову. Давайте валите.

– Да, Ки, – пошли, – изводилась Ядвига у дверей. Когда они выходили, она помедлила и оглянулась на меня. – И, Микки. Я видела, как ты на нее пялишься. Руками не трогать, а? Сегодня без запретных плодов. Не лезь к чужому.

Я усмехнулся в ответ.

– Слушай, отсоси, Яд.

– Ага, мечтай-мечтай.

Киёка проговорила одними губами более традиционное «спасибо», и они ушли. Я сел рядом с Сильви и в тишине посмотрел на нее. Через какое-то время погладил ей лоб, повторяя жест Киёки. Она не пошевелилась. Кожа была горячей и сухой, как бумага.

– Давай, Сильви. Очнись.

Нет ответа.

Я убрал руку и снова посмотрел на нее.

Какого хрена ты тут делаешь, Ковач?

Она не Сара. Сары нет. Какого хрена ты…

Ох, заткнись.

Как будто у меня есть выбор, а?

Пришли воспоминания о последних минутах в «Токийском вороне» и уничтожили эти мысли. Безопасность столика с Плексом, уютная анонимность и обещание билета на завтрашний рейс – я помнил, как встал и ушел от всего этого, словно влекомый песней сирен. С головой в кровь и ярость драки.

Если задуматься, этот момент был так перегружен различными путями переменчивой судьбы, что должен был скрипнуть, когда я через него прошел.

Но, если задуматься, они все такие.

Надо сказать, нравишься ты мне, Микки. Ее голос, заплетающийся язык от ранних часов и наркотиков. Где-то за окнами квартиры к нам подкрадывается утро. Пальцем бы показать не смогла. Но все-таки. Нравишься.

Это мило.

Но этого мало.

Слегка чесались ладони и пальцы, генетически запрограммированные тосковать по грубой поверхности, чтобы хвататься и лезть. Я это уже давно заметил за оболочкой; это приходило и уходило, но в основном проявлялось во время стресса и бездеятельности. Забываемое раздражение, обычные минусы загрузки. Даже у новеньких оболочек-клонов есть свой багаж. Я пару раз сжал кулаки, сунул руку в карман и нашел стеки памяти. Они скользко стукнули в пальцах, собрались в ладони мягким весом ценных технических компонентов. Теперь в коллекцию добавились Юкио Хираясу и его бандит.