Куклы мадам Баттерфляй

Она глянула на себя в зеркало, завязала бант, поправила цветок и помахала перед лицом воображаемым веером. Потом, явно удовлетворенная увиденным, повернулась к Максу.

– Ты кажешься мне воспитанным и культурным мальчиком. И пришел как раз вовремя. Сейчас я на минуточку удалюсь, а потом ты поможешь мне донести чемоданы до автовокзала.

Пропев «У любви, как у пташки, крылья, ее нельзя никак поймать», она выскользнула из спальни.

– Что за бред? – удивился Тимофей.

– Разве не видишь? – хихикнула Лиза. – Мадам Баттерфляй считает, что твой воспитанный и культурный друг, в отличие от нас, не бандит. Поэтому она доверит ему дотащить ее чемоданы до межгорода. А туда, между прочим, шесть кварталов.

– Плевать мне на ее доверие, – разозлился Макс. – Пусть сама тащит. Кати здесь нет, и бабку спрашивать не о чем. Я пошел в полицию.

– Потерпи еще немного, – попросил Тимофей. – Мы столько сюда топали, жалко уходить, совсем ничего не узнав. Может, она прячет Катю в другом месте. Давай, Лизка попробует ее разговорить, у нее хорошо получается болтать с незнакомыми.

Позже, вспоминая приключения на Виноградной, друзья спрашивали Макса, почему он не ушел. Ответа у него не было. Если бы, махнув рукой на мадам Баттерфляй, он немедленно отправился в полицию, брат и сестра пошли бы с ним. Но тогда Тимофей не нашел бы сумку, Лиза не разгадала тайну желтой тряпки, и все события развивались совсем по-другому.

Минуточка старухи затягивалась. Макс подошел к шкафу со стеклянными дверцами. Всю среднюю полку занимали ведьмы. Старые и уродливые, молодые и красивые, в широких темных плащах, в остроконечных шляпах, в руках у каждой метла. С полей шляп свисали клочки паутины, за плащи цеплялись летучие мыши…

– Не понимаю, – унылым тоном сообщил Тимофей. Наклонившись над овальным столом, он рассматривал куклу с большими, заостренными, как у эльфов, ушами. – Почему старуха называет себя мадам Баттерфляй?

– Твоя бабка, похоже, лет сто назад была оперной певицей, – ответила Лиза. – «Кармен», «Чио-Чио-Сан» – это оперы, названные по имени главных героинь. У «Чио-Чио-Сан» есть еще другое название – «Мадам Баттерфляй».

– И о чем эти оперы?

– О несчастной любви. И Кармен, и Чио-Чио-Сан в конце умирают.

– Трындец, – Тимофей скорчил кислую гримасу. – Почему все оперы про несчастную любовь и смерть? Три часа поют, а потом главная героиня склеивает ласты. Кому нравится на такое смотреть? Будто на свете больше нет ничего интересного.

– Ну, там не только про любовь, – рассеянно возразил Макс. Он разглядывал хмурую кривозубую ведьму в фиолетовом одеянии и гадал, что произошло бы, если бы ее удалось оживить. – В «Кармен» еще про бой быков и тореадоров.

– Тебя никто не заставляет слушать оперы, – заметила Лиза. – Смотри балеты. Они заканчиваются хорошо.

– Гори, ведьма, гори, – пробормотал Макс.

– Знаешь что? – продолжила Лиза. – Давай уговорим мамусю свозить нас на зимние каникулы в Москву. Там по рассказу Конан Дойля поставили балет «Шерлок Холмс». «Мысли» Холмса изображаются шляпами на ногах танцоров. Тебе понравится. …Макс, ты хочешь сжечь куклу?

– Что? – переспросил Макс. – Да нет, я просто вспомнил одну книгу, недавно читал. Ее по-разному называют. Или «Гори, ведьма, гори». Или – зацени – «Дьявольские куклы мадам Мэндилип».

– Честно? – разинул рот Тимофей.

– Я ее читала, – воскликнула Лиза. – В ней много всего: и ужастик, и детектив, и мистика. Колдунья переселяет души живых людей в кукол, и те начинают всех убивать. Если хочешь, Тимоша, я дам почитать, она у меня на букридере.

– Мальчик! – раздался сзади голос старухи. Она стояла у двери и подзывала к себе Макса пальцем. – Мне нужна твоя помощь.

– Иди-иди, – шепнул Тимофей, – и попробуй ее минут на пять задержать. Мы на ОЖИВЛЯТЕЛЬ понажимаем.

Когда мадам Баттерфляй и Макс, тащивший за собой два чемодана на колесиках, вернулись в спальню, Тимофей и Лиза стояли у комода. Судя по тому, что в комнате, кроме Лизы, других девочек не было, ОЖИВЛЯТЕЛЬ, как и думал Макс, никого не оживил. Оставив груз у кровати, он подошел к друзьям. Половину комода занимало кукольное царство. На мягком диванчике, обитом тканью в синий цветочек, лежали голубые подушки. На круглом одноногом столике стоял чайный сервиз. В сахарнице виднелись кусочки настоящего сахара, в сливочник были налиты сливки, а на блюдцах рядом с чашками лежали крохотные ложки. Была в этом царстве и кровать под балдахином, державшимся на четырех резных столбиках. Простыня и подушка на ней были смяты, будто на них недавно кто-то лежал. Макс вспомнил куклу Тимофея: для этой кровати он был великоват. Но Катя была на голову ниже Галкина и, превращенная в куклу, здесь поместилась бы.

Тимофей прав. Нельзя уходить, не задав ни одного вопроса.

Лиза не заставила себя ждать.

– У вас так много кукол, мадам Баттерфляй, – восхищенно произнесла она. – Вы их коллекционируете или еще с ними играете? Тут на комоде настоящая кукольная комната.

– Люблю играть, – мечтательно улыбнулась женщина. – Безумно люблю. Не наигралась в детстве. Вот только братец ругает. Говорит, от моих забав одни проблемы.

– Здесь все ваши куклы? – продолжала допытываться Лиза. – Может, есть еще другие. Пожалуйста, покажите, мне так интересно!

Старуха открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут же резко его захлопнула и плотно сжала челюсти. Лицо ее помрачнело. Когда она заговорила, от мечтательного тона не осталось и следа.

– Нет у меня больше ничего, – отрезала она. – Все здесь. И не будем, деточка, тратить время на разговоры. Я уезжаю, мне нужно собраться.

Сборы были на удивление недолгими. Открыв один из ящиков комода, мадам Баттерфляй выгребла его содержимое в маленький чемодан, в большой пошвыряла платья, юбки, блузки и толстую кофту, взяла в руки огромную сумку, которую называла незнакомым словом «ридикюль», встала посередине комнаты и сообщила, что готова.

– Надо еще окна закрыть, – заметила Лиза.

– Закрой, – согласилась женщина. – И клетку с попугаем накрой шалью, она в гостиной на стуле висит. Черушу заберут завтра.

В этот момент в комнате раздался мелодичный перезвон. Звонил старинный будильник, стоявший на столике у кровати. Медный молоточек звонко бил по медным тарелкам, заглушая тиканье. Циферблат помещался в большом мяче, который держала в руках фарфоровая кукла. Макс, не обративший раньше на будильник внимания, обмер. Обнимавшая мяч голубоглазая девчушка в чепчике, с кудрявыми светлыми волосами как две капли воды походила на Катю. Он впился в статуэтку глазами. Нет, конечно, это не она.

Молоточек ударил по тарелкам в последний раз и застыл. Большая стрелка будильника показывала на двенадцать, маленькая стояла на единице. Если древний хронометр не врал, до возвращения родителей оставалось девять часов.

Старуха на мгновение задумалась, затем схватила будильник и со словами «Марфушу заберу» сунула в ридикюль. Максу доверили большой чемодан, Лизе – маленький. Тимофею, который по-прежнему вызывал у хозяйки большие подозрения, не доверили ничего. «Присядем на дорожку», – приказала мадам Баттерфляй. Все уселись кто куда и немного помолчали. «Ну, с Богом!», – сказала женщина и в последний раз окинула спальню взглядом.

– А это еще что такое? – удивилась она, указывая пальцем под кровать.

Из-под пледа, которым была накрыта кровать и который свешивался почти до пола, выглядывал кончик какой-то желтой тряпки.

– Что за тряпка? Это не мое. Фу, какая гадость! Даже дотрагиваться не хочу. Заберите с собой, выбросите потом куда-нибудь.

Тимофей сунул по плед голову. «Здесь еще сумка какая-то, – сообщил он. – Черная».

– Сумка тоже не моя. Это все бандитское имущество. Все, все забирайте. И поскорей. Я опаздываю.

Она вышла из комнаты. За ней последовала Лиза, за Лизой – Макс. На пороге он оглянулся, чтобы поторопить Тимофея, и увидел странную картину. Галкин сидел на полу над раскрытой сумкой и застывшими глазами глядел на что-то внутри. «Ты что там нашел? – спросил Макс. – Пойдем, позже разберемся». Тимофей очнулся, сунул в сумку желтую тряпку, застегнул молнию и поднялся на ноги.

Все шесть кварталов до автовокзала мадам Баттерфляй и подростки шли пешком. Старуха ни в какую не захотела брать такси: то ли жадничала, то ли считала всех таксистов грабителями и убийцами. Прижимая к груди ридикюль и обмахиваясь веером, она бодро шагала впереди, задавая шествию темп. Макс и Лиза держались сзади. Едва они вышли из дома, рыжая заноза налетела на Макса с вопросами. Заметив, как изменилось его лицо, когда зазвонил будильник, она хотела выяснить причину.

Добившись своего, Галкина пожелала увидеть Катину фотографию. Макс покорно достал телефон. На экране сестренка смеялась, высунув язык. В желудке у Макса что-то тяжело заворочалось.

– Да они и правда очень похожи, – Галкина удивленно потрясла головой. – Теперь я представляю, как Катя выглядит. Надо будет еще Тимоше рассказать. А то мы ее ищем, а какая она, знаешь только ты.

Она обернулась к брату. Тимофей опять от них отстал. Усердно о чем-то размышляя, он еле передвигал ноги и то и дело спотыкался на выбоинах в асфальте. Когда Макс или Лиза просили его не спать на ходу, он крепче брался за сумку и прибавлял шаг, но вскоре снова начинал тормозить.

На автовокзале мадам Баттерфляй купила билет на ближайший рейс в сторону побережья. Посадку уже объявили, и старуха заторопилась.

– Я пойду попудрю носик, а вы пока постерегите вещи, – распорядилась она.

– Я с вами, – пискнула Лиза самым невинным своим голосом. – Не хочу оставлять вас одну, вдруг вам опять станет плохо.