Куклы мадам Баттерфляй

Эта кукла что-то мне напоминает, встревожился Макс. То, что я видел совсем недавно.

Вспомнить он не успел.

– Вижу, вы не догоняете, – довольно засмеялся Тимофей. – Ладно, у меня есть еще сюрприз. Покруче.

Он вытянул вперед руку со сжатым кулаком и медленно, один за другим разогнул пальцы. На его ладони лежал черный кубик с кнопкой. Он был в точности такой, как ОЖИВЛЯТЕЛЬ, но вместо «О» на кнопке был нарисован знак «П».

Макс потерял дар речи. Вытаращив глаза, он не отрывал от кубика глаз. Способность говорить вернулась внезапно, когда рядом с кнопкой возник Лизин указательный палец.

– Ты что, – заорал он, отдергивая палец от кнопки, – хочешь нас всех в кукол превратить? Это же наверняка ПРЕВРАЩАТЕЛЬ.

– Да, ПРЕ-ВРА-ЩА-ТЕЛЬ, – Тимофей подпрыгнул от возбуждения. – Теперь! – он снова подпрыгнул. – У нас есть! Обе кнопки! Нам теперь никто не страшен. Никто никого больше не сможет превратить в куклу – только мы. Захотим – превратим, захотим – оживим обратно. Здорово, да?

Макс рассвирепел. Он и без того все время представлял себе Катю в виде куклы. Видение приводило его в ужас. Ему так захотелось двинуть Тимофея в глаз, что руки сами собой сжались в кулаки.

– По-твоему, превращать людей в кукол здорово? – прошипел он. – Веселая игра? Как танчики.

– Ты что, Тимоша, с дуба рухнул? – поддержала Макса Лиза.

Тимофей стал красным, как перезревший помидор.

– Ладно, проехали. Я и не собирался никого превращать. Так просто сказал. Мы другое сделаем. Оживим усатого и спросим о Кате. Он стопудово что-то знает.

– Опять фантазируешь, – завелась Лиза. – Может, это настоящая кукла и она не оживет. А если оживет, откуда такому хмырю что-то о Кате знать?

– Ну, это же элементарно, – заважничал Тимофей. – Простая дедукция. Сама признала: кукла странная. Таких не бывает. Потому что это не кукла вовсе, а превращенный мужик. Я, как его увидел, сразу догадался.

Макс закивал головой. Точно. Вот почему кукла показалась ему знакомой. Она напомнила превращенного Тимофея. И кукла Тимофей, и кукла Усатый Мужик выглядели как живые люди, только маленькие и застывшие. Обычные куклы на людей совсем не похожи.

– Хорошо, – согласилась Лиза, – дедукция так дедукция. Мы тоже Конан Дойля читали и кино про Шерлока Холмса смотрели. Предположим, с мужиком ты прав. И что?

– А то, что ты не даешь мне договорить. Где мы нашли сумку? У старухи. У кого с самого начала были кнопки? У нее. Она и превращала всех направо и налево. Тех девчонок, меня, Катю. Усатого тоже она заквасила. Наверное, они с ним что-то не поделили.

– Но она уверяла, что сумка чужая. Бандитское имущество.

– Заметала следы. Решила нашими руками от улики избавиться. Что ей с ним делать, если у нее ОЖИВЛЯТЕЛЯ больше нет? И тут мы притащились. Прямо как фирма добрых услуг «Уносим улики с места преступления». Она живо сообразила, что делать, спихнула нам сумку и смылась из города.

– Подожди, – прервал Тимофея Макс. – Старуха отдала не только куклу, но и ПРЕВРАЩАТЕЛЬ. Он-то какая улика?

– Оживим сейчас усатого и узнаем. От счастья, что мы ему жизнь вернули, он все нам выложит.

– Твой план мне не нравится, – заявила Лиза. – Стремный какой-то. У твоего мужика больно рожа бандитская. Вдруг это опасный преступник? Мы его оживим, а он на нас набросится. Или убежит. Как мы его удержим?

– Мы его свяжем, – выпалил Тимофей и тряхнул куклу за ноги. – Обмотаем всего твоим шнуром, как мумию. Спеленаем так, что он и пошевелиться не сможет.

– Не выйдет, – возразил Макс. – Сам подумай: при оживлении увеличивается лишь то, что было у человека при его превращении в куклу. Ну, как у тебя, мобила в кармане. Нашей обмотки на нем не было, значит, когда усатый вырастет, она просто порвется.

– Даже если не порвется, он вряд ли сообщит нам что-нибудь полезное, – задумчиво произнесла Лиза и опять понюхала желтую тряпку. – Не знает он про Катю. Видно же, он в сумке давно валяется. День или два. А Катя пропала сегодня утром.

– С чего ты взяла, что он в сумке давно? – удивился Макс.

– Женская интуиция, – отрезала Лиза. – Знаешь, что это такое?

О женской интуиции Макс знал мало, поэтому предпочел в спор не ввязываться. Но, вообще-то, ему показалось, что упрямая девчонка без всякого стеснения вешает им лапшу на уши. Тимофей, видимо, заподозрил то же самое.

– У тебя есть другой план? – задиристо спросил он сестру.

– Есть, – ответила Лиза. – Еще какой! Великий сыщик Тимофей Галкин обзавидуется.

И улыбнулась так, будто выиграла миллион долларов.

Глава шестнадцатая. Загадка желтой тряпки

До вечера я не доживу, обреченно думал Макс. Шизанусь и задушу Галкиных. Перед его мысленным взором тут же возникла картина, как он с криком «Достали меня ваши идеи!» надвигается на Лизу. Картина ему не понравилась. И чего это он поднял руки со скрюченными пальцами? Бред какой-то. Утренник в детском саду. «Я кровожадный серый волк, я в поросятах знаю толк. Р-р-р-р!». Да и злиться на Галкиных неправильно. Они помочь хотят и не виноваты, что у них буйное воображение. Кого угодно выведут из себя своими фантазиями. Доведут до нервного срыва или до сердечного приступа.

Интересно, в его возрасте может быть сердечный приступ? Он может от него умереть? Если ему не светит найти Катю, лучше умереть прямо сейчас.

Макс представил, как прижимает руку к левой стороне груди и с тихим стоном опускается на землю. Он посмотрел вниз. Прямо у его ног нагло расхаживал голубь, поклевывая рассыпанные кем-то хлебные крошки. Вперемешку с ними валялись обгорелые спички и белели пятнышки высохшего голубиного помета. Если упасть на спину – еще ничего. А если лицом…

– Макс, а-у-у! – раздалось у его уха. – Ты меня слышишь?

Рядом стояла Лиза и протягивала ему желтый тряпичный ком.

– Понюхай, чем пахнет?

– Ничем эта тряпка не пахнет, – проворчал Тимофей. – Пылью из-под старухиной кровати.

– Не слушай его, он ревнует, – сказала Лиза. – Злится, что у него нет идеи, а у меня есть. Ну, нюхай же!

Макс повертел ком в руках. Он был каким-то странным. Скрученный из легкой, мягкой ткани, с углублением с одной стороны, он походил на кокон, из которого уже вылупилась бабочка. Здоровенная такая бабочка – с детский футбольный мяч.

Макс приблизил к «кокону» нос. От материи пахло сухим и жарким летним днем, как от прокаленной на солнце подушки. И еще от нее исходил едва уловимый запах чего-то знакомого. Он втянул в себя побольше воздуха и внезапно чихнул.

– Вот! – довольно засмеялась Лиза. – Ты тоже почувствовал. Я же говорю: он пахнет черным перцем.

– Скажи еще – кока-колой, – буркнул Тимофей. – Да если и пахнет, что нам с этого?

– Эх ты, сыщик, – насмешливо произнесла сестра. – Если бы догадался, что это такое, не спрашивал бы.

Максу захотелось ее стукнуть. Нет, нельзя, все-таки девчонка, хоть и заноза. Надо вести себя по-взрослому. А это значит, как говорит папа, надо сначала спокойно выслушать, что тебе хотят сказать. Но ведь, если стукнуть, она расскажет быстрее…

Лиза, видимо, поняла по его лицу, что дальше тянуть с объяснениями опасно. Она выхватила из рук Макса «кокон» и с возгласом «наглядное пособие!» опустила брату на голову. Голова Тимофея исчезла. Вместо нее над туловищем высилось круглое желтое нечто, из-под которого раздавались невнятные звуки. Туловище помахало руками, будто отпугивало ворон, пошатнулось и завалилось бы на скамейку, если бы Макс не ухватил его за футболку.

Вцепившись в нечто, Лиза дернула его вверх. Оно не поддалось, похоже, зацепилось за уши. Тимофей замычал. Макс поморщился, представив себя на его месте. Лиза дернула сильнее. Когда голова Тимофея высвободилась из плена, его лицо было злым, как у Angry Birds.

– Прости-прости-прости-прости, – сестра попыталась пригладить брату взлохмаченные волосы, но тот сердито оттолкнул ее руку. – Я не ожидала, что ты в него провалишься. Думала, так вы быстрее поймете.

Мальчишки уставились на «кокон». В битве за свободу Тимофеевой головы он полностью утратил свою форму, превратившись в большую тряпичную кучу. Из нее свисал до земли мятый конец.