Спасти Мейерхольда

– Леонид, – не унимался директор, – а о чем ваш новый фильм будет?

– Он будет… о любви, о войне немножко. У вас же здесь немцев разбили? Разбили. Вот, про Родину-мать тоже будет.

– Так ее же после войны поставили.

– Само собой. Но это большой фильм. Там действие от середины века почти до наших дней проходит, – разговорился Ярмольник. – Очень дорогой проект, совместный с рядом европейских стран и со Штатами.

– И здесь, у нас снимать будут?

– А где же еще? У нас тут, то есть у вас, самое замечательное место для съемок. Вы только посмотрите, какой вид отсюда!

– Да, вид замечательный. А еще известные актеры будут?

– Конечно, и наши, и зарубежные. Я в главной роли. Ну а на втором плане Аль Пачино, Джонни Депп. Джеки Чан очень хочет сниматься. Специально для него написали роль якутского снайпера.

– Так, Зиночка, открой пока дверь внутрь, а я тут гостю… Вот, пожалуйста, книга почетных гостей. Напишите что-нибудь. Здесь и Путин, и Степашин, и многие другие люди свои автографы оставили.

Харитоний покосился на Апрелева и шепнул ему:

– А вдруг Ярмольник узнает?

– Ну вы гадостей не пишите, чтоб ему стыдно за вас не было.

Харитоний взял ручку и вывел на бумаге:

«Я счастлив побывать на этой святой земле. Волгоград – это лучший город на земле».

Подумал немного и поставил свою личную подпись.

– Вот и прекрасно. А теперь прошу внутрь.

Оператор, привстав на колено, снимал, как Ярмольник входит в основание памятника. Следом за ним остальные. Оказалось, что статуя внутри полая. Ее железобетонные стенки меньше полуметра. Вверх вела винтовая лестница. Роман принялся оглядываться по сторонам.

«Вот оно!» – радостно прошептал он.

Его догадка подтвердилась. На полу лежала коробка, в которой раньше были кассеты. Или очень похожая. Сейчас она была пуста. Злоумышленники переложили груз в более удобную тару. Может, просто свалили в мешок. Роман дал знак Паше, чтоб он запечатлел улику. Затем, выждав момент, когда в эту сторону никто не смотрел, Апрелев нагнулся и поднял коробку.

Воспользовавшись случаем, Роман задал несколько вопросов относительно похищения директору. Тот хотел было просто отмолчаться, но в присутствии Ярмольника хотелось быть более открытым для прессы.

– Я не занимаюсь поиском этой пропажи. Но мы всячески содействуем милиции. Их сотрудники приходили, все осмотрели. О результатах лучше спросить у них.

– А сюда они заходили?

– Зачем? Ведь вся церемония проходила снаружи.

– Просто я слышал, что милиция рассматривает и такой вариант, что воры могли притаиться внутри монумента. У кого вообще ключи от двери?

– Ключи есть у меня. Есть еще у одного человека. Но эти варианты абсолютно исключены. У нас работают проверенные люди.

Роман поблагодарил собеседника и стал прощаться, незаметно подталкивая Харитония. Тому понравилось быть артистом, уходил он неохотно.

Спиридонис был доволен Апрелевым. Это напоминало настоящее журналистское расследование. Корреспонденту даже простили случай с мебелью, хотя премию не вернули. Коробку передали в милицию, там с нее сняли отпечатки пальцев, которых, впрочем, не обнаружили в базе. Потом проверили – там оказались следы только тех, кто непосредственно участвовал в передаче реликвий, и Романа Апрелева, нашедшего коробку. Воры работали в перчатках. Однако новостной материал получился острым, динамичным. Для немногочисленных телезрителей ЦТВ (мало кто из журналистов обольщался насчет значимости своего труда) создали иллюзию приближения к разгадке.

Сибирский кот облизывал пушистую шерстку, иногда посматривая на Апрелева. Потом сделал несколько ленивых шагов вихляющей походкой и прилег возле хозяина.

– Что, Теплыш?

Кот чуть повел ухом и заурчал.

– Тишка-Теплышка, хорошо быть котиком, а? Я бы вот иногда хотел бы стать каким-нибудь зверьком. Особенно, когда на работе меня кто-нибудь домогается. А я ап – и зверек. Кот, или пес, или воробей. Воробьем даже лучше – он летать умеет. Да и ест более-менее человеческую еду: крошки, семечки. Мышей же он не клюет. Ох, Тиша, какие дамы мне сегодня встретились. Был бы поэт я, сочинил бы про них что-нибудь. Для них романса мала. Надо чтобы эпическое было… Эпопею? Нет, эпитафию лучше! Ты меня слушаешь? Молчание – знак согласия. Тогда слушай. Вот ведь какая проблема. У тебя таких никогда не было. Потому что ты животное. Иной раз – так просто скотина, не в обиду тебе говорю. Сегодня я встречался с двумя девушками. Как д’Артаньян одну дуэль назначал через час после другой… Впрочем, ты же не читал. Одну зовут Ольга. Ей двадцать шесть. Соображает, работает. Не пустозвонка какая-то. Но я этого не понимаю! Двадцать шесть – это же такой юный… Ну, пусть не юный, но все же еще очень молодой возраст. Достаточно молодой. Нельзя так выглядеть! Я не говорю, что она страшная и старая. Но как-то уже заметны черты увяданья. И отнюдь не пышного. Зато потом встретился с Катей. Девятнадцать лет. Грудь – во! Я ее еще в переписке попросил надеть что-нибудь такое, чтоб подчеркнуть грудь. Так и сделала. Но какая же она дура! Не спи! Минут десять с ней погуляли. Она сразу, как меня увидела, заявила, что времени у нее мало. Видимо, не понравился. Коммуникативные способности как у Харитона. Ей бы по клубам шастать и плясать. Вот и проблема. С молодыми – говорить не о чем. Постарше – выглядят плохо. Как быть? Конечно, есть исключения. Как Милана… Меланобластома. А ну ее… Вот вчера отличная девчушка попалась: Kazdoya. Ничего плохого про нее сказать не могу. Она сама написала, охотно согласилась увидеться. Созвонились, я пришел. А она трубку перестала брать. Я ей SMS, а она мне ничего. Раздумала. Зато в интеллектуальных способностях ее я не разочаровался, во внешности тоже. А что дрянью оказалась, так кто на это нынче обращает внимание?

Роман вспомнил, как лет восемь назад мама пыталась оторвать его от сборника лекций Ключевского. Она пригласила девочку из соседней квартиры, а потом отправила обоих погулять. Видимо, хотела, чтобы сын развеялся. Но девочка была полной, курила и не знала, кто такой Солженицын. Роман бы стерпел, если бы она не читала ничего из Александра Исаевича, но его спутница даже не слышала о таком. Это была последняя капля. Вежливо попрощавшись, Апрелев ушел домой. Впрочем, эту историю Роман не стал рассказывать Тише. Тот ее уже знал, потому что тогда был еще живой.

– Добрый день, мне нужно увидеть Романа Апрелева, – обратился на проходной к тетке в линялом камуфляже какой-то старик.

– А кто это?

– Это ваш журналист! Как же вы не знаете!?

– Откуда мне их всех знать? Их там как собак нерезаных.

– Так как мне его увидеть?

– По телевизору! – охранница засмеялась, довольная своей шуткой.

– Я ведь уже пожилой человек. Это просто неприлично смеяться надо мной!

– Ну сейчас. Позвоню. Алло, это вахта. У вас там работает такой… Опрелый?

– Апрелев, Роман Апрелев!

– А, да, Апрелев. Есть такой? Тут к нему посетитель. А? Дедуля, вы по какому вопросу?